Международные преступления и преступления международного характера
Подборка наиболее важных документов по запросу Международные преступления и преступления международного характера (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Международное полицейское сотрудничество: понятие, принципы, виды и формы
(Ситников К.А.)
("Административное право и процесс", 2025, N 2)Отечественный ученый А.Г. Волеводз считает, что международное полицейское сотрудничество - это "взаимодействие полицейских органов различных государств в пресечении международных преступлений, преступлений международного характера и общеуголовных преступлений, посягающих на правопорядок более чем одной страны" <4>. Аналогичный подход и у В.П. Зимина, отмечающего также, что международное полицейское сотрудничество - лишь одна из составляющих международного сотрудничества в области борьбы с преступностью <5>.
(Ситников К.А.)
("Административное право и процесс", 2025, N 2)Отечественный ученый А.Г. Волеводз считает, что международное полицейское сотрудничество - это "взаимодействие полицейских органов различных государств в пресечении международных преступлений, преступлений международного характера и общеуголовных преступлений, посягающих на правопорядок более чем одной страны" <4>. Аналогичный подход и у В.П. Зимина, отмечающего также, что международное полицейское сотрудничество - лишь одна из составляющих международного сотрудничества в области борьбы с преступностью <5>.
Статья: Международное полицейское сотрудничество: современная институциональная структура и тенденции развития
(Волеводз А.Г., Цыплакова А.Д.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2023, N 3)В связи с интернационализацией преступности на рубеже XIX - XX веков остро встал вопрос о взаимодействии полицейских органов различных государств в пресечении и раскрытии готовящихся и совершенных международных преступлений, преступлений международного характера и общеуголовных преступлений, посягающих на правопорядок более чем одной страны (транснациональных преступлений), которое ныне понимается как международное полицейское сотрудничество (далее - МПС) <1>.
(Волеводз А.Г., Цыплакова А.Д.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2023, N 3)В связи с интернационализацией преступности на рубеже XIX - XX веков остро встал вопрос о взаимодействии полицейских органов различных государств в пресечении и раскрытии готовящихся и совершенных международных преступлений, преступлений международного характера и общеуголовных преступлений, посягающих на правопорядок более чем одной страны (транснациональных преступлений), которое ныне понимается как международное полицейское сотрудничество (далее - МПС) <1>.
Нормативные акты
"Уголовный кодекс Российской Федерации" от 13.06.1996 N 63-ФЗ
(ред. от 17.11.2025)3. Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства, а также в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации или иным документом международного характера, содержащим обязательства, признаваемые Российской Федерацией, в сфере отношений, регулируемых настоящим Кодексом, если иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации.
(ред. от 17.11.2025)3. Иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу в случаях, если преступление направлено против интересов Российской Федерации либо гражданина Российской Федерации или постоянно проживающего в Российской Федерации лица без гражданства, а также в случаях, предусмотренных международным договором Российской Федерации или иным документом международного характера, содержащим обязательства, признаваемые Российской Федерацией, в сфере отношений, регулируемых настоящим Кодексом, если иностранные граждане и лица без гражданства, не проживающие постоянно в Российской Федерации, не были осуждены в иностранном государстве и привлекаются к уголовной ответственности на территории Российской Федерации.
