Генеральная декларация
Подборка наиболее важных документов по запросу Генеральная декларация (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Судебная практика
Подборка судебных решений за 2024 год: Статья 16.1 "Незаконное перемещение через таможенную границу Таможенного союза товаров и (или) транспортных средств международной перевозки" КоАП РФ"При этом суд округа признает, что суды обоснованно исходили из того, что именно на авиакомпанию как перевозчика и эксплуатанта ВС до начала совершения действий, направленных на пересечение таможенной границы ЕАЭС (на вылет воздушного судна), возложена обязанность по получению разрешения таможенного органа на убытие путем получения экземпляра Генеральной декларации с соответствующим штампом, что последним не сделано.
Подборка судебных решений за 2024 год: Статья 139 "Порядок и сроки подачи жалобы" НК РФ
(Юридическая компания "TAXOLOGY")Налоговый орган отказал обществу в возврате суммы излишне уплаченного налога. Налогоплательщик обратился с жалобой на решение налогового органа в вышестоящий налоговый орган и также ходатайствовал о восстановлении срока для подачи жалобы. Ходатайство о восстановлении срока было мотивировано тем, что в предусмотренный НК РФ период для подачи жалобы в отношении генерального директора общества действовала мера пресечения в виде содержания под стражей и домашнего ареста, кроме того, он также отбывал наказание в исправительной колонии. Налоговый орган принял решение об оставлении жалобы общества без рассмотрения в связи с пропуском срока на обжалование решения, предусмотренного ст. 139 НК РФ, поскольку заявитель жалобы не представил доказательства, подтверждающие отсутствие у генерального директора возможности оформить доверенность на ведение дел представителю через органы, осуществляющие предварительное расследование, или администрацию исправительного учреждения. Суд установил, что генеральный директор представлял налоговые декларации и расчеты в период действия ограничительной меры в виде домашнего ареста, и пришел к выводу, что у общества не было препятствий для своевременной подготовки жалобы. Суд признал правомерным отказ налогового органа в рассмотрении жалобы. Суд также отметил, что внутренние организационные проблемы юридического лица, возникшие не в силу объективных, непреодолимых обстоятельств, а вследствие порядка организации работы предприятия, не могут рассматриваться в качестве уважительных причин пропуска срока.
(Юридическая компания "TAXOLOGY")Налоговый орган отказал обществу в возврате суммы излишне уплаченного налога. Налогоплательщик обратился с жалобой на решение налогового органа в вышестоящий налоговый орган и также ходатайствовал о восстановлении срока для подачи жалобы. Ходатайство о восстановлении срока было мотивировано тем, что в предусмотренный НК РФ период для подачи жалобы в отношении генерального директора общества действовала мера пресечения в виде содержания под стражей и домашнего ареста, кроме того, он также отбывал наказание в исправительной колонии. Налоговый орган принял решение об оставлении жалобы общества без рассмотрения в связи с пропуском срока на обжалование решения, предусмотренного ст. 139 НК РФ, поскольку заявитель жалобы не представил доказательства, подтверждающие отсутствие у генерального директора возможности оформить доверенность на ведение дел представителю через органы, осуществляющие предварительное расследование, или администрацию исправительного учреждения. Суд установил, что генеральный директор представлял налоговые декларации и расчеты в период действия ограничительной меры в виде домашнего ареста, и пришел к выводу, что у общества не было препятствий для своевременной подготовки жалобы. Суд признал правомерным отказ налогового органа в рассмотрении жалобы. Суд также отметил, что внутренние организационные проблемы юридического лица, возникшие не в силу объективных, непреодолимых обстоятельств, а вследствие порядка организации работы предприятия, не могут рассматриваться в качестве уважительных причин пропуска срока.
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: История учения об эксцепции
(Бевзенко Р.Р.)
