Формальное отправление правосудия
Подборка наиболее важных документов по запросу Формальное отправление правосудия (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Судебная практика
Подборка судебных решений за 2024 год: Статья 28 "Формирование состава суда" КАС РФ"При вынесении в отношении З. частного определения судебная коллегия по административным делам Чукотского автономного округа, руководствуясь положениями статьи 28 Кодекса административного судопроизводства РФ, пришла к выводу, что З., воспользовавшись формальным поводом, злоупотребив своими полномочиями председателя суда, уклонился от рассмотрения сложного дела, передав его другому судье без достаточных на то оснований, что является недопустимым нарушением норм процессуального права, свидетельствует о его пренебрежительном отношении к соблюдению требований процессуального законодательства при отправлении правосудия, подрывает авторитет судьи, председателя суда, Анадырского районного суда и судебной власти в целом.
Постановление Арбитражного суда Уральского округа от 27.09.2023 N Ф09-5081/23 по делу N А40-237801/2021
Требование: О включении в реестр требований кредиторов должника-банкрота суммы упущенной выгоды.
Решение: В удовлетворении требования отказано, так как требование основано на факте передачи должнику денежных средств в противоправных целях - для их передачи в качестве взятки правоохранительным органам, что установлено приговором суда, которым должник осужден за совершение мошенничества, между тем вопрос о судьбе переданных должнику денежных средств приговором не разрешен, самого факта передачи денег с преступной целью недостаточно для вывода об отсутствии реституционного обязательства должника, вытекающего из такого факта, однако кредитором не доказана возможность получения доходов от акций, доводы о ненадлежащей подсудности отклонены.Вместе с тем, судебные решения, по общему правилу, должны оставаться окончательными. Правовая определенность предполагает уважение принципа "res judicata", то есть принципа недопустимости повторного рассмотрения уже разрешенного дела. Отступление от принципа правовой определенности может быть оправдано только обстоятельствами существенного и непреодолимого характера. Оно возможно для исправления существенного (фундаментального) нарушения, свидетельствующего о ненадлежащем отправлении правосудия. При этом формальное обеспечение требований подсудности не может быть единственной целью отмены судебных актов в ущерб материальным интересам сторон по существу спора.
Требование: О включении в реестр требований кредиторов должника-банкрота суммы упущенной выгоды.
Решение: В удовлетворении требования отказано, так как требование основано на факте передачи должнику денежных средств в противоправных целях - для их передачи в качестве взятки правоохранительным органам, что установлено приговором суда, которым должник осужден за совершение мошенничества, между тем вопрос о судьбе переданных должнику денежных средств приговором не разрешен, самого факта передачи денег с преступной целью недостаточно для вывода об отсутствии реституционного обязательства должника, вытекающего из такого факта, однако кредитором не доказана возможность получения доходов от акций, доводы о ненадлежащей подсудности отклонены.Вместе с тем, судебные решения, по общему правилу, должны оставаться окончательными. Правовая определенность предполагает уважение принципа "res judicata", то есть принципа недопустимости повторного рассмотрения уже разрешенного дела. Отступление от принципа правовой определенности может быть оправдано только обстоятельствами существенного и непреодолимого характера. Оно возможно для исправления существенного (фундаментального) нарушения, свидетельствующего о ненадлежащем отправлении правосудия. При этом формальное обеспечение требований подсудности не может быть единственной целью отмены судебных актов в ущерб материальным интересам сторон по существу спора.
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Производство по вновь открывшимся или новым обстоятельствам в цивилистическом процессе: проверка или пересмотр (в контексте судебной ошибки)?
(Афанасьев С.Ф., Ермаков А.Н.)
("Вестник Арбитражного суда Московского округа", 2025, N 2)Одновременно с этим защита прав, свобод и законных интересов как декларируемое целеполагание деятельности органов государственной власти (прежде всего судов) не может и не должна рассматриваться в отрыве от достижения справедливости. Оценить правосудность решения исключительно посредством проверки его законности и обоснованности - значит подойти к вопросу отправления правосудия главным образом формально, так как в целом эти характеристики позволяют соотнести обстоятельства гражданского дела с надлежащими нормами права. Между тем сама по себе констатация соблюдения закона едва ли может выступать единственным бесспорным показателем эффективности работы судебной власти. В цивилистическом процессе подход pro forma исторически смягчался за счет категории restitutio in integrum, которая позволяет восстанавливать нарушенные права, свободы и законные интересы с опорой на дискрецию суда ввиду потребности восстановления справедливости или во избежание явной несправедливости <31>. Об этом же говорит и Верховный Суд РФ, когда подчеркивает следующее: приоритет формального над существом (юридический пуризм) недопустим, поскольку номинальное обеспечение какого-либо элемента права на суд может привести к иллюзорности самого права и разбалансировать интересы сторон <32>. В связи с этим думается, что справедливость как квинтэссенция судебной формы защиты может быть одним из основных индикаторов деятельности органов правосудия, входящих в единую инстанционную судебную систему, в том числе осуществляющих как проверку, так и пересмотр судебных актов, вынесенных по гражданским делам.
