Самоотвод конфликт интересов
Подборка наиболее важных документов по запросу Самоотвод конфликт интересов (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Об этических и информационных предпосылках коррупции
(Уваров А.А.)
("Государственная власть и местное самоуправление", 2022, N 5)Для предотвращения коррупциогенных факторов в законодательстве важно обратить внимание на те сферы, где стыкуются моральные (нравственные) и правовые нормы. По мнению Б.Н. Нескородова, "...предпосылкой для совершения коррупционных действий является прежде всего деформированное моральное сознание, внутреннее неприятие таких понятий, как порядочность, долг, ответственность перед государством и обществом, честность, совесть, честь и достоинство. Таким образом, единственной реальной защитой от коррупции во власти может служить только полное внутреннее отрицание коррупционного поведения конкретными участниками публичных правовых отношений, их способность не поддаваться искушению получения личной выгоды за счет предательства публичных интересов и злоупотребления властью" <2>. Между тем моральная оценка поведения далеко не всегда адекватна юридической, поскольку между людьми помимо служебных отношений существует целая масса других, которые не охватываются правовыми нормами: родственные связи, дружеские отношения, гендерные симпатии, профессиональная корпоративная солидарность, партийная принадлежность, национально-культурные традиции, принадлежность к единому вероисповеданию и др. Во всех этих отношениях может отсутствовать корысть как составляющая коррупции, но тем не менее они зачастую вызывают конфликт интересов, нарушение правил служебной этики и т.п., а впоследствии есть вероятность создания благодатной почвы для возникновения коррупционных отношений. В частности, такое явление, как протекционизм, связанное с подбором и продвижением по службе людей не по деловым признакам, а по знакомству, связано с корыстью в виде необоснованного увеличения оплаты труда и иных имущественных льгот. А вот внеочередное предоставление какой-либо социальной услуги (например, оказание распределяемой по выделенным квотам медицинской помощи, устройство ребенка в детский сад и т.п.) может и не содержать корыстный мотив, если лицо, оказывающее услугу, руководствовалось чисто приятельскими, дружескими или родственными мотивами. Это не значит, что данные отношения должны оставаться вне правового поля. Лица, занимающие соответствующие должности в государственных и муниципальных учреждениях, должны помнить, что это не их собственная вотчина и они действуют как представители публичной власти. Их поведение должно быть мотивировано не только нормами негативной, но и нормами позитивной ответственности. Как отмечает А.Д. Сафронов, "...такая ответственность основывается на чувстве глубоко осознанного и интериоризованного (личностно усвоенного) долга, а также убеждения в безусловной обязательности его исполнения субъектом социальных отношений, невзирая на возникающие трудности и препятствия" <3>. Типовой кодекс этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации (далее также - РФ) и муниципальных служащих, утвержденный решением Президиума Совета при Президента РФ по противодействию коррупции от 23 декабря 2010 г. (пр. N 21), предписывает, в частности, "не оказывать предпочтения каким-либо профессиональным или социальным группам и организациям, быть независимыми от влияния отдельных граждан, профессиональных или социальных групп и организаций (подп. "г" п. 11); исключать действия, связанные с влиянием каких-либо личных, имущественных (финансовых) и иных интересов, препятствующих добросовестному исполнению ими должностных обязанностей; (подп. "д" п. 11), и др." <4>. Представляется, что помимо этических профессиональных кодексов поведения огромное влияние на формирование такого рода позитивной ответственности оказывает институт присяги (клятвы), которую принимают граждане перед вступлением в должность. Дисциплинирующее воздействие оказывает и повседневная служебная форма одежды, принятая в соответствующем учреждении или органе власти. В целом этические кодексы поведения призваны восполнить существующие правовые пробелы в различного рода ситуациях, под которыми принято понимать "локализованные в пространстве и во времени фрагменты общественной жизни, характеризующиеся качественной определенностью содержания и относительно стабильным составом участников, являющиеся первичным элементом регулирования юридической нормы" <5>. Несомненно, в жизни могут иметь место ситуации, когда из гуманных соображений и моральных принципов совесть служащего подсказывает, что он должен сделать исключение из общего правила, т.е. где-то нарушить должностную инструкцию. Несмотря на это, возникший конфликт интересов должен быть разрешен в установленном ст. 11 Федерального закона от 25 декабря 2008 г. N 273-ФЗ "О противодействии коррупции" <6> порядке. При этом п. 5 ст. 11 Закона в качестве единственной возможности предотвращения и урегулирования такого конфликта определяет отвод (самоотвод) служащего. Конфликт интересов характеризуется безусловной альтернативностью, минимальным выбором лишь из двух возможностей. Другим специфическим признаком конфликта интересов является его личностный характер <7>. Представляется, что если конфликт интересов не содержит коррупционную составляющую (в виде имущественной выгоды), он может быть разрешен и иным путем, если отступление от положений должностной инструкции вызвано, например, какими-то форс-мажорными обстоятельствами. Тем не менее разрешение данного конфликта интересов должно осуществляться не в кулуарном, а в публичном порядке, с опорой на базовые правовые принципы деятельности государственного служащего (принципы приоритета прав и свобод человека (п. 1 ст. 4), принцип защищенности гражданских служащих от неправомерного вмешательства в их профессиональную служебную деятельность (п. 8 ст. 4 и др.)) <8>. По мнению И.В. Ирхина, "поскольку конфликт на государственной службе, выражая столкновение интересов, имеет и морально-этическую сторону (измерение), то использование кодексов этики государственного служащего и действия в его парадигме могут способствовать эффективному предотвращению конфликтов или их урегулированию" <9>.
