Решение декларации 2019
Подборка наиболее важных документов по запросу Решение декларации 2019 (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Формы документов
Судебная практика
Подборка судебных решений за 2022 год: Статья 229 "Налоговая декларация" главы 23 "Налог на доходы физических лиц" НК РФ"Содержание налоговой декларации по налогу на доходы физических лиц за 2019 год, по результатам проверки которой вынесено оспариваемое решение, позволяет утверждать, что налогоплательщик не заявлял профессиональный налоговый вычет, в связи с чем возможность и правомерность его применения не могли являться предметом камеральной проверки."
Определение Верховного Суда РФ от 23.05.2022 N 309-ЭС22-6732 по делу N А60-21015/2021
Требование: О пересмотре в кассационном порядке судебных актов по делу о взыскании процентов за нарушение срока возврата НДС.
Обжалуемый результат спора: В удовлетворении требования отказано, поскольку соответствующие установленной форме заявления на возврат налога представлены после вынесения решений об отказе в возмещении НДС, возврат НДС осуществлен с соблюдением установленного срока, ссылка на подачу в ходе камеральных проверок заполненных от руки и отсканированных заявлений отклонена ввиду несоблюдения формы их подачи.
Решение: В передаче дела в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда РФ отказано.Как следует из судебных актов, отказывая в удовлетворении заявления, суды исходили из того, что до вынесения решения ИФНС по Кировскому району г. Екатеринбурга по результатам камеральной налоговой проверки деклараций по НДС за 2, 3, 4 кварталы 2018 г. и 1 квартал 2019 г., по которым ООО "Коммодитис трейдинг" были заявлены суммы налога к возмещению из бюджета, общество не подавало надлежащим образом оформленные заявления о возврате НДС в порядке, предусмотренном пунктом 11.1 статьи 176 Налогового кодекса Российской Федерации. Поэтому положения пункта 10 статьи 176 кодекса, наделяющие налогоплательщика правом на получение неустойки за нарушение налоговым органом сроков возврата налога, применению не подлежат.
Требование: О пересмотре в кассационном порядке судебных актов по делу о взыскании процентов за нарушение срока возврата НДС.
Обжалуемый результат спора: В удовлетворении требования отказано, поскольку соответствующие установленной форме заявления на возврат налога представлены после вынесения решений об отказе в возмещении НДС, возврат НДС осуществлен с соблюдением установленного срока, ссылка на подачу в ходе камеральных проверок заполненных от руки и отсканированных заявлений отклонена ввиду несоблюдения формы их подачи.
Решение: В передаче дела в Судебную коллегию по экономическим спорам Верховного Суда РФ отказано.Как следует из судебных актов, отказывая в удовлетворении заявления, суды исходили из того, что до вынесения решения ИФНС по Кировскому району г. Екатеринбурга по результатам камеральной налоговой проверки деклараций по НДС за 2, 3, 4 кварталы 2018 г. и 1 квартал 2019 г., по которым ООО "Коммодитис трейдинг" были заявлены суммы налога к возмещению из бюджета, общество не подавало надлежащим образом оформленные заявления о возврате НДС в порядке, предусмотренном пунктом 11.1 статьи 176 Налогового кодекса Российской Федерации. Поэтому положения пункта 10 статьи 176 кодекса, наделяющие налогоплательщика правом на получение неустойки за нарушение налоговым органом сроков возврата налога, применению не подлежат.
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Конфликт международно-правовых норм в трансграничных инвестиционных спорах
(Ануров В.Н.)
("Третейский суд", 2021, N 2)Несмотря на стойкое желание стран ЕС отказаться от арбитража как способа разрешения внутрисоюзных инвестиционных споров, иностранные инвесторы возбуждали и продолжают возбуждать третейские разбирательства, руководствуясь соответствующими положениями ДИС <13> и ДЭХ <14>. Широко распространенная в мире модель, предоставляющая право спорящим сторонам влиять на формирование третейского суда, выглядит более привлекательной для иностранных инвесторов, чем постоянно действующий международный суд с заранее известным составом судей, назначаемых для рассмотрения конкретного дела административным аппаратом. Арбитражное сообщество также не склонно жертвовать арбитражем и признавать юрисдикцию международных судов, контролирующих правоприменение в рамках регионального правопорядка. Даже принятие этими судами решений, исключающих предпосылки для проведения третейского разбирательства, как в деле Achmea, прямое волеизъявление стран ЕС в поддержку таких решений, закрепленное в Декларациях 2019 г., или альтернативных моделей для разрешения трансграничных инвестиционных споров, например ВСЭТ, не являются для трибуналов МЦУИС или арбитражных трибуналов ad hoc убедительными основаниями для принятия решения об отсутствии компетенции. В большинстве случаев арбитры ссылаются на ограниченный характер вышеназванных юридических инструментов и их неприменимость в каждом конкретном случае. В частности, решение ЕС в казусе Achmea касается несовместимости положений о разрешении внутрисоюзных инвестиционных споров путем арбитража, предусмотренных в ДИС, а не ДЭХ. Декларации 2019 г. приняты после подачи просьбы об арбитраже и поэтому не свидетельствуют об отрицательном отношении договаривающихся государств к арбитражу на момент заключения ДИС или ДЭХ. Контекст этих международных договоров, в том числе наличие положений о режиме наибольшего благоприятствования, оговорки о разобщении (disconnection clause) <15>, подразумевающий ограничение сферы действия многостороннего международного договора в отношении некоторых его участников, не позволяет сделать однозначный вывод о специальном режиме рассмотрения внутрисоюзных инвестиционных споров, предусмотренном Лиссабонским договором 2007 г. Вот далеко не весь перечень доводов, которые используются арбитрами при отказе в удовлетворении возражений страны ЕС, выступающей ответчиком в конкретном деле, против компетенции третейского суда. Поскольку настоящая статья не преследует прикладные цели, дальнейший правовой анализ не будет состоять из тщательного разбора всех доводов трибуналов МЦУИС и арбитражных трибуналов ad hoc, столкнувшихся с необходимостью выразить свою позицию по вопросу Achmea. Задача автора ограничивается выявлением определенной закономерности в ходе рассуждений арбитров и сути разногласий между спорящими сторонами, которые вызваны различием в теоретических подходах и потому представляют интерес для научного сообщества.