"Обзор практики межгосударственных органов по защите прав и основных свобод человека N 2 (2019)"
(подготовлен Верховным Судом РФ)Правовые позиции Комитета: Комитет хотел бы напомнить, что в преамбуле Конвенции [против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания] провозглашается, что любой акт пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания является оскорблением человеческого достоинства. Таким образом, преамбула охватывает жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение - со ссылкой на статью 5 Всеобщей декларации прав человека и статью 7 Международного пакта о гражданских и политических правах. Эти прямые ссылки позволили Комитету уточнить в его [З]амечании общего порядка N 2 (2007) об осуществлении статьи 2 государствами-участниками [Конвенции], что обязательства по Конвенции, в том числе в отношении статьи 3, распространяются на акты пыток и на другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания и что, как уже отмечалось Комитетом, отступлений от статьи 16 Конвенции быть не может <7>. Комитет отмечает, что такое толкование подтверждается большинством международных конвенций, которые, хотя и проводят различие между этими двумя понятиями с точки зрения терминологии, подтверждают для каждого из них абсолютный характер их запрета. Комитет отмечает, что так обстоит дело в контексте Женевских конвенций 1949 года <8> и Дополнительного протокола I 1977 года <9>. То же самое относится также к Римскому статусу Международного уголовного суда <10> - как в отношении определения преступлений против человечности, так и в отношении определения военных преступлений - и к Уставу Международного уголовного трибунала для бывшей Югославии <11>. Конвенция о статусе беженцев 1951 года идет дальше, поскольку ее статья 33 (Запрещение высылки беженцев или их принудительного возвращения) направлена на предотвращение любой угрозы жизни и охватывает тем самым обе концепции в рамках одной общей формулы <12>. Комитет далее отмечает, что Конвенция не умаляет обязательств государства-участника, вытекающих из других договоров по правам человека, участником которых оно является, включая Европейскую конвенцию о правах человека, участником которой является государство-ответчик <13> и которая не является исключением и сочетает эти два понятия в контексте толкования ее статьи 3 [Конвенции о защите прав человека и основных свобод]. В этой связи Комитет подчеркивает, что Европейский [С]уд по правам человека систематически ссылается на императивный характер принципа невозвращения и, следовательно, запрета на передачу того или иного просителя в государство, где он рискует подвергнуться пыткам и жестокому обращению <14>. Все эти нормы позволяют уяснить, что отныне международное право распространяет применение принципа невозвращения на лиц, подвергающихся рискам, не связанным с пытками <15> (пункт 8.6 Решения).
(подготовлен Верховным Судом РФ)Правовые позиции Комитета: Комитет хотел бы напомнить, что в преамбуле Конвенции [против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания] провозглашается, что любой акт пыток или бесчеловечного или унижающего достоинство обращения или наказания является оскорблением человеческого достоинства. Таким образом, преамбула охватывает жестокое, бесчеловечное и унижающее достоинство обращение - со ссылкой на статью 5 Всеобщей декларации прав человека и статью 7 Международного пакта о гражданских и политических правах. Эти прямые ссылки позволили Комитету уточнить в его [З]амечании общего порядка N 2 (2007) об осуществлении статьи 2 государствами-участниками [Конвенции], что обязательства по Конвенции, в том числе в отношении статьи 3, распространяются на акты пыток и на другие жестокие, бесчеловечные или унижающие достоинство виды обращения и наказания и что, как уже отмечалось Комитетом, отступлений от статьи 16 Конвенции быть не может <7>. Комитет отмечает, что такое толкование подтверждается большинством международных конвенций, которые, хотя и проводят различие между этими двумя понятиями с точки зрения терминологии, подтверждают для каждого из них абсолютный характер их запрета. Комитет отмечает, что так обстоит дело в контексте Женевских конвенций 1949 года <8> и Дополнительного протокола I 1977 года <9>. То же самое относится также к Римскому статусу Международного уголовного суда <10> - как в отношении определения преступлений против человечности, так и в отношении определения военных преступлений - и к Уставу Международного уголовного трибунала для бывшей Югославии <11>. Конвенция о статусе беженцев 1951 года идет дальше, поскольку ее статья 33 (Запрещение высылки беженцев или их принудительного возвращения) направлена на предотвращение любой угрозы жизни и охватывает тем самым обе концепции в рамках одной общей формулы <12>. Комитет далее отмечает, что Конвенция не умаляет обязательств государства-участника, вытекающих из других договоров по правам человека, участником которых оно является, включая Европейскую конвенцию о правах человека, участником которой является государство-ответчик <13> и которая не является исключением и сочетает эти два понятия в контексте толкования ее статьи 3 [Конвенции о защите прав человека и основных свобод]. В этой связи Комитет подчеркивает, что Европейский [С]уд по правам человека систематически ссылается на императивный характер принципа невозвращения и, следовательно, запрета на передачу того или иного просителя в государство, где он рискует подвергнуться пыткам и жестокому обращению <14>. Все эти нормы позволяют уяснить, что отныне международное право распространяет применение принципа невозвращения на лиц, подвергающихся рискам, не связанным с пытками <15> (пункт 8.6 Решения).