(Уваров А.А.)
("Государственная власть и местное самоуправление", 2022, N 5)Для предотвращения коррупциогенных факторов в законодательстве важно обратить внимание на те сферы, где стыкуются моральные (нравственные) и правовые нормы. По мнению Б.Н. Нескородова, "...предпосылкой для совершения коррупционных действий является прежде всего деформированное моральное сознание, внутреннее неприятие таких понятий, как порядочность, долг, ответственность перед государством и обществом, честность, совесть, честь и достоинство. Таким образом, единственной реальной защитой от коррупции во власти может служить только полное внутреннее отрицание коррупционного поведения конкретными участниками публичных правовых отношений, их способность не поддаваться искушению получения личной выгоды за счет предательства публичных интересов и злоупотребления властью" <2>. Между тем моральная оценка поведения далеко не всегда адекватна юридической, поскольку между людьми помимо служебных отношений существует целая масса других, которые не охватываются правовыми нормами: родственные связи, дружеские отношения, гендерные симпатии, профессиональная корпоративная солидарность, партийная принадлежность, национально-культурные традиции, принадлежность к единому вероисповеданию и др. Во всех этих отношениях может отсутствовать корысть как составляющая коррупции, но тем не менее они зачастую вызывают конфликт интересов, нарушение правил служебной этики и т.п., а впоследствии есть вероятность создания благодатной почвы для возникновения коррупционных отношений. В частности, такое явление, как протекционизм, связанное с подбором и продвижением по службе людей не по деловым признакам, а по знакомству, связано с корыстью в виде необоснованного увеличения оплаты труда и иных имущественных льгот. А вот внеочередное предоставление какой-либо социальной услуги (например, оказание распределяемой по выделенным квотам медицинской помощи, устройство ребенка в детский сад и т.п.) может и не содержать корыстный мотив, если лицо, оказывающее услугу, руководствовалось чисто приятельскими, дружескими или родственными мотивами. Это не значит, что данные отношения должны оставаться вне правового поля. Лица, занимающие соответствующие должности в государственных и муниципальных учреждениях, должны помнить, что это не их собственная вотчина и они действуют как представители публичной власти. Их поведение должно быть мотивировано не только нормами негативной, но и нормами позитивной ответственности. Как отмечает А.Д. Сафронов, "...такая ответственность основывается на чувстве глубоко осознанного и интериоризованного (личностно усвоенного) долга, а также убеждения в безусловной обязательности его исполнения субъектом социальных отношений, невзирая на возникающие трудности и препятствия" <3>. Типовой кодекс этики и служебного поведения государственных служащих Российской Федерации (далее также - РФ) и муниципальных служащих, утвержденный решением Президиума Совета при Президента РФ по противодействию коррупции от 23 декабря 2010 г. (пр. N 21), предписывает, в частности, "не оказывать предпочтения каким-либо профессиональным или социальным группам и организациям, быть независимыми от влияния отдельных граждан, профессиональных или социальных групп и организаций (подп. "г" п. 11); исключать действия, связанные с влиянием каких-либо личных, имущественных (финансовых) и иных интересов, препятствующих добросовестному исполнению ими должностных обязанностей; (подп. "д" п. 11), и др." <4>. Представляется, что помимо этических профессиональных кодексов поведения огромное влияние на формирование такого рода позитивной ответственности оказывает институт присяги (клятвы), которую принимают граждане перед вступлением в должность. Дисциплинирующее воздействие оказывает и повседневная служебная форма одежды, принятая в соответствующем учреждении или органе власти. В целом этические кодексы поведения призваны восполнить существующие правовые пробелы в различного рода ситуациях, под которыми принято понимать "локализованные в пространстве и во времени фрагменты общественной жизни, характеризующиеся качественной определенностью содержания и относительно стабильным составом участников, являющиеся первичным элементом регулирования юридической нормы" <5>. Несомненно, в жизни могут иметь место ситуации, когда из гуманных соображений и моральных принципов совесть служащего подсказывает, что он должен сделать исключение из общего правила, т.е. где-то нарушить должностную инструкцию. Несмотря на это, возникший конфликт интересов должен быть разрешен в установленном ст. 11 Федерального закона от 25 декабря 2008 г. N 273-ФЗ "О противодействии коррупции" <6> порядке. При этом п. 5 ст. 11 Закона в качестве единственной возможности предотвращения и урегулирования такого конфликта определяет отвод (самоотвод) служащего. Конфликт интересов характеризуется безусловной альтернативностью, минимальным выбором лишь из двух возможностей. Другим специфическим признаком конфликта интересов является его личностный характер <7>. Представляется, что если конфликт интересов не содержит коррупционную составляющую (в виде имущественной выгоды), он может быть разрешен и иным путем, если отступление от положений должностной инструкции вызвано, например, какими-то форс-мажорными обстоятельствами. Тем не менее разрешение данного конфликта интересов должно осуществляться не в кулуарном, а в публичном порядке, с опорой на базовые правовые принципы деятельности государственного служащего (принципы приоритета прав и свобод человека (п. 1 ст. 4), принцип защищенности гражданских служащих от неправомерного вмешательства в их профессиональную служебную деятельность (п. 8 ст. 4 и др.)) <8>. По мнению И.В. Ирхина, "поскольку конфликт на государственной службе, выражая столкновение интересов, имеет и морально-этическую сторону (измерение), то использование кодексов этики государственного служащего и действия в его парадигме могут способствовать эффективному предотвращению конфликтов или их урегулированию" <9>.