(Афанасьев С.Ф., Ермаков А.Н.)
("Вестник Арбитражного суда Московского округа", 2025, N 2)Одновременно с этим защита прав, свобод и законных интересов как декларируемое целеполагание деятельности органов государственной власти (прежде всего судов) не может и не должна рассматриваться в отрыве от достижения справедливости. Оценить правосудность решения исключительно посредством проверки его законности и обоснованности - значит подойти к вопросу отправления правосудия главным образом формально, так как в целом эти характеристики позволяют соотнести обстоятельства гражданского дела с надлежащими нормами права. Между тем сама по себе констатация соблюдения закона едва ли может выступать единственным бесспорным показателем эффективности работы судебной власти. В цивилистическом процессе подход pro forma исторически смягчался за счет категории restitutio in integrum, которая позволяет восстанавливать нарушенные права, свободы и законные интересы с опорой на дискрецию суда ввиду потребности восстановления справедливости или во избежание явной несправедливости <31>. Об этом же говорит и Верховный Суд РФ, когда подчеркивает следующее: приоритет формального над существом (юридический пуризм) недопустим, поскольку номинальное обеспечение какого-либо элемента права на суд может привести к иллюзорности самого права и разбалансировать интересы сторон <32>. В связи с этим думается, что справедливость как квинтэссенция судебной формы защиты может быть одним из основных индикаторов деятельности органов правосудия, входящих в единую инстанционную судебную систему, в том числе осуществляющих как проверку, так и пересмотр судебных актов, вынесенных по гражданским делам.
Статья: Суд с участием присяжных заседателей как функциональная гарантия независимости правосудия в современной России
(Тутаринова Н.Н.)
("Администратор суда", 2024, N 1)Независимость правосудия в демократическом обществе и конституционном правовом государстве должна обеспечиваться функциональными гарантиями <1>. Конституция Российской Федерации <2> устанавливает, что правосудие осуществляется только судом. На первый взгляд может сложиться мнение, что это - очевидный и никем не оспариваемый принцип. В действительности же нередко наблюдаются существенные ограничения судебной дискреции, необоснованное функциональное вмешательство в отправление правосудия, подмена правосудия "формальным подходом" и т.п. Данная проблематика заслуживает особого внимания в современной публично-правовой науке и правоприменительной практике.
(Тутаринова Н.Н.)
("Администратор суда", 2024, N 1)Независимость правосудия в демократическом обществе и конституционном правовом государстве должна обеспечиваться функциональными гарантиями <1>. Конституция Российской Федерации <2> устанавливает, что правосудие осуществляется только судом. На первый взгляд может сложиться мнение, что это - очевидный и никем не оспариваемый принцип. В действительности же нередко наблюдаются существенные ограничения судебной дискреции, необоснованное функциональное вмешательство в отправление правосудия, подмена правосудия "формальным подходом" и т.п. Данная проблематика заслуживает особого внимания в современной публично-правовой науке и правоприменительной практике.
Нормативные акты
Постановление Конституционного Суда РФ от 25.02.2025 N 9-П
"По делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 242.1 Бюджетного кодекса Российской Федерации и пункта 10 части 2 статьи 252 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации в связи с жалобой гражданина О.В. Левчука"Оставление же административного искового заявления о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок и исполнение судебного акта в разумный срок без движения и последующее возвращение его судом ввиду указания в нем реквизитов для зачисления средств на лицевой счет лица, содержащегося в учреждении уголовно-исполнительной системы Российской Федерации, вместо реквизитов банковского счета означало бы сугубо формальный подход к отправлению правосудия и судебной защите прав граждан. Это вступало бы в противоречие со статьями 18, 46 (часть 1) и 53 Конституции Российской Федерации, а также с принципом охраны достоинства личности государством (статья 21, часть 1 Конституции Российской Федерации), поскольку нарушало бы требование предоставления адекватных возможностей - в том числе на стадии решения вопроса о принятии заявления к рассмотрению - для отстаивания гражданами своих интересов в суде.