Статья: Правовая политика в сфере противодействия групповой и организованной преступности в контексте реализации норм международного права
(Авдеев В.А., Авдеева О.А.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2022, N 6)Проведенный анализ соотношения общепризнанных норм международного права, уголовного законодательства России и зарубежных стран позволяет сделать вывод о том, что при всем существующем многообразии подходов к классификации видов соучастия разграничению подлежат: а) простое соучастие (соисполнительство); б) сложное соучастие (с распределением ролей); в) преступная организация. В форме простого соучастия путем выполнения лицами действий, образующих объективную сторону, реализуются отдельные преступления международной направленности (например, работорговля, контрабанда, подделка денег или ценных бумаг). Наиболее характерным для преступлений международного характера является сложное соучастие, в рамках которого требуется распределение ролей между объединенными единой целью организаторами (руководителями), исполнителями, подстрекателями и пособниками. В данном случае ответственность всех соучастников наступает не за отдельно реализованные действия, а в целом за реализуемую деятельность, в которой они принимали непосредственное участие. Преступная организация, отличающаяся значительным числом членов, одновременно рассматривается как форма и вид соучастия.
(Авдеев В.А., Авдеева О.А.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2022, N 6)Проведенный анализ соотношения общепризнанных норм международного права, уголовного законодательства России и зарубежных стран позволяет сделать вывод о том, что при всем существующем многообразии подходов к классификации видов соучастия разграничению подлежат: а) простое соучастие (соисполнительство); б) сложное соучастие (с распределением ролей); в) преступная организация. В форме простого соучастия путем выполнения лицами действий, образующих объективную сторону, реализуются отдельные преступления международной направленности (например, работорговля, контрабанда, подделка денег или ценных бумаг). Наиболее характерным для преступлений международного характера является сложное соучастие, в рамках которого требуется распределение ролей между объединенными единой целью организаторами (руководителями), исполнителями, подстрекателями и пособниками. В данном случае ответственность всех соучастников наступает не за отдельно реализованные действия, а в целом за реализуемую деятельность, в которой они принимали непосредственное участие. Преступная организация, отличающаяся значительным числом членов, одновременно рассматривается как форма и вид соучастия.
"Собирание электронных доказательств по уголовным делам на территории России и зарубежных стран: опыт и проблемы: монография"
(под общ. и науч. ред. С.П. Щербы)
("Проспект", 2022)<1> Paulussen C.Y.M. Male Captus Bene Detentus? Surrendering suspects to the International Criminal Court. Tilburg University, Intersentia, 2010. P. 45 - 47, 278 - 279, 403; Deeks A. An International Legal Framework for Surveillance // Virginia Journal of International Law. 2015. Vol. 55:2. P. 300, 303 - 312; Goldsmith J.L. The Internet and the Legitimacy of Remote Cross-Border Searches // University of Chicago Public Law & Legal Theory Working Paper. 2001. No. 16; St. Vincent S. International Law and Secret Surveillance: Binding Restrictions upon State Monitoring of Telephone and Internet Activity, pp. 2 - 4, 6 // Center for Democracy & Technology. 2014. 4 сент. // URL: https://cdt.org/insight/international-law-and-secret-surveillance-state-monitoring-of-telephone-and-internet-activity/; Волеводз А.Г. Правовое регулирование новых направлений международного сотрудничества в сфере уголовного процесса. М.: Юрлитинформ, 2002. С. 312; Волеводз А.Г. Противодействие компьютерным преступлениям: правовые основы международного сотрудничества. М.: Юрлитинформ, 2002. С. 240; Нурбеков И.М. Тактико-организационные особенности взаимодействия при расследовании преступлений международного характера: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 223 - 226; УПК Грузии (ч. 11 - 13 ст. 113 о трансграничном опросе по электронным средствам связи вне процедуры международно-правовой помощи с согласия соответствующего иностранного государства).