("Вестник гражданского права", 2024, N 3)Еще менее справедливость во втором смысле может считаться инкорпорированной в положения объективного права: aequitas как право естественное есть мерило доброкачественности права позитивного. Утверждение "положительного субъективного права не существует, если оно противоречит праву естественному" столь же абсурдно, как фраза "поступка не существует, если он не сообразен нравственному закону". Чтобы преодолеть это неверно понятое представление о естественном праве, Г. Гегель приводил следующее сравнение в области публичного права: плохое государство, чье устройство не согласуется с устройством должным, все еще остается государством, так же как больной человек остается человеком <269>. Правильно понятое естественное право представляет из себя идею права, долженствование, заложенное в самой природе всякого объективного права. Положительное право может как соответствовать, так и не соответствовать праву естественному, но оно не может просто гордо провозгласить свое с ним тождество: такая декларация была бы пустым звуком, поскольку соответствие естественному праву проявляется в содержании конкретных правоположений, которые сообразны Разуму, а не в генеральной декларации. Такое хвалебное провозглашение столь же бессмысленно, как торжественное заявление человека: "Мои поступки сообразны нравственному закону"; само по себе заявление не имеет никакого значения. В этом смысле свое соответствие естественному праву право положительное достигает не за счет генеральных оговорок, а благодаря догматике, которой полагается отыскивать те самые нормы, которые следуют из всеобщих принципов. Исходя из сказанного, остается заключить, что А. фон Бринц либо имел в виду что-то третье, либо его мнение следует решительно отвергнуть.
(Бевзенко Р.Р.)
("Вестник гражданского права", 2024, N 3)Еще менее справедливость во втором смысле может считаться инкорпорированной в положения объективного права: aequitas как право естественное есть мерило доброкачественности права позитивного. Утверждение "положительного субъективного права не существует, если оно противоречит праву естественному" столь же абсурдно, как фраза "поступка не существует, если он не сообразен нравственному закону". Чтобы преодолеть это неверно понятое представление о естественном праве, Г. Гегель приводил следующее сравнение в области публичного права: плохое государство, чье устройство не согласуется с устройством должным, все еще остается государством, так же как больной человек остается человеком <269>. Правильно понятое естественное право представляет из себя идею права, долженствование, заложенное в самой природе всякого объективного права. Положительное право может как соответствовать, так и не соответствовать праву естественному, но оно не может просто гордо провозгласить свое с ним тождество: такая декларация была бы пустым звуком, поскольку соответствие естественному праву проявляется в содержании конкретных правоположений, которые сообразны Разуму, а не в генеральной декларации. Такое хвалебное провозглашение столь же бессмысленно, как торжественное заявление человека: "Мои поступки сообразны нравственному закону"; само по себе заявление не имеет никакого значения. В этом смысле свое соответствие естественному праву право положительное достигает не за счет генеральных оговорок, а благодаря догматике, которой полагается отыскивать те самые нормы, которые следуют из всеобщих принципов. Исходя из сказанного, остается заключить, что А. фон Бринц либо имел в виду что-то третье, либо его мнение следует решительно отвергнуть.
Статья: Уточненную декларацию по НДС подали мошенники - что скажет суд?
(Филиппова О.В.)
("Главная книга", 2024, N 5)Бывает, неизвестные незаконно получают УКЭП на имя генерального директора компании и сдают нулевые уточненные НДС-декларации. В результате компания получает претензии от ИФНС и поставщиков, вынуждена сдавать уточненки (по которым следуют камеральные проверки) или судиться, чтобы признать сданные декларации ничтожными. В статье посмотрим, как складывается судебная практика по таким спорам.
(Филиппова О.В.)
("Главная книга", 2024, N 5)Бывает, неизвестные незаконно получают УКЭП на имя генерального директора компании и сдают нулевые уточненные НДС-декларации. В результате компания получает претензии от ИФНС и поставщиков, вынуждена сдавать уточненки (по которым следуют камеральные проверки) или судиться, чтобы признать сданные декларации ничтожными. В статье посмотрим, как складывается судебная практика по таким спорам.