"По делу о проверке конституционности положений пункта 2 статьи 242.1 Бюджетного кодекса Российской Федерации и пункта 10 части 2 статьи 252 Кодекса административного судопроизводства Российской Федерации в связи с жалобой гражданина О.В. Левчука"Оставление же административного искового заявления о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок и исполнение судебного акта в разумный срок без движения и последующее возвращение его судом ввиду указания в нем реквизитов для зачисления средств на лицевой счет лица, содержащегося в учреждении уголовно-исполнительной системы Российской Федерации, вместо реквизитов банковского счета означало бы сугубо формальный подход к отправлению правосудия и судебной защите прав граждан. Это вступало бы в противоречие со статьями 18, 46 (часть 1) и 53 Конституции Российской Федерации, а также с принципом охраны достоинства личности государством (статья 21, часть 1 Конституции Российской Федерации), поскольку нарушало бы требование предоставления адекватных возможностей - в том числе на стадии решения вопроса о принятии заявления к рассмотрению - для отстаивания гражданами своих интересов в суде.
"Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 4 (2020)"
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 23.12.2020)
(ред. от 25.04.2025)Согласно практике Европейского Суда по правам человека требование правовой определенности предполагает, что судебные решения, по общему правилу, должны оставаться окончательными. Правовая определенность предполагает уважение принципа "resjudicata", то есть принципа недопустимости повторного рассмотрения уже разрешенного дела (постановление от 28 октября 1999 г. по делу "Брумареску против Румынии"). Отступление от принципа правовой определенности может быть оправдано только обстоятельствами существенного и непреодолимого характера. Оно возможно для исправления существенного (фундаментального) нарушения, свидетельствующего о ненадлежащем отправлении правосудия. Прекращение судами производства по делу в связи с неподведомственностью недопустимо в тех случаях, когда суды, формально соблюдая процессуальное законодательство, могут создать своим актом такие правовые последствия для участников процесса, которые будут иметь для них значительный негативный эффект, приведут к возникновению объективных сложностей в реализации права на справедливое судебное разбирательство, сделают его чрезмерно длительным или невозможным. При этом формальное обеспечение требований подведомственности не может быть единственной целью отмены судебных актов в ущерб материальным интересам сторон по существу спора (постановления от 18 ноября 2004 г. по делу "Праведная против России", от 23 июля 2009 г. по делу "Сутяжник против России").
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 23.12.2020)
(ред. от 25.04.2025)Согласно практике Европейского Суда по правам человека требование правовой определенности предполагает, что судебные решения, по общему правилу, должны оставаться окончательными. Правовая определенность предполагает уважение принципа "resjudicata", то есть принципа недопустимости повторного рассмотрения уже разрешенного дела (постановление от 28 октября 1999 г. по делу "Брумареску против Румынии"). Отступление от принципа правовой определенности может быть оправдано только обстоятельствами существенного и непреодолимого характера. Оно возможно для исправления существенного (фундаментального) нарушения, свидетельствующего о ненадлежащем отправлении правосудия. Прекращение судами производства по делу в связи с неподведомственностью недопустимо в тех случаях, когда суды, формально соблюдая процессуальное законодательство, могут создать своим актом такие правовые последствия для участников процесса, которые будут иметь для них значительный негативный эффект, приведут к возникновению объективных сложностей в реализации права на справедливое судебное разбирательство, сделают его чрезмерно длительным или невозможным. При этом формальное обеспечение требований подведомственности не может быть единственной целью отмены судебных актов в ущерб материальным интересам сторон по существу спора (постановления от 18 ноября 2004 г. по делу "Праведная против России", от 23 июля 2009 г. по делу "Сутяжник против России").
Статья: Процессуальные сроки как средство обеспечения эффективности гражданского судопроизводства: в поисках оптимального правового воздействия
(Курочкин С.А.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2021, N 4)Еще советскими учеными отмечалось: "...чем быстрее будет вынесено законное решение, тем эффективнее действует суд" <17>. Подобные тезисы нередко звучат и сегодня. Однако минимизация процессуальных сроков не должна абсолютизироваться. "Помимо количественных характеристик правосудия - его временного и денежного измерений - за правосудием всегда признавалась необходимость обеспечения его качества, т.е. правильности определения фактических обстоятельств дела и применения к ним норм права" <18>. Не случайно учеными подчеркивается, что скорость отправления правосудия по гражданским делам не влечет за собой всегда и непосредственно надлежащее качество рассмотрения дел, а также справедливость судебного разбирательства <19>. Как формальное соблюдение нормативно установленных сроков, так и произвольная их минимизация не гарантируют высокого качества судебного решения. Именно издержки ошибочных решений балансируют временные затраты. Судебное решение выносится не для того, чтобы быть вынесенным по определенной форме и процедуре в минимальный срок, а для достижения главной цели - защиты прав и законных интересов лиц, нуждающихся в такой защите. Судебное решение должно быть не только законным и обоснованным, но и содержательно эффективным. Приоритет, безусловно, должен быть расставлен в пользу законности, обеспечение которой требует минимально необходимого времени судебной деятельности. Кроме того, могут быть приняты во внимание и иные закономерности, свидетельствующие о том, что нулевые временные издержки судебного разбирательства не являются эффективным решением. Так, процессуальные сроки как временные издержки обладают эффектом сдерживания, стимулируя стороны к договорному урегулированию. Ричард Познер подметил: "Обратное соотношение между издержками и временем подразумевает, что полное устранение интервала между началом судебного процесса и принятием решения было бы неэффективным" <20>.
