ОСОБОЕ МНЕНИЕ СУДЬИ ФЕДОРЦОВА А.А.

(21 февраля 2017 года)

Большой коллегией Суда Евразийского экономического союза 21 февраля 2017 года вынесено решение по делу по заявлению Российской Федерации по спору о соблюдении Республикой Беларусь Договора о Евразийском экономическом союзе от 29 мая 2014 года (далее - Договор), статьи 125 Таможенного кодекса таможенного союза, прилагаемого к Договору о Таможенном кодексе таможенного союза от 27 ноября 2009 года (далее - Таможенный кодекс), статей 11 и 17 Соглашения о взаимной административной помощи таможенных органов государств - членов Таможенного союза от 21 мая 2010 года (далее - Соглашение).

Решением Большой коллегии заявление Российской Федерации удовлетворено в части и установлен факт исполнения Республикой Беларусь не в полном объеме положений статей 1, 3, 4, 25 Договора об обеспечении свободы движения товаров, функционировании таможенного союза без изъятий и ограничений после окончания переходных периодов, стремлении к формированию единого рынка товаров, услуг, капитала и трудовых ресурсов в рамках Евразийского экономического союза (далее - Союз), осуществлении единого таможенного регулирования, статьи 125 Таможенного кодекса, статей 11 и 17 Соглашения.

В соответствии с пунктом 1 статьи 79 Регламента Суда Евразийского экономического союза, утвержденного Решением Высшего Евразийского экономического совета от 23 декабря 2014 года N 101 (далее - Регламент), в случае несогласия с решением Суда Евразийского экономического союза (далее - Суд) судья вправе заявить особое мнение при вынесении решения Суда.

Основываясь на своем праве, в связи с несогласием с судебным решением заявляю особое мнение.

1. Считаю, что, основываясь на праве Союза, исследованных материалах дела, у Суда не было оснований для постановления такого решения.

Полагаю, что заявление Российской Федерации не подлежало принятию к производству Суда и рассмотрению по существу в части, касающейся спора о соблюдении Договора.

В соответствии с пунктом 43 Статута Суда Евразийского экономического союза (приложение N 2 к Договору, далее - Статут) спор не принимается к рассмотрению Судом без предварительного обращения заявителя к государству-члену или Евразийской экономической комиссии (далее - Комиссия) для урегулирования вопроса в досудебном порядке путем консультаций, переговоров или иными способами, предусмотренными Договором и международными договорами в рамках Союза, за исключением случаев, прямо предусмотренных Договором.

Согласно пункту 2 статьи 33 Регламента в случае несоблюдения досудебного порядка Суд выносит постановление об отказе в принятии заявления к производству.

Таким образом, статутными и регламентными положениями установлена обязанность заявителя предварительно обратиться к государству-члену или Комиссии для урегулирования спорного вопроса в досудебном порядке. Предусмотрены его обязательные элементы:

обращение истца к ответчику;

предметное рассмотрение спора;

соответствующие временные рамки.

Посредством установления положений об обязательности досудебного порядка государства-члены Союза преследовали цели создания механизма эффективного разрешения споров.

С учетом особого значения учредительного договора государства-члены Союза в дополнение к требованиям пункта 43 Статута установили правило об обязательности и приоритетности разрешения споров, связанных с толкованием и (или) применением положений Договора, путем консультаций и переговоров.

В соответствии со статьей 112 Договора только в случае недостижения согласия в формате консультаций и переговоров спор может быть передан на рассмотрение в Суд.

Вместе с тем, спор между Российской Федерацией и Республикой Беларусь о соблюдении Договора не рассматривался сторонами в рамках досудебного урегулирования. Материалами дела не подтверждается рассмотрение сторонами спора вопросов соблюдения ответчиком Договора и тем более его конкретных статей в рамках досудебного урегулирования. Из протоколов консультаций, состоявшихся между сторонами, следует вывод о том, что ими рассматривались разногласия по применению Таможенного кодекса и Соглашения, а не Договора. В пункте 241 заявления сам истец признает, что "итогом переговорного процесса является таблица разногласий сторон по вопросу применения положений ТК ТС и Соглашения".