Нормативные акты
Решение Коллегии Евразийской экономической комиссии от 24.10.2023 N 151
(ред. от 27.05.2025)
"О сертификате обеспечения исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов"
(вместе с "Порядком заполнения сертификата обеспечения исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов", "Порядком использования сертификата обеспечения исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов в отношении товаров, перевозимых по одной транзитной декларации, и внесения в такой сертификат изменений (дополнений)", "Порядком использования сертификата обеспечения исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов в отношении товаров, перевозимых по нескольким транзитным декларациям, и внесения в такой сертификат изменений (дополнений)")2. Основания для отказа в регистрации сертификата, подтверждающего предоставление обеспечения в отношении товаров, перевозимых по нескольким транзитным декларациям (далее - генеральный сертификат)
(ред. от 27.05.2025)
"О сертификате обеспечения исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов"
(вместе с "Порядком заполнения сертификата обеспечения исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов", "Порядком использования сертификата обеспечения исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов в отношении товаров, перевозимых по одной транзитной декларации, и внесения в такой сертификат изменений (дополнений)", "Порядком использования сертификата обеспечения исполнения обязанности по уплате таможенных пошлин, налогов в отношении товаров, перевозимых по нескольким транзитным декларациям, и внесения в такой сертификат изменений (дополнений)")2. Основания для отказа в регистрации сертификата, подтверждающего предоставление обеспечения в отношении товаров, перевозимых по нескольким транзитным декларациям (далее - генеральный сертификат)
"Научно-практический комментарий к Федеральному закону от 2 мая 2006 года N 59-ФЗ "О порядке рассмотрения обращений граждан Российской Федерации"
(постатейный)
(2-е издание)
(Степкин С.П.)
(Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2024)<137> Всеобщая декларация прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948) // Росс. газ. 1995. 5 апр. N 67.
(постатейный)
(2-е издание)
(Степкин С.П.)
(Подготовлен для системы КонсультантПлюс, 2024)<137> Всеобщая декларация прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10.12.1948) // Росс. газ. 1995. 5 апр. N 67.
"Комментарий к Федеральному закону от 24 апреля 2008 г. N 48-ФЗ "Об опеке и попечительстве"
(постатейный)
(2-е издание, переработанное и дополненное)
(Борисов А.Н.)
("Юстицинформ", 2025)Среди общепризнанных норм международного права, составляющих основу правового регулирования отношений, возникающих в связи с установлением, осуществлением и прекращением опеки и попечительства, необходимо назвать прежде всего п. 2 ст. 21 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. <41>, согласно которому материнство и младенчество дают право на особое попечение и помощь, а также п. 1 ст. 10 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах <42>, в соответствии с которым семье, являющейся естественной и основной ячейкой общества, должны предоставляться по возможности самые широкие охрана и помощь, в особенности при ее образовании и до тех пор, пока на ее ответственности лежит забота о несамостоятельных детях и их воспитании, и п. 1 ст. 23 Международного пакта о гражданских и политических правах, согласно которому семья является естественной и основной ячейкой общества и имеет право на защиту со стороны общества и государства (оба Пакта приняты Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г., подписаны от имени СССР 18 марта 1968 г. и ратифицированы Постановлением Верховного Совета СССР от 18 сентября 1973 г. N 4812-VIII <43>).
(постатейный)
(2-е издание, переработанное и дополненное)
(Борисов А.Н.)
("Юстицинформ", 2025)Среди общепризнанных норм международного права, составляющих основу правового регулирования отношений, возникающих в связи с установлением, осуществлением и прекращением опеки и попечительства, необходимо назвать прежде всего п. 2 ст. 21 Всеобщей декларации прав человека, принятой Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г. <41>, согласно которому материнство и младенчество дают право на особое попечение и помощь, а также п. 1 ст. 10 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах <42>, в соответствии с которым семье, являющейся естественной и основной ячейкой общества, должны предоставляться по возможности самые широкие охрана и помощь, в особенности при ее образовании и до тех пор, пока на ее ответственности лежит забота о несамостоятельных детях и их воспитании, и п. 1 ст. 23 Международного пакта о гражданских и политических правах, согласно которому семья является естественной и основной ячейкой общества и имеет право на защиту со стороны общества и государства (оба Пакта приняты Генеральной Ассамблеей ООН 16 декабря 1966 г., подписаны от имени СССР 18 марта 1968 г. и ратифицированы Постановлением Верховного Совета СССР от 18 сентября 1973 г. N 4812-VIII <43>).
Статья: Семья в конституционно-правовом регулировании Кыргызской Республики и некоторых стран СНГ
(Атабекова Н.К.)
