Консилиум врачей
Подборка наиболее важных документов по запросу Консилиум врачей (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Формы документов
показать больше документов Судебная практика
показать больше документов Статьи, комментарии, ответы на вопросы
"Комментарий к Федеральному закону от 21 ноября 2011 г. N 323-ФЗ "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации"
(Жеребцов А.Н., Пешкова (Белогорцева) Х.В., Аверина К.Н., Агибалова Е.Н., Ведышева Н.О., Воронцова Е.В., Данилов П.С., Менкенов А.В., Пучкова В.В., Ротко С.В., Самойлова Ю.Б., Сенокосова Е.К., Чернусь Н.Ю., Беляев М.А., Загорских С.А., Котухов С.А., Тимошенко Д.А.)
(Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2022)Статья 48. Врачебная комиссия и консилиум врачей
показать больше документов Нормативные акты
Справочная информация: "Правовой календарь на III квартал 2025 года"
(Материал подготовлен специалистами КонсультантПлюс)При проведении консультации (консилиума врачей) с применением телемедицинских технологий при дистанционном взаимодействии медицинских работников между собой при оказании медицинской помощи в плановой форме лечащий врач подготавливает данные о состоянии здоровья пациента (данные осмотра, диагностических и лабораторных исследований, иные данные, полученные в том числе по результатам дистанционного наблюдения), полученные в том числе с использованием систем поддержки принятия врачебных решений, в электронном виде и направляет их консультанту (врачам - участникам консилиума) либо обеспечивает дистанционный доступ к соответствующим данным о состоянии здоровья пациента.
показать больше документов
Статья: Конституционно-правовое плацебо: анализ позиции Конституционного Суда РФ в Постановлении от 26 сентября 2024 года N 41-П о праве на лекарственное обеспечение орфанных пациентов
(Шарловский К.А., Лимонова А.М.)
("Сравнительное конституционное обозрение", 2025, N 1)Для пациентов, страдающих орфанными заболеваниями, остро стоят вопросы о правовом статусе клинических рекомендаций, а также заключений врачебных комиссий и консилиумов врачей; о правилах и подходах в разрешении споров при наличии противоречащих заключений; о наличии обязанности лечебных учреждений по проведению комиссий и консилиумов. Назначить незарегистрированный препарат или препарат по торговому наименованию может только врачебная комиссия или консилиум. При этом юридический статус протокола, которым оформляется решение комиссии или консилиума, остается неопределенным, в связи с чем на практике могут возникать коллизии, например противоречие решений врачебных комиссий, проведенных в отношении одного пациента различными медицинскими организациями, либо противоречие решений комиссий, проведенных в разное время. Известны факты проведения комиссий для изменения ранее назначенной терапии без вызова и без согласия самого пациента. В рамках судебной защиты прав открытым остается вопрос о том, возможно ли предоставление пациенту права на получение конкретной лекарственной терапии (например, незарегистрированного в Российской Федерации лекарственного препарата), соответствующей его показаниям, в отсутствие решения врачебной комиссии или консилиума и в отсутствие указания на соответствующую возможность в клинических рекомендациях по конкретному заболеванию.
Статья: Умышленные медицинские преступления против личности: новеллы законодательства и проблемы совершенствования
(Озова Н.А.)