(под общ. и науч. ред. С.П. Щербы)
("Проспект", 2022)<1> Paulussen C.Y.M. Male Captus Bene Detentus? Surrendering suspects to the International Criminal Court. Tilburg University, Intersentia, 2010. P. 45 - 47, 278 - 279, 403; Deeks A. An International Legal Framework for Surveillance // Virginia Journal of International Law. 2015. Vol. 55:2. P. 300, 303 - 312; Goldsmith J.L. The Internet and the Legitimacy of Remote Cross-Border Searches // University of Chicago Public Law & Legal Theory Working Paper. 2001. No. 16; St. Vincent S. International Law and Secret Surveillance: Binding Restrictions upon State Monitoring of Telephone and Internet Activity, pp. 2 - 4, 6 // Center for Democracy & Technology. 2014. 4 сент. // URL: https://cdt.org/insight/international-law-and-secret-surveillance-state-monitoring-of-telephone-and-internet-activity/; Волеводз А.Г. Правовое регулирование новых направлений международного сотрудничества в сфере уголовного процесса. М.: Юрлитинформ, 2002. С. 312; Волеводз А.Г. Противодействие компьютерным преступлениям: правовые основы международного сотрудничества. М.: Юрлитинформ, 2002. С. 240; Нурбеков И.М. Тактико-организационные особенности взаимодействия при расследовании преступлений международного характера: Дис. ... канд. юрид. наук. М., 2010. С. 223 - 226; УПК Грузии (ч. 11 - 13 ст. 113 о трансграничном опросе по электронным средствам связи вне процедуры международно-правовой помощи с согласия соответствующего иностранного государства).
Статья: Некоторые международно-правовые аспекты взаимодействия Интерпола и миссии ООН в Косове
(Тишков С.А., Тишкова Д.С.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2023, N 2)Среди основных направлений работы Интерпола выделяются организация и проведение международного розыска преступников, борьба с фальшивомонетничеством, наркотрафиком, распространением детской порнографии, преступлениями в сфере высоких технологий и экономики, а также с иными преступлениями международного и транснационального характера.
(Тишков С.А., Тишкова Д.С.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2023, N 2)Среди основных направлений работы Интерпола выделяются организация и проведение международного розыска преступников, борьба с фальшивомонетничеством, наркотрафиком, распространением детской порнографии, преступлениями в сфере высоких технологий и экономики, а также с иными преступлениями международного и транснационального характера.
Статья: Вклад ученых Института законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации в изучение уголовной ответственности юридических лиц
(Федоров А.В.)
("Российский следователь", 2023, N 8)- международных документов, предусматривающих уголовную ответственность юридических лиц <7>;
(Федоров А.В.)
("Российский следователь", 2023, N 8)- международных документов, предусматривающих уголовную ответственность юридических лиц <7>;
Статья: Установление уголовной юрисдикции в отношении коррупционных преступлений: действующий механизм и некоторые перспективы его совершенствования
(Татаринов М.К.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2025, N 3)Закономерности установления юрисдикции в отношении отдельных преступлений, осложненных иностранным элементом, и отдельных преступлений по международному праву составляют особенную часть коллизионного уголовного права, назначением которого, как представляется, является обеспечение выбора надлежащего государства уголовного преследования и правосудия в отношении транснациональных и международных преступлений. Нормы, относящиеся к этой юридической сфере, выработаны и относительно коррупционных преступлений. Это неудивительно: коррупционные преступления - одни из наиболее распространенных преступлений международного характера, и они всегда имеют больший, чем многие прочие, потенциал стать осложненными иностранным элементом; кроме того, нормы о правовых мерах противодействия коррупционным преступлениям стали предметом международно-правовой кодификации на универсальном уровне. А посему представляется не лишенным научного и практического интереса описать действующий и, как будет показано далее, практически общепринятый механизм установления уголовной юрисдикции в отношении коррупционных преступлений, а также оценить его эффективность (1) и смоделировать перспективы применимости к названного рода преступлениям иерархии юрисдикционных привязок, где в качестве генеральной привязки действовала бы следующая из защитного и пассивного персонального принципов (jurisdictio rei public / nexus ), в качестве дополнительных могли бы быть кумулятивно применены следующие из территориального (jurisdictio loci delicti commissi) либо - при отсутствии возможности применения предыдущей - активного персонального (jurisdictio nexus delinquentis) принципа, в качестве вспомогательных при отсутствии какой бы то ни было возможности применения привязки jurisdictio rei public / nexus иерархически действовали бы jurisdictio loci delicti commissi или - за невозможностью - jurisdictio nexus delinquentis, а в качестве субсидиарной - следующая из универсального принципа (jurisdictio obligationum inter gentes) (2).