("Конституционное и муниципальное право", 2024, N 9)Отметим, что в процессе Конституционного судопроизводства указанные нормы и положения Конституции КР (они имели место и в редакции Конституции КР до проведения конституционной реформы 2020 г.) являются основой для принятия решений органом конституционного контроля, исходя не только из принципа высшей юридической силы Основного Закона, но также и важности тех ценностей, которые закреплены в нем. Так, Решением Конституционной палаты Верховного суда КР (ныне Конституционного суда КР) от 27 января 2021 г. п. 39 Перечня заболеваний, утвержденного Постановлением Правительства КР от 27 октября 2015 г. N 733, согласно которому "лицо, указанное в п. 39 Перечня заболеваний, утвержденного Постановлением Правительства КР от 27 октября 2015 года N 733 (ВИЧ-инфекция, СПИД), не может быть усыновителем, опекуном (попечителем) и приемным родителем", признан противоречащим Конституции. Данное решение органа конституционного контроля основано на принципе приоритета прав и свобод ребенка, провозглашенного Конституцией КР, а также положениях принятой Генеральной Ассамблеей ООН Декларации прав ребенка (Резолюция 1386 (XIV) от 20 ноября 1959 г.) и Декларации о социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей (Резолюция 41/85 от 3 декабря 1986 г.), и требованиях ст. 44 Кодекса КР о детях, согласно которым усыновление (удочерение) является наиболее предпочтительной формой устройства детей, оставшихся без попечения родителей, и выступает мерой защиты прав и законных интересов ребенка, который лишен родительской заботы в своем семейном окружении, допускающейся только как подходящий способ защиты прав детей, в интересах детей, лишенных родительской заботы в своем семейном окружении, а также в наилучших интересах детей. Конституционная палата КР исходила из того, что каких-либо оснований для введения особых ограничений для лиц, живущих с ВИЧ-инфекцией с учетом первоначальных стадий заболевания, а также при соблюдении медицинских предписаний, не усматривается <16>.
(Атабекова Н.К.)
("Конституционное и муниципальное право", 2024, N 9)Отметим, что в процессе Конституционного судопроизводства указанные нормы и положения Конституции КР (они имели место и в редакции Конституции КР до проведения конституционной реформы 2020 г.) являются основой для принятия решений органом конституционного контроля, исходя не только из принципа высшей юридической силы Основного Закона, но также и важности тех ценностей, которые закреплены в нем. Так, Решением Конституционной палаты Верховного суда КР (ныне Конституционного суда КР) от 27 января 2021 г. п. 39 Перечня заболеваний, утвержденного Постановлением Правительства КР от 27 октября 2015 г. N 733, согласно которому "лицо, указанное в п. 39 Перечня заболеваний, утвержденного Постановлением Правительства КР от 27 октября 2015 года N 733 (ВИЧ-инфекция, СПИД), не может быть усыновителем, опекуном (попечителем) и приемным родителем", признан противоречащим Конституции. Данное решение органа конституционного контроля основано на принципе приоритета прав и свобод ребенка, провозглашенного Конституцией КР, а также положениях принятой Генеральной Ассамблеей ООН Декларации прав ребенка (Резолюция 1386 (XIV) от 20 ноября 1959 г.) и Декларации о социальных и правовых принципах, касающихся защиты и благополучия детей (Резолюция 41/85 от 3 декабря 1986 г.), и требованиях ст. 44 Кодекса КР о детях, согласно которым усыновление (удочерение) является наиболее предпочтительной формой устройства детей, оставшихся без попечения родителей, и выступает мерой защиты прав и законных интересов ребенка, который лишен родительской заботы в своем семейном окружении, допускающейся только как подходящий способ защиты прав детей, в интересах детей, лишенных родительской заботы в своем семейном окружении, а также в наилучших интересах детей. Конституционная палата КР исходила из того, что каких-либо оснований для введения особых ограничений для лиц, живущих с ВИЧ-инфекцией с учетом первоначальных стадий заболевания, а также при соблюдении медицинских предписаний, не усматривается <16>.
Статья: Конституционные принципы культуры России в современных условиях
(Бабурин С.Н.)
("Конституционное и муниципальное право", 2023, N 2)Европейский постмодерн как мировоззрение XX столетия, отрицающее какую-либо незыблемость в культуре, определенность и безусловную ценность <26>, стал торжеством нигилизма. На смену традиций пришло их ироничное отрицание, игра смыслами, стирание различий между добром и злом. К началу XXI в. нигилизм стал трансформировать государство и право. В международном праве, например, это привело после принятия Декларации Генеральной Ассамблеи ООН 2005 г. "Обязанность вмешательства" к ревизии понятия суверенитет, который из свойства государства был переведен в его обязанность, а плохое исполнение государством этой обязанности повело к праву других государств на вмешательство во внутренние дела вплоть до осуществления "гуманитарных интервенций" без какой-либо оглядки на государственный суверенитет <27>. В конституционном праве нигилизм не менее опасен. Нигилизм порождает космополитизм, который справедливо относят к важнейшим несистемным способам десуверенизации. Если нет цивилизационно-идентичных ценностей, то не может быть и цивилизационно-идентичного государства <28>. Отсюда важность конституционного закрепления основных цивилизационных ценностей общества и преемственности политико-правового совершенствования их защиты.