("Российский судья", 2023, N 12; 2025, N 3)Другим умышленным медицинским составом против жизни и здоровья пациента является преступление, предусмотренное ст. 123 УК РФ, - "Незаконное проведение искусственного прерывания беременности". При этом если обратиться к истории развития указанного состава, то следует отметить, что сегодня часть признаков незаконного искусственного прерывания беременности (искусственного аборта) необоснованно, на наш взгляд, декриминализована законодателем в рамках данной статьи. Так, ранее УК РСФСР 1960 г. предусматривалась уголовная ответственность за незаконное производство аборта любым лицом (ст. 116), а после принятия действующего УК РФ такая ответственность стала наступать только за производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля. То есть объективная сторона рассматриваемого деяния до 1 января 1997 г. характеризовалась искусственным прерыванием беременности врачом любого профиля либо лицом, не имеющим высшего медицинского образования, в результате чего под ее действие подпадали все случаи незаконного производства аборта, под которым в соответствии с законодательством понимается как производство аборта независимо от соблюдения установленных законом допустимых сроков и места проведения искусственного прерывания беременности врачом несоответствующей специализации (например, неврологом, кардиологом, терапевтом и т.п.) либо лицом, не имеющим высшего медицинского образования (в том числе лицом, имеющим среднее медицинское образование), так и производство аборта врачом - акушером-гинекологом в медицинских организациях, имеющих лицензию на осуществление медицинской деятельности, в не соответствующие закону сроки и/или вне лицензированного медицинского учреждения. В настоящее время врач - акушер-гинеколог не является субъектом рассматриваемого деяния и при проведении искусственного прерывания беременности с нарушением сроков ее прерывания либо вне лицензированного лечебного учреждения уголовной ответственности, предусмотренной ст. 123 УК РФ, не подлежит - в таких случаях его действия подлежат квалификации по иным статьям УК РФ и только при наличии вредоносных последствий <8>. Учитывая изложенное, неясно, какими общественными интересами руководствовался законодатель, изменяя фабулу рассматриваемой статьи и признавая незаконные действия врача - акушера-гинеколога, не повлекшие наступление вследствие незаконного аборта вреда, не уголовно наказуемым деянием. И полагаем, в этой связи в юридической литературе высказывается мнение о том, что из самого названия ст. 123 УК РФ следует необходимость включения в объективную сторону в том числе и незаконного производства аборта врачом соответствующего профиля <9>. Но, как правильно было отмечено авторами учебника уголовного права под редакцией Ф.Р. Сундурова и М.В. Талан, "такое утверждение вступает в противоречие с диспозицией ст. 123" <10>. При этом в целях соблюдения прав и законных интересов пациентов считаем целесообразным изменить действующую редакцию указанной нормы, предусмотрев в части первой уголовную ответственность за незаконное проведение искусственного прерывания беременности врачом - акушером-гинекологом, а во второй части - лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля, тем самым усилив ответственность последнего за содеянное. Кроме того, представляется необоснованным произведенное законодателем в 1996 г. уравнение уголовной ответственности за производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля, и лицом, не имеющем высшего медицинского образования как такового. Ранее производство аборта лицом, не имеющим высшего медицинского образования, являлось квалифицирующим признаком рассматриваемого преступления, за которое по соответствующей части статьи предусматривался повышенный размер максимального наказания. Помимо указанных выше признаков производство аборта считается незаконным и в том случае, если на него не получено согласие абортируемой, однако в таком случае действия виновного лица будут квалифицироваться в зависимости от степени тяжести наступивших последствий - по ст. 111 УК РФ либо по ст. 105 УК РФ. В свою очередь, проведение искусственного прерывания беременности лицом, не имеющим высшего медицинского образования соответствующего профиля, но с согласия пациентки, не исключает уголовной ответственности такого лица за содеянное по ст. 123 УК РФ. Способы проведения искусственного прерывания беременности для квалификации преступления значения не имеют. Момент окончания данного преступления в юридической науке является спорным. Так, ряд ученых (среди них Ю.И. Скуратов, В.М. Лебедева <11>) считают его оконченным с момента изгнания плода. Однако нам ближе иная точка зрения, которой придерживается и ряд других авторов (к примеру, Колоколов Г.Р. <12>), в соответствии с которой преступление считается оконченным с момента начала проведения искусственного прерывания беременности, т.