Определение применимого права
Подборка наиболее важных документов по запросу Определение применимого права (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Применимое право как способ определения подсудности
(Войтович Е.П.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2025, N 2)"Арбитражный и гражданский процесс", 2025, N 2
(Войтович Е.П.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2025, N 2)"Арбитражный и гражданский процесс", 2025, N 2
Нормативные акты
Информационное письмо Президиума ВАС РФ от 09.07.2013 N 158
<Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц>
(вместе с "Обзором судебной практики по некоторым вопросам, связанным с рассмотрением арбитражными судами дел с участием иностранных лиц")ОСОБЕННОСТИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПРИМЕНИМОГО ПРАВА
<Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел с участием иностранных лиц>
(вместе с "Обзором судебной практики по некоторым вопросам, связанным с рассмотрением арбитражными судами дел с участием иностранных лиц")ОСОБЕННОСТИ ОПРЕДЕЛЕНИЯ ПРИМЕНИМОГО ПРАВА
Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 09.07.2019 N 24
"О применении норм международного частного права судами Российской Федерации"4. Если коллизионные нормы об определении применимого права предусмотрены международным договором Российской Федерации (например, многосторонним или двусторонним договором об оказании правовой помощи), суд руководствуется нормами международного договора.
"О применении норм международного частного права судами Российской Федерации"4. Если коллизионные нормы об определении применимого права предусмотрены международным договором Российской Федерации (например, многосторонним или двусторонним договором об оказании правовой помощи), суд руководствуется нормами международного договора.
Статья: Правовое регулирование электронной торговли в государствах - участниках СНГ
(Абрамова Е.Н., Лабабуева О.С.)
("Предпринимательское право", 2025, N 2)Особенно данный вопрос является актуальным при покупке в иностранных интернет-магазинах, в том числе в связи с определением применимого права. В России действует правило о том, что в подобных судебных спорах применяются нормы российского права <19>, однако приобретатели благ для личных нужд в иностранных магазинах могут заключить дополнительно соглашение о выборе применимого права <20>.
(Абрамова Е.Н., Лабабуева О.С.)
("Предпринимательское право", 2025, N 2)Особенно данный вопрос является актуальным при покупке в иностранных интернет-магазинах, в том числе в связи с определением применимого права. В России действует правило о том, что в подобных судебных спорах применяются нормы российского права <19>, однако приобретатели благ для личных нужд в иностранных магазинах могут заключить дополнительно соглашение о выборе применимого права <20>.
Статья: К вопросу о догматических возражениях против ex ante выбора применимого права в транснациональных деликтных обязательствах
(Куташевская Я.С.)
("Вестник гражданского права", 2024, N 3)Действительно, в трансграничных отношениях в вопросе ex ante выбора права проблема усугубляется алгоритмом разрешения спора: сперва определяется применимое право и лишь затем в силу материально-правовых норм компетентного правопорядка анализируется состав деликта. В этом отношении затруднительно определить, охватывала ли воля сторон в соглашении о выборе права возникшее обязательство, не переходя ко второму шагу алгоритма. Вместе с тем данные сложности представляются меньшим злом, нежели чем полный отказ от преимуществ ex ante выбора в деликтных правоотношениях <32>. Отступления от классического алгоритма уже известны международному частному праву и апробированы в рамках волевого расщепления применимого права, квалификации неизвестных lex fori понятий и т.д. В этом отношении стороны могут самостоятельно поспособствовать упрощению процесса разрешения спора - либо посредством заключения соглашения с максимально широким выбором права (например, "к любым возникшим в связи с настоящим контрактом обязательствам из причинения вреда"), либо путем прямого артикулирования своих предпочтений (например, ограничивая объекты посягательства).
(Куташевская Я.С.)