(Курочкин С.А.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2021, N 4)Еще советскими учеными отмечалось: "...чем быстрее будет вынесено законное решение, тем эффективнее действует суд" <17>. Подобные тезисы нередко звучат и сегодня. Однако минимизация процессуальных сроков не должна абсолютизироваться. "Помимо количественных характеристик правосудия - его временного и денежного измерений - за правосудием всегда признавалась необходимость обеспечения его качества, т.е. правильности определения фактических обстоятельств дела и применения к ним норм права" <18>. Не случайно учеными подчеркивается, что скорость отправления правосудия по гражданским делам не влечет за собой всегда и непосредственно надлежащее качество рассмотрения дел, а также справедливость судебного разбирательства <19>. Как формальное соблюдение нормативно установленных сроков, так и произвольная их минимизация не гарантируют высокого качества судебного решения. Именно издержки ошибочных решений балансируют временные затраты. Судебное решение выносится не для того, чтобы быть вынесенным по определенной форме и процедуре в минимальный срок, а для достижения главной цели - защиты прав и законных интересов лиц, нуждающихся в такой защите. Судебное решение должно быть не только законным и обоснованным, но и содержательно эффективным. Приоритет, безусловно, должен быть расставлен в пользу законности, обеспечение которой требует минимально необходимого времени судебной деятельности. Кроме того, могут быть приняты во внимание и иные закономерности, свидетельствующие о том, что нулевые временные издержки судебного разбирательства не являются эффективным решением. Так, процессуальные сроки как временные издержки обладают эффектом сдерживания, стимулируя стороны к договорному урегулированию. Ричард Познер подметил: "Обратное соотношение между издержками и временем подразумевает, что полное устранение интервала между началом судебного процесса и принятием решения было бы неэффективным" <20>.
Статья: Прекращение финансового лизинга в связи с недостатками предмета лизинга: от clausula de rebus sic stantibus к учению о взаимозависимых договорах
("Вестник гражданского права", 2021, N 3)В доводе из другого основания (третьего) податель жалобы приводит то, что "оспариваемое настоящей кассационной жалобой решение нарушает принцип справедливого правосудия, закрепленного в ст. 24.2 Конституции, поскольку отказывает в отправлении правосудия ввиду искусственности обоснования, создавая последствия, равнозначные отказу в правосудии, по соображениям совершенно формальным, против чего направлена в очень отчетливой форме ст. 11, ч. 3, Органического закона о судебной власти".
("Вестник гражданского права", 2021, N 3)В доводе из другого основания (третьего) податель жалобы приводит то, что "оспариваемое настоящей кассационной жалобой решение нарушает принцип справедливого правосудия, закрепленного в ст. 24.2 Конституции, поскольку отказывает в отправлении правосудия ввиду искусственности обоснования, создавая последствия, равнозначные отказу в правосудии, по соображениям совершенно формальным, против чего направлена в очень отчетливой форме ст. 11, ч. 3, Органического закона о судебной власти".
Статья: Правовые последствия принятия немотивированного судебного решения по гражданским делам, рассмотрение которых отнесено к компетенции мирового судьи или рассматриваемым судами общей юрисдикции в порядке упрощенного производства
(Кобзаренко Е.М.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2025, N 2)Следует признать, что законодатель, по сути, превратил судебный процесс по некоторым категориям гражданских дел в формальный документооборот, следовательно, с его осуществлением вполне могут справиться простые делопроизводители. Нельзя же возлагать на высококвалифицированного судью деятельность, которую по определению нельзя назвать отправлением правосудия, поскольку она осуществляется вне существующей процессуальной формы. Следует согласиться с Л.А. Прокудиной, которая в одной из своих публикаций назвала характерные черты государственной деятельности для того, чтобы она "могла быть расценена как правосудие" <8>.
(Кобзаренко Е.М.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2025, N 2)Следует признать, что законодатель, по сути, превратил судебный процесс по некоторым категориям гражданских дел в формальный документооборот, следовательно, с его осуществлением вполне могут справиться простые делопроизводители. Нельзя же возлагать на высококвалифицированного судью деятельность, которую по определению нельзя назвать отправлением правосудия, поскольку она осуществляется вне существующей процессуальной формы. Следует согласиться с Л.А. Прокудиной, которая в одной из своих публикаций назвала характерные черты государственной деятельности для того, чтобы она "могла быть расценена как правосудие" <8>.