(Бабурин С.Н.)
("Конституционное и муниципальное право", 2023, N 2)Европейский постмодерн как мировоззрение XX столетия, отрицающее какую-либо незыблемость в культуре, определенность и безусловную ценность <26>, стал торжеством нигилизма. На смену традиций пришло их ироничное отрицание, игра смыслами, стирание различий между добром и злом. К началу XXI в. нигилизм стал трансформировать государство и право. В международном праве, например, это привело после принятия Декларации Генеральной Ассамблеи ООН 2005 г. "Обязанность вмешательства" к ревизии понятия суверенитет, который из свойства государства был переведен в его обязанность, а плохое исполнение государством этой обязанности повело к праву других государств на вмешательство во внутренние дела вплоть до осуществления "гуманитарных интервенций" без какой-либо оглядки на государственный суверенитет <27>. В конституционном праве нигилизм не менее опасен. Нигилизм порождает космополитизм, который справедливо относят к важнейшим несистемным способам десуверенизации. Если нет цивилизационно-идентичных ценностей, то не может быть и цивилизационно-идентичного государства <28>. Отсюда важность конституционного закрепления основных цивилизационных ценностей общества и преемственности политико-правового совершенствования их защиты.
Статья: Примет ли ИФНС электронное заказное письмо Почты России?
(Филиппова О.В.)
("Главная книга", 2023, N 6)Кроме того, на налоговой декларации должна быть подпись налогоплательщика или его представителя по доверенности <12>. При отсутствии подписи ИФНС может посчитать налоговую декларацию непредставленной и направить в ответ уведомление об отказе в приеме налоговой декларации <13>. С учетом того что поданная через сайт Почты России декларация не будет содержать собственноручную подпись генерального директора или иного уполномоченного лица компании, велик риск, что ИФНС просто посчитает такую декларацию непредставленной.
(Филиппова О.В.)
("Главная книга", 2023, N 6)Кроме того, на налоговой декларации должна быть подпись налогоплательщика или его представителя по доверенности <12>. При отсутствии подписи ИФНС может посчитать налоговую декларацию непредставленной и направить в ответ уведомление об отказе в приеме налоговой декларации <13>. С учетом того что поданная через сайт Почты России декларация не будет содержать собственноручную подпись генерального директора или иного уполномоченного лица компании, велик риск, что ИФНС просто посчитает такую декларацию непредставленной.
Статья: Вклад Комитета ООН по правам человека в определение справедливого судебного разбирательства как структурного принципа международного порядка
(Элиа А.Р.)
("Вестник гражданского процесса", 2024, N 5)<21> Что касается необязательного характера Деклараций принципов Генеральной Ассамблеи ООН, см.: B. Conforti, Diritto Internazionale, VII ed., Napoli, 2006, особенно pp. 54 - 56, хотя он подчеркивает, что они "не являются автономным источником общих международных норм [...]", тем не менее на первом этапе он частично приравнивает их функцию к той, которую развивают кодификационные соглашения "в целях развития международного права и его соответствия потребностям солидарности и взаимозависимости, все более ощутимым в современном мире". Что касается обычного права, то, по мнению того же автора, эти декларации следует рассматривать как выражение практики государств, "как результат действий государств, принимающих их, а не как акты Организации Объединенных Наций", основывая это утверждение на том, что они постепенно приобретают все большее значение в формировании международного обычая, когда они принимаются единогласно или консенсусом. С другой стороны, позволяя нам расширить и усложнить это понятие, включив в него также Декларации принципов, мы могли бы понимать их как выражение "тенденции Организации Объединенных Наций к восполнению структурных недостатков международного общества и развитию общих функций через свои органы" (ср: G. Ziccardi Capaldo, "Tendenze Evolutive della Politica Giudiziaria della Corte Internazionale di Giustizia", в op. cit., особенно pp. 257 - 258. Хотя в последующих изданиях, см. соответственно IX и X "Diritto Internazionale", B. Conforti изменил свою позицию относительно роли резолюций Генеральной Ассамблеи в противоположную сторону; этот автор разделяет его первоначальную позицию как выражение процесса конституционализации международного порядка. C. Zanghi, op. cit., особенно pp. 25 и сл., хотя и обращает внимание на не имеющее обязательной юридической силы содержание ВДПЧ, легко выводимое из ее "категорических формулировок", тем не менее