Статья: Влияние требований объективности и беспристрастности суда на скорость судебного разбирательства в контексте уголовно-процессуальной справедливости
(Рожков В.С.)
("Российский судья", 2023, N 5)В доктрине противоположная точка зрения получила более широкое распространение. Так, ученые-процессуалисты не разграничивают фактические обстоятельства, которые могут являться основанием для отвода и самоотвода суда <8>, в частности, считают, что основанием для отвода и самоотвода суда является конфликт интересов <9>, полагают, что при наличии предусмотренных законом оснований суд обязан самостоятельно устраниться от рассмотрения уголовного дела, при неисполнении судом данной обязанности стороны имеют право заявить об отводе <10>. Приведенные позиции также опровергают тезис о закреплении в ч. 2 ст. 61 УПК РФ права субъективного восприятия анализируемых обстоятельств.
(Рожков В.С.)
("Российский судья", 2023, N 5)В доктрине противоположная точка зрения получила более широкое распространение. Так, ученые-процессуалисты не разграничивают фактические обстоятельства, которые могут являться основанием для отвода и самоотвода суда <8>, в частности, считают, что основанием для отвода и самоотвода суда является конфликт интересов <9>, полагают, что при наличии предусмотренных законом оснований суд обязан самостоятельно устраниться от рассмотрения уголовного дела, при неисполнении судом данной обязанности стороны имеют право заявить об отводе <10>. Приведенные позиции также опровергают тезис о закреплении в ч. 2 ст. 61 УПК РФ права субъективного восприятия анализируемых обстоятельств.
Нормативные акты
"Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2022)"
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 01.06.2022)Несмотря на указанные выше обстоятельства, судья О. не принял мер к урегулированию конфликта интересов, самоотводов не заявлял, от внепроцессуальных отношений по служебным вопросам с адвокатом Щ. не устранялся, а, напротив, общался с последним по поводу рассмотрения судебных материалов, а также предполагаемых по ним судебных решений и необходимости совершения тех или иных процессуальных действий, выгодных для Щ.
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 01.06.2022)Несмотря на указанные выше обстоятельства, судья О. не принял мер к урегулированию конфликта интересов, самоотводов не заявлял, от внепроцессуальных отношений по служебным вопросам с адвокатом Щ. не устранялся, а, напротив, общался с последним по поводу рассмотрения судебных материалов, а также предполагаемых по ним судебных решений и необходимости совершения тех или иных процессуальных действий, выгодных для Щ.
"Обзор практики применения судами в 2014 - 2016 годах законодательства Российской Федерации при рассмотрении споров, связанных с наложением дисциплинарных взысканий за несоблюдение требований законодательства о противодействии коррупции"
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 30.11.2016)Руководствуясь приведенными нормами названных федеральных законов, суд указал, что П. должна была проинформировать непосредственного начальника о личной заинтересованности, которая может привести к конфликту интересов, и заявить самоотвод в письменной форме до начала совершения исполнительных действий в отношении В., и пришел к правильному выводу о законности увольнения истца по основанию, предусмотренному пунктом 1.1 части 1 статьи 37 Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации".
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 30.11.2016)Руководствуясь приведенными нормами названных федеральных законов, суд указал, что П. должна была проинформировать непосредственного начальника о личной заинтересованности, которая может привести к конфликту интересов, и заявить самоотвод в письменной форме до начала совершения исполнительных действий в отношении В., и пришел к правильному выводу о законности увольнения истца по основанию, предусмотренному пунктом 1.1 части 1 статьи 37 Федерального закона "О государственной гражданской службе Российской Федерации".