(Ануров В.Н.)
("Третейский суд", 2021, N 2)Несмотря на стойкое желание стран ЕС отказаться от арбитража как способа разрешения внутрисоюзных инвестиционных споров, иностранные инвесторы возбуждали и продолжают возбуждать третейские разбирательства, руководствуясь соответствующими положениями ДИС <13> и ДЭХ <14>. Широко распространенная в мире модель, предоставляющая право спорящим сторонам влиять на формирование третейского суда, выглядит более привлекательной для иностранных инвесторов, чем постоянно действующий международный суд с заранее известным составом судей, назначаемых для рассмотрения конкретного дела административным аппаратом. Арбитражное сообщество также не склонно жертвовать арбитражем и признавать юрисдикцию международных судов, контролирующих правоприменение в рамках регионального правопорядка. Даже принятие этими судами решений, исключающих предпосылки для проведения третейского разбирательства, как в деле Achmea, прямое волеизъявление стран ЕС в поддержку таких решений, закрепленное в Декларациях 2019 г., или альтернативных моделей для разрешения трансграничных инвестиционных споров, например ВСЭТ, не являются для трибуналов МЦУИС или арбитражных трибуналов ad hoc убедительными основаниями для принятия решения об отсутствии компетенции. В большинстве случаев арбитры ссылаются на ограниченный характер вышеназванных юридических инструментов и их неприменимость в каждом конкретном случае. В частности, решение ЕС в казусе Achmea касается несовместимости положений о разрешении внутрисоюзных инвестиционных споров путем арбитража, предусмотренных в ДИС, а не ДЭХ. Декларации 2019 г. приняты после подачи просьбы об арбитраже и поэтому не свидетельствуют об отрицательном отношении договаривающихся государств к арбитражу на момент заключения ДИС или ДЭХ. Контекст этих международных договоров, в том числе наличие положений о режиме наибольшего благоприятствования, оговорки о разобщении (disconnection clause) <15>, подразумевающий ограничение сферы действия многостороннего международного договора в отношении некоторых его участников, не позволяет сделать однозначный вывод о специальном режиме рассмотрения внутрисоюзных инвестиционных споров, предусмотренном Лиссабонским договором 2007 г. Вот далеко не весь перечень доводов, которые используются арбитрами при отказе в удовлетворении возражений страны ЕС, выступающей ответчиком в конкретном деле, против компетенции третейского суда. Поскольку настоящая статья не преследует прикладные цели, дальнейший правовой анализ не будет состоять из тщательного разбора всех доводов трибуналов МЦУИС и арбитражных трибуналов ad hoc, столкнувшихся с необходимостью выразить свою позицию по вопросу Achmea. Задача автора ограничивается выявлением определенной закономерности в ходе рассуждений арбитров и сути разногласий между спорящими сторонами, которые вызваны различием в теоретических подходах и потому представляют интерес для научного сообщества.
Статья: Принципы автономности и приоритета права ЕС как оружие суда Европейского союза в конфликте с инвестиционными арбитражами. Часть 2. После дела Achmea
(Исполинов А.С.)
("Российский юридический журнал", 2021, N 3)Ситуация осложнилась после того, как стало ясно, что инвестиционные арбитражи отказались следовать логике Суда ЕС и уже после вынесения решения по делу Achmea и принятия Декларации 2019 г. продолжили признавать свою юрисдикцию в отношении требований инвесторов, поданных в рамках "внутренних" инвестиционных соглашений. Последним в этом ряду стало решение инвестиционного трибунала от 20 июня 2020 г. по делу Addico Bank v. Croatia <10>. В нем арбитражный трибунал, не согласившись с мнением Суда ЕС, признал свою юрисдикцию в споре на основании двустороннего Инвестиционного соглашения между Австрией и Хорватией 1997 г.; при этом он проанализировал не только текст самого Соглашения, но также решение Суда ЕС по делу Achmea и Заключение Суда ЕС N 1/17 о соответствии праву ЕС механизма разрешения инвестиционных споров, предусмотренного Соглашением между ЕС и Канадой (CETA) <11>.
(Исполинов А.С.)
("Российский юридический журнал", 2021, N 3)Ситуация осложнилась после того, как стало ясно, что инвестиционные арбитражи отказались следовать логике Суда ЕС и уже после вынесения решения по делу Achmea и принятия Декларации 2019 г. продолжили признавать свою юрисдикцию в отношении требований инвесторов, поданных в рамках "внутренних" инвестиционных соглашений. Последним в этом ряду стало решение инвестиционного трибунала от 20 июня 2020 г. по делу Addico Bank v. Croatia <10>. В нем арбитражный трибунал, не согласившись с мнением Суда ЕС, признал свою юрисдикцию в споре на основании двустороннего Инвестиционного соглашения между Австрией и Хорватией 1997 г.; при этом он проанализировал не только текст самого Соглашения, но также решение Суда ЕС по делу Achmea и Заключение Суда ЕС N 1/17 о соответствии праву ЕС механизма разрешения инвестиционных споров, предусмотренного Соглашением между ЕС и Канадой (CETA) <11>.