утверждает, что она представляет собой "величайшее историческое доказательство "consensus omnium gentium" в отношении данной системы ценностей". Далее автор добавляет, что она представляет собой "точку соприкосновения для установления истинной и собственной системы универсальных и позитивных ценностей [...]". Что касается проблемы юридической ценности ВДПЧ, то автор напоминает, что этот вопрос уже был важнейшим во время подготовительной работы, когда также выдвигалась необходимость сблизить ее с общими принципами, содержащимися в Уставе ООН, чтобы избежать отсутствия ее юридической обязательной силы. Хотя в Уставе ООН нет ссылки на это уважение, тот же автор подчеркивает, что практика органов ООН, в первую очередь Генеральной Ассамблеи, породила "желание, чтобы государства - члены международного сообщества уважали его", и что этот элемент является основой для его торжественного принятия Генеральной Ассамблеей. В этой связи P. Nikken, в частности, утверждает, что "[авторитет], влияние и распространение [...] Декларации привели к тому, что сегодня обычное значение выражения "права человека" [содержащееся в статьях Устава ООН, в частности в ст. 55 и 56] неотделимо от этой Декларации", Id., "La fuerza obligatoria de la Universal de Derechos Humanos", в Revista de la Facultad de Ciencias y , 35 (75) 1990, pp. 329 - 349, в частности pp. 336 - 338; см. также: A. Aguilar Calahorro (dir.), El sitema universal de los derechos humanos: Estudio de la Universal de los Derechos Humanos, el Pacto Internacional de Derechos Civiles y , el Pacto Internacional de Derechos , Sociales y Culturales y textos internacionales concordantes, Granada, 2014, pp. XXI - 1043. О ссылке Международного суда на Декларации принципов как на выражение его "глобальных тенденций" см.: Ziccardi Capaldo, "Tendenze Evolutive della Corte Internazionale di Giustizia", в op. cit., особенно pp. 269 - 270; Id., "La Legittimazione del Governo Mondiale nelle Tendenze Globali della Corte Internazionale di Giustizia", в Scritti in Onore di V. Buonocore, Vol. I, Milano, 2005, особенно pp. 869 и сл., и приведенное в нем прецедентное право. О вкладе Международного суда в разработку и определение общих принципов международной процедуры, а также о синтезе доктринальных дебатов по этому вопросу см.: Negri, "La Funzione Giudiziaria della Corte Internazionale di Giustizia", в Id., I Principi Generali del Processo Internazionale nella Giurisprudenza della Corte Internazionale di Giustizia, Napoli, 2002, Ch. II, pp. 43 - 59. Подчеркивая их совершенно разную природу и "quand hasardeuse" коннотацию аналогичной деятельности, Р. Монако сближает решения международного судьи, провозглашающего принципы, с аналогичными декларациями ГА, чтобы подчеркнуть "прогрессивное развитие, которое также касается расширения материальных источников международного права", основанное на заметном упрощении существенных и формальных условий, необходимых для установления юридических обязательств. Иными словами, по мнению автора, подобно тому, как постоянная судебная практика Международного суда, декларирующая принципы, может иметь последствия для сторон вне дела, точно так же формальный характер не может помешать декларации принципов быть источником обязательств erga omnes; ср.: R. Monaco, "Les Jugements Internationaux ou applicateurs de Principes ", в J. Makarczyk (ed.), Essays in International Law in Honour of Judge Manfred Lachs, The Hague/Boston/Lancaster, 1984, pp. 389 - 401, в частности pp. 395 - 396. Здесь стоит отметить высказывание П. Никкена, согласно которому хотя декларации и являются рекомендациями, тем не менее "существуют определенные особенности, присущие [им], которые могут приблизить их к источникам международного права". С одной стороны, автор утверждает - и очень похоже на Конфорти (выше), - что практика государств соответствовать содержанию ВДПЧ и ее признание в качестве обязательной позволит "интегрировать ее в обычное международное право, принимая во внимание тот факт, что ее содержание выражает принципы, имеющие непреходящую силу, и что ее принятие несет в себе живую надежду на то, что международное сообщество будет ее уважать". С другой стороны, тот же автор подчеркивает, что она может считаться обязательной именно потому, что в ней "воплощены общие принципы права в том смысле, что они являются источниками международного права в соответствии со Статутом Международного суда [...]"; в целом см. рассмотрение этого вопроса, разработанное тем же автором, в работе: "La fuerza obligatoria de la Universal de Derechos Humanos", op. cit., pp. 329 - 349, особенно pp. 329 - 332.