е. вне зависимости от последующего наступления факта изгнания плода. Полагаем, что такое умозаключение соответствует и воле законодателя, изменившего в 2013 г. в названии и диспозиции анализируемой статьи слова "незаконное производство аборта" на слова "незаконное проведение искусственного прерывания беременности", тем самым подчеркнув длящийся характер совершаемого деяния и момент его юридического окончания. Субъективная сторона искусственного прерывания беременности характеризуется прямым умыслом относительно производства аборта и неосторожной формой вины по отношению к наступившим последствиям. Мотив преступления различный, однако, как показывает судебная практика, чаще всего данное преступление совершается по корыстным мотивам. Указанными статьями, а также ст. 124 УК РФ в настоящее время ограничивается ряд умышленных медицинских уголовных составов против жизни и здоровья пациента. При этом не можем согласиться с позицией некоторых ученых (среди них Червонных Е.В. <13>, Колоколов Г.Р. <14> и др.) об отнесении к таким преступлениям и предусмотренного ст. 120 УК РФ, поскольку считаем, что высказанная большинством из них позиция о возможности принуждения к изъятию органов или тканей путем обмана под предлогом необходимости проведения хирургической операции не соответствует в числе прочего условиям и порядку трансплантации органов и (или) тканей человека, предусмотренным Законом РФ от 22 декабря 1992 г. N 4180-1 "О трансплантации органов и (или) тканей человека" <15>, в частности ст. 1 названного Закона о необходимости получения при изъятии органов и (или) тканей соответствующего заключения консилиума врачей-специалистов. Таким образом, на наш взгляд, указанные действия отдельного медицинского работника будут иметь характер действий простого (не специального) субъекта, т.е. не будут связаны с осуществлением им профессиональной деятельности в силу невозможности единоличного влияния на волю пациента. В свою очередь, представляется оправданным введение в УК РФ квалифицированного состава убийства и причинения различной степени вреда здоровью, совершенных медицинским работником в целях использования органов и тканей потерпевшего, так как указанные последствия могут быть прямым следствием соответствующих умышленных действий такого лица при исполнении профессиональных обязанностей.
Статья: "Двойной зажим" в механизме принятия решений следователем
(Цветков Ю.А.)
("Уголовное судопроизводство", 2025, N 1)Как в момент задержания, так и при рассмотрении в суде вопроса о мере пресечения подозреваемая сообщила о наличии у нее сахарного диабета и других заболеваний. В следственном изоляторе состояние Трифоновой ухудшилось, и ее перевели сначала в городскую клиническую больницу, где медицинскую помощь ей оказывали под конвоем, а далее - в больницу на базе следственного изолятора. Одинцовский городской суд 15 февраля 2010 г. продлил ей меру пресечения в виде содержания под стражей до 4 месяцев. По состоянию здоровья Трифонова в судебном заседании участия не принимала. В дальнейшем она участвовала в следственных действиях, передвигаясь в инвалидном кресле. Консилиум врачей следственного изолятора и ФСИН России принял решение о переводе ее в городскую клиническую больницу, где в течение месяца ей провели ряд сеансов заместительной почечной терапии (гемодиализа). Защитник Трифоновой трижды обращался к следователю с ходатайствами об изменении его подзащитной меры пресечения, и каждый раз следователь отказывал в их удовлетворении.
"Конвергенция частноправового регулирования общественных отношений сквозь призму эффективности права: монография"
(отв. ред. А.Н. Левушкин, Э.Х. Надысева)
("Юстицинформ", 2023)Пункт 9 Приказа МЗ РФ от 30.11.2017 N 956н прямо говорит нам о том, что "консультант (врачи или врачи - участники консилиума) несет ответственность за рекомендации, предоставленные по результатам консультации (консилиума врачей) с применением телемедицинских технологий, в пределах данного им медицинского заключения". Чтобы свести к минимуму возможную ответственность по данному акту, "при недостатке данных о пациенте, объективном или субъективном нарушении целостности, объема, адекватности исходных данных врач-эксперт должен отказаться от проведения телемедицинской процедуры и предложить альтернативную форму организации необходимой медицинской услуги" <346>. Для защиты прав пациентов, пользующихся осуществляемыми с помощью телемедицинских услуг технологиями, применяется и законодательство о защите прав потребителей. Поэтому в случае вреда, причиненного из-за недостатков предоставленной услуги (например, если по вине медицинской организации при оказании помощи возникли проблемы со звуком, а неверно расслышанные из-за этого указания врача привели к ухудшению состояния пациента), пациент имеет право требовать возмещения вреда в полном объеме. Точно так же, если консультирующая медицинская организация не разместила на используемой ею электронной платформе всю информацию, предусмотренную пунктом 46 Приказа МЗ РФ от 30.11.2017 N 956н, пациент может отказаться от исполнения договора медицинских услуг.