(Татаринов М.К.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2025, N 3)Закономерности установления юрисдикции в отношении отдельных преступлений, осложненных иностранным элементом, и отдельных преступлений по международному праву составляют особенную часть коллизионного уголовного права, назначением которого, как представляется, является обеспечение выбора надлежащего государства уголовного преследования и правосудия в отношении транснациональных и международных преступлений. Нормы, относящиеся к этой юридической сфере, выработаны и относительно коррупционных преступлений. Это неудивительно: коррупционные преступления - одни из наиболее распространенных преступлений международного характера, и они всегда имеют больший, чем многие прочие, потенциал стать осложненными иностранным элементом; кроме того, нормы о правовых мерах противодействия коррупционным преступлениям стали предметом международно-правовой кодификации на универсальном уровне. А посему представляется не лишенным научного и практического интереса описать действующий и, как будет показано далее, практически общепринятый механизм установления уголовной юрисдикции в отношении коррупционных преступлений, а также оценить его эффективность (1) и смоделировать перспективы применимости к названного рода преступлениям иерархии юрисдикционных привязок, где в качестве генеральной привязки действовала бы следующая из защитного и пассивного персонального принципов (jurisdictio rei public / nexus ), в качестве дополнительных могли бы быть кумулятивно применены следующие из территориального (jurisdictio loci delicti commissi) либо - при отсутствии возможности применения предыдущей - активного персонального (jurisdictio nexus delinquentis) принципа, в качестве вспомогательных при отсутствии какой бы то ни было возможности применения привязки jurisdictio rei public / nexus иерархически действовали бы jurisdictio loci delicti commissi или - за невозможностью - jurisdictio nexus delinquentis, а в качестве субсидиарной - следующая из универсального принципа (jurisdictio obligationum inter gentes) (2).
Статья: Границы преступного и наказуемого
(Гарбатович Д.А.)
("Российская юстиция", 2024, N 4)В нормах международного права предусмотрены такие непреступные уголовно-правовые деяния, как деяние, совершенное лицом, находящимся в состоянии интоксикации, которое лишает его возможности осознавать противоправный характер своих действий (Римский статут Международного уголовного суда (п. "b" ч. 1 ст. 31)), в международных договорах - необходимая оборона (самозащита) (ст. 21 Конвенции о безопасности персонала ООН и связанного с ней персонала 1994 г., п. "a" ч. 2 ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.), причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 10 Конвенции о преступлениях и иных актах, совершаемых на борту воздушных судов 1963 г., п. "a" ч. 1 ст. 3 Европейской конвенции о предотвращении насилия и хулиганского поведения зрителей во время спортивных мероприятий, и частности спортивных матчей, 1985 г.), в иных, помимо УК РФ, национальных правовых актах уголовно-правового содержания - правомерное уничтожение воздушного или водного судна при угрозе их террористического захвата (ст. 7, 8 Федерального закона от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ "О противодействии терроризму").
(Гарбатович Д.А.)
("Российская юстиция", 2024, N 4)В нормах международного права предусмотрены такие непреступные уголовно-правовые деяния, как деяние, совершенное лицом, находящимся в состоянии интоксикации, которое лишает его возможности осознавать противоправный характер своих действий (Римский статут Международного уголовного суда (п. "b" ч. 1 ст. 31)), в международных договорах - необходимая оборона (самозащита) (ст. 21 Конвенции о безопасности персонала ООН и связанного с ней персонала 1994 г., п. "a" ч. 2 ст. 2 Конвенции о защите прав человека и основных свобод 1950 г.), причинение вреда при задержании лица, совершившего преступление (ст. 10 Конвенции о преступлениях и иных актах, совершаемых на борту воздушных судов 1963 г., п. "a" ч. 1 ст. 3 Европейской конвенции о предотвращении насилия и хулиганского поведения зрителей во время спортивных мероприятий, и частности спортивных матчей, 1985 г.), в иных, помимо УК РФ, национальных правовых актах уголовно-правового содержания - правомерное уничтожение воздушного или водного судна при угрозе их террористического захвата (ст. 7, 8 Федерального закона от 6 марта 2006 г. N 35-ФЗ "О противодействии терроризму").