(Элиа А.Р.)
("Вестник гражданского процесса", 2024, N 5)<21> Что касается необязательного характера Деклараций принципов Генеральной Ассамблеи ООН, см.: B. Conforti, Diritto Internazionale, VII ed., Napoli, 2006, особенно pp. 54 - 56, хотя он подчеркивает, что они "не являются автономным источником общих международных норм [...]", тем не менее на первом этапе он частично приравнивает их функцию к той, которую развивают кодификационные соглашения "в целях развития международного права и его соответствия потребностям солидарности и взаимозависимости, все более ощутимым в современном мире". Что касается обычного права, то, по мнению того же автора, эти декларации следует рассматривать как выражение практики государств, "как результат действий государств, принимающих их, а не как акты Организации Объединенных Наций", основывая это утверждение на том, что они постепенно приобретают все большее значение в формировании международного обычая, когда они принимаются единогласно или консенсусом. С другой стороны, позволяя нам расширить и усложнить это понятие, включив в него также Декларации принципов, мы могли бы понимать их как выражение "тенденции Организации Объединенных Наций к восполнению структурных недостатков международного общества и развитию общих функций через свои органы" (ср: G. Ziccardi Capaldo, "Tendenze Evolutive della Politica Giudiziaria della Corte Internazionale di Giustizia", в op. cit., особенно pp. 257 - 258. Хотя в последующих изданиях, см. соответственно IX и X "Diritto Internazionale", B. Conforti изменил свою позицию относительно роли резолюций Генеральной Ассамблеи в противоположную сторону; этот автор разделяет его первоначальную позицию как выражение процесса конституционализации международного порядка. C. Zanghi, op. cit., особенно pp. 25 и сл., хотя и обращает внимание на не имеющее обязательной юридической силы содержание ВДПЧ, легко выводимое из ее "категорических формулировок", тем не менее утверждает, что она представляет собой "величайшее историческое доказательство "consensus omnium gentium" в отношении данной системы ценностей". Далее автор добавляет, что она представляет собой "точку соприкосновения для установления истинной и собственной системы универсальных и позитивных ценностей [...]". Что касается проблемы юридической ценности ВДПЧ, то автор напоминает, что этот вопрос уже был важнейшим во время подготовительной работы, когда также выдвигалась необходимость сблизить ее с общими принципами, содержащимися в Уставе ООН, чтобы избежать отсутствия ее юридической обязательной силы. Хотя в Уставе ООН нет ссылки на это уважение, тот же автор подчеркивает, что практика органов ООН, в первую очередь Генеральной Ассамблеи, породила "желание, чтобы государства - члены международного сообщества уважали его", и что этот элемент является основой для его торжественного принятия Генеральной Ассамблеей. В этой связи P. Nikken, в частности, утверждает, что "[авторитет], влияние и распространение [...] Декларации привели к тому, что сегодня обычное значение выражения "права человека" [содержащееся в статьях Устава ООН, в частности в ст. 55 и 56] неотделимо от этой Декларации", Id., "La fuerza obligatoria de la Universal de Derechos Humanos", в Revista de la Facultad de Ciencias y , 35 (75) 1990, pp. 329 - 349, в частности pp. 336 - 338; см. также: A. Aguilar Calahorro (dir.), El sitema universal de los derechos humanos: Estudio de la Universal de los Derechos Humanos, el Pacto Internacional de Derechos Civiles y , el Pacto Internacional de Derechos , Sociales y Culturales y textos internacionales concordantes, Granada, 2014, pp. XXI - 1043. О ссылке Международного суда на Декларации принципов как на выражение его "глобальных тенденций" см.: Ziccardi Capaldo, "Tendenze Evolutive della Corte Internazionale di Giustizia", в op. cit., особенно pp. 269 - 270; Id., "La Legittimazione del Governo Mondiale nelle Tendenze Globali della Corte Internazionale di Giustizia", в Scritti in Onore di V. Buonocore, Vol. I, Milano, 2005, особенно pp. 869 и сл., и приведенное в нем прецедентное право. О вкладе Международного суда в разработку