Статья: Об исправлении "формальных" ошибок судебного решения
(Черных И.И.)
("Хозяйство и право", 2024, N 11)В юридических текстах, посвященных правосудию, употребление термина "формализм" имеет устойчивую негативную коннотацию: это зло, делающее истинное правосудие невозможным, уничтожающее саму идею правосудия. Между тем о формализме в правосудии можно говорить и в другом смысле, а именно как о необходимости строжайшего следования в процессе судебной деятельности установленным законом процессуальным правилам рассмотрения судебных дел и оформления его итогов. Приоритет формального порядка в судебном процессе, формализм, - своеобразная гарантия объективности осуществления правосудия и соблюдения равенства сторон. Исторически выверенный набор формальных правил в судопроизводстве важен в том числе "...для того, чтобы народ удостоверился, что правосудие отправляется не беспорядочно и пристрастно, а на основе твердых и неизменных правил" <3>. Общий формализм процесса концентрированно проецируется на одну точку - судебное решение как объективированную квинтэссенцию результата осуществления правосудия.
(Черных И.И.)
("Хозяйство и право", 2024, N 11)В юридических текстах, посвященных правосудию, употребление термина "формализм" имеет устойчивую негативную коннотацию: это зло, делающее истинное правосудие невозможным, уничтожающее саму идею правосудия. Между тем о формализме в правосудии можно говорить и в другом смысле, а именно как о необходимости строжайшего следования в процессе судебной деятельности установленным законом процессуальным правилам рассмотрения судебных дел и оформления его итогов. Приоритет формального порядка в судебном процессе, формализм, - своеобразная гарантия объективности осуществления правосудия и соблюдения равенства сторон. Исторически выверенный набор формальных правил в судопроизводстве важен в том числе "...для того, чтобы народ удостоверился, что правосудие отправляется не беспорядочно и пристрастно, а на основе твердых и неизменных правил" <3>. Общий формализм процесса концентрированно проецируется на одну точку - судебное решение как объективированную квинтэссенцию результата осуществления правосудия.
Статья: Оценка органов местного самоуправления как органов публичной власти
(Майборода В.А.)
("Муниципальная служба: правовые вопросы", 2024, N 2)Тем не менее наделение органов делегированными полномочиями вышестоящих уровней властно-публичной организации, специальными задачами и самостоятельными доходными источниками не может трансформировать органы местного самоуправления в какую-то новую природу органов, чьим названием будет является "органы публичной власти". Ведь будем откровенны, изменить природу органа местного самоуправления и сформировать утверждение о наличии в нем новой феноменологии публичной власти возможно лишь при реализации функций всех трех ветвей власти. А функция правосудия возможна лишь при отправлении ее судом, создание которого предполагается непосредственно Российской Федерацией (ст. 118 Конституции РФ). Иначе говоря, при отсутствии компетенции по отправлению правосудия на уровне местного самоуправления утверждение о наличии единства публичной власти не совсем соответствует действительности. В таком случае можно говорить лишь о единстве публичной власти в части исполнительных и представительных органов, а подобного рода оговорки не наблюдается ни в Конституции РФ, ни в принимаемых на ее основе законодательных актах. Следовательно, возможен вывод о том, что обретение органами местного самоуправления новой природы вследствие их вхождения в единую систему публичной власти и возможность их именования "органами публичной власти" станут возможными лишь при наличии возможности делегирования правомочия по отправлению правосудия на уровень организации публично-властной компетенции местного уровня.
(Майборода В.А.)
("Муниципальная служба: правовые вопросы", 2024, N 2)Тем не менее наделение органов делегированными полномочиями вышестоящих уровней властно-публичной организации, специальными задачами и самостоятельными доходными источниками не может трансформировать органы местного самоуправления в какую-то новую природу органов, чьим названием будет является "органы публичной власти". Ведь будем откровенны, изменить природу органа местного самоуправления и сформировать утверждение о наличии в нем новой феноменологии публичной власти возможно лишь при реализации функций всех трех ветвей власти. А функция правосудия возможна лишь при отправлении ее судом, создание которого предполагается непосредственно Российской Федерацией (ст. 118 Конституции РФ). Иначе говоря, при отсутствии компетенции по отправлению правосудия на уровне местного самоуправления утверждение о наличии единства публичной власти не совсем соответствует действительности. В таком случае можно говорить лишь о единстве публичной власти в части исполнительных и представительных органов, а подобного рода оговорки не наблюдается ни в Конституции РФ, ни в принимаемых на ее основе законодательных актах. Следовательно, возможен вывод о том, что обретение органами местного самоуправления новой природы вследствие их вхождения в единую систему публичной власти и возможность их именования "органами публичной власти" станут возможными лишь при наличии возможности делегирования правомочия по отправлению правосудия на уровень организации публично-властной компетенции местного уровня.