При таких обстоятельствах надо полагать, что стороны не проводили консультации и переговоры по спору о соблюдении ответчиком Договора, хотя ничто не препятствовало истцу в рамках досудебного урегулирования поставить данный вопрос.

В свете изложенного прихожу к мнению, что истец не обладал правомочием на обращение в Суд с вопросом о соблюдении ответчиком Договора, и данный вопрос не мог рассматриваться и разрешаться Большой коллегией Суда.

2. Несмотря на несоблюдение досудебного порядка в отношении спора о Договоре и совершенное истцом уточнение в рамках подготовки дела к рассмотрению, в судебном заседании 15 ноября 2016 года истец впервые заявил новые требования о несоблюдении ответчиком статей 1, 4 и 25 Договора.

В последующем, письмом Министерства юстиции Российской Федерации от 28 ноября 2016 года N 06/136554-МТ Российская сторона подтвердила данное заявление.

В судебном заседании 15 декабря 2016 года истцом было дополнительно заявлено о том, что положения права Союза были нарушены не только таможенными, но и судебными органами ответчика.

Заявленные в Суде новые требования не могут быть отнесены к предусмотренным Регламентом уточнениям требований и не подлежали рассмотрению в Суде.

3. В процессе судебного разбирательства исследованы материалы и обстоятельства, подтверждающие отсутствие у Суда как временной, так и предметной компетенции по рассмотрению спора между Российской Федерацией и Республикой Беларусь.

В соответствии с пунктом 39 Статута Суд рассматривает споры, возникающие по вопросам реализации Договора, международных договоров в рамках Союза и (или) решений органов Союза, по заявлению государства-члена о соблюдении другим государством-членом (другими государствами-членами) Договора, международных договоров в рамках Союза и (или) решений органов Союза, а также отдельных положений указанных международных договоров и (или) решений.

Пункт 39 Статута устанавливает полномочия судебного органа по рассмотрению споров о соблюдении правовых актов Союза.

Союз создан и действует с 1 января 2015 года. С этого времени вступил в действие и основной источник права Союза - Договор. До 1 января 2015 года не было такого интеграционного объединения как Союз. В этой связи не представляется возможным установление нарушения норм правовых актов Союза, не действовавших до указанной даты.

Изложенный подход не ставит под сомнение юридический статус правовых актов Союза, действовавших до 1 января 2015 года в качестве актов Таможенного союза и Единого экономического пространства и вошедших в право Союза на условиях статьи 99 Договора. Однако необходимо признать, что у актов Таможенного союза и Единого экономического пространства новый статус (статус правовых актов Союза) возник при соблюдении статьи 99 Договора, только с 1 января 2015 года.

Применимость данной позиции в рамках спора между Российской Федерацией и Республикой Беларусь подтверждается волеизъявлениями сторон, выраженными в пункте 58 заявления истца и пункте 4.3 возражений ответчика, согласно которым события, произошедшие до 1 января 2015 года, находятся вне рамок компетенции Суда ratione temporis.

Таким образом, события, имевшие место до 1 января 2015 года, не подлежат судебной оценке на предмет соответствия Договору.

Из пункта 39 Статута следует также вывод о том, что судебной оценке подлежит лишь такое поведение государства-члена (государств-членов), которое проистекает из реализации Договора, международных договоров в рамках Союза и (или) решений его органов.

Судом не может оцениваться поведение государства, которое не регулируется на уровне права Союза и не является реализацией такого права. Судебной оценке не подлежат споры, возникающие по вопросам применения актов национального законодательства.

Истец считает, что неправомерные действия Республики Беларусь выразились в нарушении статьи 125 Таможенного кодекса и статьи 17 Соглашения - в непризнании решений таможенных органов Российской Федерации о выпуске товаров в рамках процедуры таможенного транзита как товаров Таможенного союза и, как следствие, в проведении проверки обоснованности принятых таможенными органами Российской Федерации решений о выпуске товаров.