Статья: Международное сотрудничество по противодействию преступности как направление внешней политики Российской Федерации
(Аверина А.В.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2023, N 3)Международное сотрудничество по вопросам преступности затрагивает достаточно широкий перечень преступлений международного характера, который можно разделить на линии: "...общеуголовные преступления, преступления в финансово-экономической сфере (в том числе с коррупцией <15>), терроризм и экстремизм, организованная преступность и незаконный оборот наркотических средств, киберпреступность и преступления в сфере цифровых технологий" <16>.
(Аверина А.В.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2023, N 3)Международное сотрудничество по вопросам преступности затрагивает достаточно широкий перечень преступлений международного характера, который можно разделить на линии: "...общеуголовные преступления, преступления в финансово-экономической сфере (в том числе с коррупцией <15>), терроризм и экстремизм, организованная преступность и незаконный оборот наркотических средств, киберпреступность и преступления в сфере цифровых технологий" <16>.
Статья: Уголовно-правовая характеристика мародерства как преступления против мира и безопасности человечества в российском уголовном законодательстве
(Лобач Д.В.)
("Вестник Университета прокуратуры Российской Федерации", 2023, N 1)В советском уголовном законодательстве (ст. 214 УК РСФСР 1922 г., ст. 266 УК РСФСР 1960 г.) мародерство рассматривалось исключительно как преступление, связанное с военной службой. Как следствие, субъектом такого преступления мог быть только военнослужащий или иное лицо, связанное с военной службой (специальный субъект). Однако изменение подхода к определению характера общественной опасности мародерства с учетом положений международного гуманитарного права свидетельствует об установлении общего субъекта преступления. Для вменения преступления не имеет значения, являлось лицо, совершившее мародерство, комбатантом или нет.
(Лобач Д.В.)
("Вестник Университета прокуратуры Российской Федерации", 2023, N 1)В советском уголовном законодательстве (ст. 214 УК РСФСР 1922 г., ст. 266 УК РСФСР 1960 г.) мародерство рассматривалось исключительно как преступление, связанное с военной службой. Как следствие, субъектом такого преступления мог быть только военнослужащий или иное лицо, связанное с военной службой (специальный субъект). Однако изменение подхода к определению характера общественной опасности мародерства с учетом положений международного гуманитарного права свидетельствует об установлении общего субъекта преступления. Для вменения преступления не имеет значения, являлось лицо, совершившее мародерство, комбатантом или нет.
Статья: Глобальная (международная) уголовная политика в сфере противодействия торговле людьми: некоторые аспекты понятийного аппарата
(Алауханов Е.О., Сматлаев Б.М., Бекмагамбетов А.Б.)
("Российский следователь", 2022, N 5)<10> Додонов В.Н. Преступления против международного правопорядка: теоретические и прикладные проблемы новой концепции // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2014. N 1. С. 98.
(Алауханов Е.О., Сматлаев Б.М., Бекмагамбетов А.Б.)
("Российский следователь", 2022, N 5)<10> Додонов В.Н. Преступления против международного правопорядка: теоретические и прикладные проблемы новой концепции // Вестник Академии Генеральной прокуратуры Российской Федерации. 2014. N 1. С. 98.
Статья: Квалификация морского пиратства в условиях автономного судовождения
(Головина А.А.)
("Актуальные проблемы российского права", 2025, N 4)Субъективная сторона морского пиратства выражена виной в форме прямого умысла. При этом важно отметить наличие обязательного признака субъективной стороны состава преступления - цели, которая заключается в стремлении субъекта завладеть чужим имуществом.
(Головина А.А.)
("Актуальные проблемы российского права", 2025, N 4)Субъективная сторона морского пиратства выражена виной в форме прямого умысла. При этом важно отметить наличие обязательного признака субъективной стороны состава преступления - цели, которая заключается в стремлении субъекта завладеть чужим имуществом.