Статья: "Нагрузка на судей" в контексте институтов трудового права и поиск эффективных путей ее снижения
(Луховская Ю.О.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2021, N 12)Что касается такого института трудового права, как нормирование труда, рассматриваемого разделом VI ТК РФ в тесной взаимосвязи с институтом оплаты труда и затрагивающего "по касательной" институт рабочего времени, - выше отмечается отсутствие установленных в законодательстве норм (выработки, времени, численности) в отношении труда судей. Как представляется, в условиях всевозрастающей судебной нагрузки введение норм труда в том содержании, в котором данный институт изложен в действующем ТК РФ, для судей едва ли оправданно. Во всяком случае представляется неуместным допущение производности, зависимости заработной платы судьи, как работника в статусе особого носителя особой публичной власти и выполняющего трудовую функцию особой природы, от выполнения норм. Об институте нормирования в отношении труда судей уместно вести речь лишь с точки зрения допущения установления нормы труда как максимально возможной нагрузки, выступающей гарантией защиты здоровья судей как особой категории работников и ограждения их от перегрузок, что является необходимым условием для обеспечения эффективного выполнения судьей трудовой функции по отправлению правосудия. Ценностная сущность нормирования труда в указанном случае будет состоять не в формальном установлении обязательной для выполнения работником нормы как условия получения заработной платы в полном размере, а в соотнесении данной нормы с критериями безопасного для здоровья судьи труда, исключающего психофизиологические перегрузки, с одной стороны, равно в обеспечении повышения результативности труда судьи и, как следствие, качества правосудия - с другой. В исследовании влияния научной организации труда на качество и эффективность правосудия Т.Г. Морщаковой отмечается взаимосвязь нормирования труда, судебной нагрузки и качества принимаемых судебных актов: "Недостаточно последовательное осуществление принципов научной организации труда и, как его результат, необоснованные перегрузки в деятельности органов судопроизводства увеличивают потенциальную возможность принятия неправильных решений, вынесения неправосудных приговоров. Отсюда - превентивное значение НОТ в системе мер, способствующих преодолению судебных ошибок" <10>.
(Луховская Ю.О.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2021, N 12)Что касается такого института трудового права, как нормирование труда, рассматриваемого разделом VI ТК РФ в тесной взаимосвязи с институтом оплаты труда и затрагивающего "по касательной" институт рабочего времени, - выше отмечается отсутствие установленных в законодательстве норм (выработки, времени, численности) в отношении труда судей. Как представляется, в условиях всевозрастающей судебной нагрузки введение норм труда в том содержании, в котором данный институт изложен в действующем ТК РФ, для судей едва ли оправданно. Во всяком случае представляется неуместным допущение производности, зависимости заработной платы судьи, как работника в статусе особого носителя особой публичной власти и выполняющего трудовую функцию особой природы, от выполнения норм. Об институте нормирования в отношении труда судей уместно вести речь лишь с точки зрения допущения установления нормы труда как максимально возможной нагрузки, выступающей гарантией защиты здоровья судей как особой категории работников и ограждения их от перегрузок, что является необходимым условием для обеспечения эффективного выполнения судьей трудовой функции по отправлению правосудия. Ценностная сущность нормирования труда в указанном случае будет состоять не в формальном установлении обязательной для выполнения работником нормы как условия получения заработной платы в полном размере, а в соотнесении данной нормы с критериями безопасного для здоровья судьи труда, исключающего психофизиологические перегрузки, с одной стороны, равно в обеспечении повышения результативности труда судьи и, как следствие, качества правосудия - с другой. В исследовании влияния научной организации труда на качество и эффективность правосудия Т.Г. Морщаковой отмечается взаимосвязь нормирования труда, судебной нагрузки и качества принимаемых судебных актов: "Недостаточно последовательное осуществление принципов научной организации труда и, как его результат, необоснованные перегрузки в деятельности органов судопроизводства увеличивают потенциальную возможность принятия неправильных решений, вынесения неправосудных приговоров. Отсюда - превентивное значение НОТ в системе мер, способствующих преодолению судебных ошибок" <10>.
"Комментарий к Кодексу административного судопроизводства Российской Федерации: в 2 ч."