и определение общих принципов международной процедуры, а также о синтезе доктринальных дебатов по этому вопросу см.: Negri, "La Funzione Giudiziaria della Corte Internazionale di Giustizia", в Id., I Principi Generali del Processo Internazionale nella Giurisprudenza della Corte Internazionale di Giustizia, Napoli, 2002, Ch. II, pp. 43 - 59. Подчеркивая их совершенно разную природу и "quand hasardeuse" коннотацию аналогичной деятельности, Р. Монако сближает решения международного судьи, провозглашающего принципы, с аналогичными декларациями ГА, чтобы подчеркнуть "прогрессивное развитие, которое также касается расширения материальных источников международного права", основанное на заметном упрощении существенных и формальных условий, необходимых для установления юридических обязательств. Иными словами, по мнению автора, подобно тому, как постоянная судебная практика Международного суда, декларирующая принципы, может иметь последствия для сторон вне дела, точно так же формальный характер не может помешать декларации принципов быть источником обязательств erga omnes; ср.: R. Monaco, "Les Jugements Internationaux ou applicateurs de Principes ", в J. Makarczyk (ed.), Essays in International Law in Honour of Judge Manfred Lachs, The Hague/Boston/Lancaster, 1984, pp. 389 - 401, в частности pp. 395 - 396. Здесь стоит отметить высказывание П. Никкена, согласно которому хотя декларации и являются рекомендациями, тем не менее "существуют определенные особенности, присущие [им], которые могут приблизить их к источникам международного права". С одной стороны, автор утверждает - и очень похоже на Конфорти (выше), - что практика государств соответствовать содержанию ВДПЧ и ее признание в качестве обязательной позволит "интегрировать ее в обычное международное право, принимая во внимание тот факт, что ее содержание выражает принципы, имеющие непреходящую силу, и что ее принятие несет в себе живую надежду на то, что международное сообщество будет ее уважать". С другой стороны, тот же автор подчеркивает, что она может считаться обязательной именно потому, что в ней "воплощены общие принципы права в том смысле, что они являются источниками международного права в соответствии со Статутом Международного суда [...]"; в целом см. рассмотрение этого вопроса, разработанное тем же автором, в работе: "La fuerza obligatoria de la Universal de Derechos Humanos", op. cit., pp. 329 - 349, особенно pp. 329 - 332.
"Комментарий судебной практики. Выпуск 30"
(отв. ред. К.Б. Ярошенко)
("Инфотропик Медиа", 2025)Такое решение вступает в противоречие с фундаментальным принципом трудового права - принципом равенства прав и возможностей работников (ст. 2 ТК РФ), поскольку способ учета рабочего времени не должен влиять на условия труда, его содержание, характер и интенсивность выполняемой работы. Следовательно, применение позиции, изложенной в письме Минздравсоцразвития России, ведет к нарушению равенства прав работников, отработавших равное количество сверхурочных часов. Она не согласуется и с принципом равной оплаты за труд равной ценности, признанным международным сообществом (ст. 22 ТК РФ, ст. 23 Всеобщей декларации прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г.), ст. 7 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (16 декабря 1966 г.)).
(отв. ред. К.Б. Ярошенко)
("Инфотропик Медиа", 2025)Такое решение вступает в противоречие с фундаментальным принципом трудового права - принципом равенства прав и возможностей работников (ст. 2 ТК РФ), поскольку способ учета рабочего времени не должен влиять на условия труда, его содержание, характер и интенсивность выполняемой работы. Следовательно, применение позиции, изложенной в письме Минздравсоцразвития России, ведет к нарушению равенства прав работников, отработавших равное количество сверхурочных часов. Она не согласуется и с принципом равной оплаты за труд равной ценности, признанным международным сообществом (ст. 22 ТК РФ, ст. 23 Всеобщей декларации прав человека (принята Генеральной Ассамблеей ООН 10 декабря 1948 г.), ст. 7 Международного пакта об экономических, социальных и культурных правах (16 декабря 1966 г.)).