Российская сторона утверждает, что непризнание названных решений выразилось в необоснованном проведении таможенного контроля при наличии ненарушенных пломб и иной идентификации товара и, как следствие, в ведении административного процесса и изъятии товара.

Как отмечалось выше, в соответствии с пунктом 39 Статута Суд рассматривает споры о соблюдении другим государством-членом Договора, международных договоров в рамках Союза, следовательно, Суд может рассматривать только те действия (бездействие) государства, которые были совершены в рамках вступившего в силу Договора и функционирования Союза, то есть с 1 января 2015 года.

В отношении утверждений истца следует отметить, что все действия по проведению таможенного или иного контроля товара и документов, на основании которых перевозился этот товар, в том числе и решений таможенных органов, являются следствием предполагаемого истцом факта непризнания такого решения, а не самим фактом непризнания.

Поведение ответчика, оцениваемое истцом как непризнание решений его таможенных органов, - это не длящееся деяние, а разовое действие, выразившееся в несогласии с таким решением, а все действия по проверке такого решения являются последствиями, так называемого, непризнания.

Определение времени, в течение которого длится нарушение международно-правового обязательства, дано в проекте статей об ответственности государств за международно-противоправные деяния, разработанных Комиссией международного права и принятых к сведению резолюцией Генеральной Ассамблеи Организации Объединенных Наций от 12 декабря 2001 года A/RES/56/83.

В нем сказано: "Нарушение международно-правового обязательства деянием государства, не носящим длящегося характера, происходит в тот момент времени, когда деяние совершается, даже если его последствия продолжаются".

Полагаю, что все деяния, приведенные в доводах истца как акты непризнания решений таможенных органов Российской Федерации, совершались в момент поступления и регистрации ввоза товара на таможенный пункт назначения, после чего начались мероприятия по проверке товара на предмет законности и обоснованности поступления его в рамках процедуры таможенного транзита Таможенного союза.

В процессе судебного разбирательства было установлено, что спор между сторонами был о соблюдении международных норм при перемещении грузов по четырем транзитным декларациям номер: 10012050/121214/0002728, 10012050/131214/0002779, 10012050/131214/0002780 и 10012180/171214/0002685. По остальным шести обозначенным истцом в своем заявлении случаям перемещения товаров все действия таможенных органов ответчика были, бесспорно, ограничены 2014 годом.

Как на указанных декларациях, так и в информационной системе таможенных органов зафиксировано, что груз по названным декларациям поступил соответственно 16.12.2014, 16.12.2014, 17.12.2014 и 23.12.2014.

На международных товарно-транспортных накладных проставлен штамп о поступлении товара с указанием обозначенных дат и оттиском личной номерной печати должностных лиц таможенных органов Республики Беларусь. Этими действиями белорусского таможенного органа была завершена таможенная процедура таможенного транзита товара, выпущенного в данной процедуре российской таможней, как товара, выпущенного ранее в процедуре реимпорта.

Вывод о завершении этими датами таможенных процедур транзита основан на решении Комиссии Таможенного союза от 17 августа 2010 года N 438 "О Порядке совершения таможенными органами таможенных операций, связанных с подачей, регистрацией транзитной декларации и завершением таможенной процедуры таможенного транзита".

По анализируемым четырем машинам и товарно-транспортным документам все процедуры выполнены точно так, как это предписано в вышеназванном решении.

Таким образом, действие и реализация таможенного законодательства Таможенного союза завершились в 2014 году. Все дальнейшие действия таможенные органы ответчика совершали в рамках национального законодательства.

Данный вывод подтверждается, в том числе на основании дополнений, внесенных в 2015 году в решение Комиссии Таможенного союза от 17 августа 2010 года N 438.