(постатейный)
(часть 1)
(под общ. ред. Л.В. Тумановой)
("Проспект", 2025)Прежде всего хочется возразить авторам, связывающим реализацию принципа законности с установлением объективной истины по делу. Все-таки общеправовой принцип законности в состязательном судебном процессе получает вполне определенную процессуально-правовую интерпретацию, которая в конечном счете может быть редуцирована до требования законности судебных актов, поскольку именно в судебных актах объективируется деятельность суда по осуществлению правосудия. Требование законности судебных актов, как известно, подразумевает правильное избрание применимой к конкретному делу нормы позитивного права и правильное ее истолкование. Вопрос об объективной или формальной истине относится не к правовой, а к фактической стороне дела, поэтому лежит не в плоскости законности, но касается обоснованности судебных актов. Разумеется, следует согласиться со сторонниками объективной истины в том, что формализм при отправлении правосудия недопустим, что правосудие - это содержательная, а не формальная деятельность и что возводить состязательность в абсолют, не принимая во внимание всю систему принципов организации и осуществления правосудия в Российской Федерации, недопустимо.
(постатейный)
(часть 1)
(под общ. ред. Л.В. Тумановой)
("Проспект", 2025)Прежде всего хочется возразить авторам, связывающим реализацию принципа законности с установлением объективной истины по делу. Все-таки общеправовой принцип законности в состязательном судебном процессе получает вполне определенную процессуально-правовую интерпретацию, которая в конечном счете может быть редуцирована до требования законности судебных актов, поскольку именно в судебных актах объективируется деятельность суда по осуществлению правосудия. Требование законности судебных актов, как известно, подразумевает правильное избрание применимой к конкретному делу нормы позитивного права и правильное ее истолкование. Вопрос об объективной или формальной истине относится не к правовой, а к фактической стороне дела, поэтому лежит не в плоскости законности, но касается обоснованности судебных актов. Разумеется, следует согласиться со сторонниками объективной истины в том, что формализм при отправлении правосудия недопустим, что правосудие - это содержательная, а не формальная деятельность и что возводить состязательность в абсолют, не принимая во внимание всю систему принципов организации и осуществления правосудия в Российской Федерации, недопустимо.
Статья: Основные направления профилактики насильственных преступлений несовершеннолетних
(Авдеев В.А., Аксенов А.Н.)
("Российский следователь", 2023, N 7)Требование о возвращении (социальной реабилитации, социализации, преодолении и минимизации последствий привлечения к юридической ответственности и иных, связанных с формально противоправным поведением, имевшим место при недостижении возраста ответственности за конкретное деяние, последствий) ребенка, нарушившего закон, в благоприятную для него социальную среду отражено в Минимальных стандартных правилах ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних. Прежде всего в указанном международном документе констатирована цель (кратко) уделять достаточное внимание осуществлению позитивных мер, предполагающих полную мобилизацию всех возможных ресурсов, с тем чтобы сократить необходимость вмешательства со стороны закона, и эффективного, справедливого и гуманного обращения с подростком, находящимся в конфликте с законом (п. 1.3 раздела "Основные цели").
(Авдеев В.А., Аксенов А.Н.)
("Российский следователь", 2023, N 7)Требование о возвращении (социальной реабилитации, социализации, преодолении и минимизации последствий привлечения к юридической ответственности и иных, связанных с формально противоправным поведением, имевшим место при недостижении возраста ответственности за конкретное деяние, последствий) ребенка, нарушившего закон, в благоприятную для него социальную среду отражено в Минимальных стандартных правилах ООН, касающихся отправления правосудия в отношении несовершеннолетних. Прежде всего в указанном международном документе констатирована цель (кратко) уделять достаточное внимание осуществлению позитивных мер, предполагающих полную мобилизацию всех возможных ресурсов, с тем чтобы сократить необходимость вмешательства со стороны закона, и эффективного, справедливого и гуманного обращения с подростком, находящимся в конфликте с законом (п. 1.3 раздела "Основные цели").
Статья: К проблеме материальной и процессуальной правосубъектности искусственного интеллекта
(Афанасьев С.Ф.)
("Вестник гражданского процесса", 2022, N 3)В настоящей работе анализируется вопрос о возможности придания искусственному интеллекту статуса субъекта права, а следовательно, приобретения им правосубъектности. В этой связи отмечается, что исторически особый статус субъекта права присваивался физическим лицам при соблюдении ими определенных юридических условий, только в этом случае лица становились носителями определенных прав и обязанностей, т.е. широких и свободных правовых возможностей. Коллективным организациям также присваивался указанный status, поскольку они воспринимались через призму общности людей, а потому таковые могли самостоятельно осуществлять свою волю через конкретные действия, de jure влекущие последствия. Иначе говоря, статус субъекта права изначально и всегда был антропоцентричным, а действия самого субъекта - антропогенными либо антропоморфными. Доказывается, что именно из вышеизложенного исходит современное российское правовое регулирование, когда формально определяет искусственный интеллект как комплекс технологических решений, позволяющий имитировать познавательные функции человека (включая самообучение и поиск решений без заранее заданного алгоритма) и получать при выполнении задач результаты, сопоставимые как минимум с итогами интеллектуальной деятельности человека. С опорой на сказанное подчеркивается, что в недалеком будущем сильный искусственный интеллект потенциально может быть признан субъектом материальных и процессуальных правоотношений, поскольку со временем будет обладать всей совокупностью когнитивных характеристик и навыков человека. Вместе с тем дополнительно аргументируется, что само по себе наличие последних не делает такой интеллект правосубъектным. Для этого требуются специальные формальные законодательные решения, а также значительная модернизация существующей системы правовых принципов, в особенности в той области общественных отношений, которая связана с отправлением правосудия и реализацией судьями властных дискреционных полномочий.