Действующая редакция пункта 19 Порядка совершения таможенными органами таможенных операций, связанных с подачей, регистрацией транзитной декларации и завершением таможенной процедуры таможенного транзита, утвержденного решением Комиссии Таможенного союза от 17 августа 2010 года N 438, конкретизирует, что по результатам проведения таможенного контроля в соответствии с пунктом 18 должностным лицом таможенного органа назначения принимается решение об оформлении завершения таможенной процедуры таможенного транзита, в том числе с указанием выявленных признаков нарушений регулирующих таможенные правоотношения международных договоров и актов, составляющих право Союза, и (или) законодательства государства-члена, и (или) иное решение в соответствии с законодательством государства-члена.

Таким образом, существующая регламентация порядка завершения таможенной процедуры таможенного транзита не изменяет, а разъясняет, что союзное законодательство применяется исключительно при совершении действий по завершению таможенной процедуры таможенного транзита.

Все последующие действия и решения регулируются национальным законодательством государства-члена. А поскольку процедура и действия по завершению таможенного транзита завершены в 2014 году, то и сфера действия интеграционного законодательства оканчивается 2014 годом, по которому у Суда отсутствует компетенция. Судебная оценка действий в рамках реализации таможенного законодательства Таможенного союза и Единого экономического пространства представляется невозможной.

В ходе судебного заседания 15 ноября 2016 года, а также в письмах Министерства юстиции Российской Федерации от 17 октября 2016 года N 06/118934-МТ и от 28 ноября 2016 года N 06/136554-МТ неоднократно ставился вопрос об оценке действий государственных органов Республики Беларусь в рамках административного процесса: порядка возбуждения административного процесса, квалификации действий хозяйствующих субъектов по законодательству Республики Беларусь об административных правонарушениях.

В свою очередь, ответчик и в письменной, и в устной формах обращал внимание Суда на то, что оценка оспариваемых истцом действий ответчика в рамках административного процесса находится за пределами компетенции судебного органа.

Следует отметить, что в соответствии с пунктом 3 статьи 7 Таможенного кодекса таможенные органы государств - членов ведут административный процесс (осуществляют производство) по делам об административных правонарушениях и привлекают лиц к административной ответственности в соответствии с законодательством государств - членов. Данные правоотношения не регулируются правом Союза и не подпадают под компетенцию Суда.

4. В соответствии с прецедентной судебной практикой (решения Суда от 28 декабря 2015 года и от 7 апреля 2016 года), сформированной на основании пункта 101 Статута, решение Суда не может выходить за рамки указанных в заявлении вопросов, которые приведены в обоснование принятых к производству требований истца.

В решении от 21 февраля 2017 года Большая коллегия вышла за пределы судебного разбирательства. Это усматривается в пункте 8 решения, в котором Большая коллегия утверждает (без оценки данного вопроса с учетом позиций обеих сторон), что из заявления истца следуют обстоятельства, подтверждающие, что собственниками товаров (перевозчиками) и таможенными органами истца соблюдены необходимые требования положений таможенного законодательства.

Таким образом, Большая коллегия дала оценку правомерности поведения не только таможенных органов истца, но и соответствующих хозяйствующих субъектов, что полагаю совершенно неприемлемым с учетом пределов судебного разбирательства, а также компетенции Суда и судебных органов государств-членов.

В этой связи приходится констатировать, что согласно письму Северо-западной оперативной таможни Федеральной таможенной службы Российской Федерации, направленному в ответ на обращение Ошмянской таможни Государственного таможенного комитета Республики Беларусь, получатель товара в случаях транзита, рассмотренных Судом, действительно зарегистрирован в качестве субъекта хозяйственной деятельности на территории Российской Федерации по указанному адресу, но фактически по нему не располагается и не является участником внешнеэкономической деятельности.

Согласно объяснениям значащегося по документам директора этой организации, он не знает ничего о фирме, а только предоставил свой паспорт и подписал соответствующие документы за вознаграждение от неустановленных лиц.

Полагаю, что данный факт с бесспорностью говорит о несоблюдении таможенного законодательства соответствующим отправителем и получателем товара.

В данной ситуации таможенные органы ответчика, действуя в общих интересах Союза и его государств-членов, обязаны были реагировать и пресекать незаконные поставки товаров. Что и было сделано в соответствии с законодательством Республики Беларусь об административных правонарушениях.