(Афанасьев С.Ф.)
("Вестник гражданского процесса", 2022, N 3)В настоящей работе анализируется вопрос о возможности придания искусственному интеллекту статуса субъекта права, а следовательно, приобретения им правосубъектности. В этой связи отмечается, что исторически особый статус субъекта права присваивался физическим лицам при соблюдении ими определенных юридических условий, только в этом случае лица становились носителями определенных прав и обязанностей, т.е. широких и свободных правовых возможностей. Коллективным организациям также присваивался указанный status, поскольку они воспринимались через призму общности людей, а потому таковые могли самостоятельно осуществлять свою волю через конкретные действия, de jure влекущие последствия. Иначе говоря, статус субъекта права изначально и всегда был антропоцентричным, а действия самого субъекта - антропогенными либо антропоморфными. Доказывается, что именно из вышеизложенного исходит современное российское правовое регулирование, когда формально определяет искусственный интеллект как комплекс технологических решений, позволяющий имитировать познавательные функции человека (включая самообучение и поиск решений без заранее заданного алгоритма) и получать при выполнении задач результаты, сопоставимые как минимум с итогами интеллектуальной деятельности человека. С опорой на сказанное подчеркивается, что в недалеком будущем сильный искусственный интеллект потенциально может быть признан субъектом материальных и процессуальных правоотношений, поскольку со временем будет обладать всей совокупностью когнитивных характеристик и навыков человека. Вместе с тем дополнительно аргументируется, что само по себе наличие последних не делает такой интеллект правосубъектным. Для этого требуются специальные формальные законодательные решения, а также значительная модернизация существующей системы правовых принципов, в особенности в той области общественных отношений, которая связана с отправлением правосудия и реализацией судьями властных дискреционных полномочий.
Статья: Яблоко раздора: досудебная процедура в международном правосудии и в практике Суда ЕАЭС
(Исполинов А.С., Кадышева О.В.)
("Международное правосудие", 2021, N 2)Сочетание этих факторов представляет собой немалое искушение для трибуналов, которые иногда хотят любой ценой дойти до рассмотрения существа спора. Например, в решении по делу Lauder v. Czech Republic арбитражный трибунал заявил, что предусмотренные двусторонним Соглашением между США и Чехословакией от 1991 года требования о шестимесячном периоде, в течение которого инвестор должен воздерживаться от обращения в арбитраж, не являются юрисдикционными ограничениями, а представляют скорее правило процедуры, к которому надо относиться без излишнего формализма ("настаивание на том, что арбитражное разбирательство не может быть начато до истечения этого срока, с учетом обстоятельств дела может приравниваться к ненужному слишком формальному подходу, который не будет служить защите законных интересов сторон") <33>. Более того, исследователи отмечают появление тревожной тенденции среди арбитражных трибуналов полностью обходить вопрос о приемлемости требований под флагом его якобы неуместности для надлежащего отправления правосудия <34>.
(Исполинов А.С., Кадышева О.В.)
("Международное правосудие", 2021, N 2)Сочетание этих факторов представляет собой немалое искушение для трибуналов, которые иногда хотят любой ценой дойти до рассмотрения существа спора. Например, в решении по делу Lauder v. Czech Republic арбитражный трибунал заявил, что предусмотренные двусторонним Соглашением между США и Чехословакией от 1991 года требования о шестимесячном периоде, в течение которого инвестор должен воздерживаться от обращения в арбитраж, не являются юрисдикционными ограничениями, а представляют скорее правило процедуры, к которому надо относиться без излишнего формализма ("настаивание на том, что арбитражное разбирательство не может быть начато до истечения этого срока, с учетом обстоятельств дела может приравниваться к ненужному слишком формальному подходу, который не будет служить защите законных интересов сторон") <33>. Более того, исследователи отмечают появление тревожной тенденции среди арбитражных трибуналов полностью обходить вопрос о приемлемости требований под флагом его якобы неуместности для надлежащего отправления правосудия <34>.