("Вестник гражданского права", 2024, N 3)Действительно, в трансграничных отношениях в вопросе ex ante выбора права проблема усугубляется алгоритмом разрешения спора: сперва определяется применимое право и лишь затем в силу материально-правовых норм компетентного правопорядка анализируется состав деликта. В этом отношении затруднительно определить, охватывала ли воля сторон в соглашении о выборе права возникшее обязательство, не переходя ко второму шагу алгоритма. Вместе с тем данные сложности представляются меньшим злом, нежели чем полный отказ от преимуществ ex ante выбора в деликтных правоотношениях <32>. Отступления от классического алгоритма уже известны международному частному праву и апробированы в рамках волевого расщепления применимого права, квалификации неизвестных lex fori понятий и т.д. В этом отношении стороны могут самостоятельно поспособствовать упрощению процесса разрешения спора - либо посредством заключения соглашения с максимально широким выбором права (например, "к любым возникшим в связи с настоящим контрактом обязательствам из причинения вреда"), либо путем прямого артикулирования своих предпочтений (например, ограничивая объекты посягательства).
Статья: Принципы УНИДРУА как применимое право в международных коммерческих договорах
(Комаров А.С.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2022, N 2)Трудно преувеличить значение Принципов УНИДРУА также в процессе определения применимого права при рассмотрении споров, в первую очередь когда спор рассматривается международным арбитражем, когда арбитры могут применить их по собственной инициативе при наличии определенных предпосылок, что закреплено в преамбуле Принципов, которая указывает на различные возможности их применения. Этот вопрос занимает заметное место в современной российской доктрине международного частного права, представители которой в основном достаточно позитивно относятся к данному правовому явлению как в практическом, так и в теоретическом аспектах <9>.
(Комаров А.С.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2022, N 2)Трудно преувеличить значение Принципов УНИДРУА также в процессе определения применимого права при рассмотрении споров, в первую очередь когда спор рассматривается международным арбитражем, когда арбитры могут применить их по собственной инициативе при наличии определенных предпосылок, что закреплено в преамбуле Принципов, которая указывает на различные возможности их применения. Этот вопрос занимает заметное место в современной российской доктрине международного частного права, представители которой в основном достаточно позитивно относятся к данному правовому явлению как в практическом, так и в теоретическом аспектах <9>.
Статья: Выбор принципов УНИДРУА в качестве применимого права: использование государственными судами подходов МКАС при ТПП РФ
(Малкин О.Ю.)
("Третейский суд", 2022, N 1)Однако применение Принципов УНИДРУА было возможно при рассмотрении спора в международном коммерческом арбитраже, поскольку п. 1 ст. 28 Закона РФ от 07.07.1993 N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже" (далее - Закон о международном коммерческом арбитраже), устанавливающий особенности определения применимого права международным коммерческим арбитражем, принципиально иначе регулирует вопрос о круге применимых норм. Согласно указанной статье третейский суд разрешает спор в соответствии с такими "нормами права", которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. Специальное значение термина "нормы права" включает "транснациональное право, которое не входит в правовую систему государства, современное lex mercatoria, в котором Принципы УНИДРУА занимают основное место" <5>.
(Малкин О.Ю.)
("Третейский суд", 2022, N 1)Однако применение Принципов УНИДРУА было возможно при рассмотрении спора в международном коммерческом арбитраже, поскольку п. 1 ст. 28 Закона РФ от 07.07.1993 N 5338-1 "О международном коммерческом арбитраже" (далее - Закон о международном коммерческом арбитраже), устанавливающий особенности определения применимого права международным коммерческим арбитражем, принципиально иначе регулирует вопрос о круге применимых норм. Согласно указанной статье третейский суд разрешает спор в соответствии с такими "нормами права", которые стороны избрали в качестве применимых к существу спора. Специальное значение термина "нормы права" включает "транснациональное право, которое не входит в правовую систему государства, современное lex mercatoria, в котором Принципы УНИДРУА занимают основное место" <5>.
Статья: Критерии визуализации публичного порядка при приведении в исполнение решений иностранных арбитражей: вопросы процессуального права
(Печегина П.Д., Дьяконова М.О., Синицын С.А.)
("Международное публичное и частное право", 2024, N 3)Применение и механизм действия публичного порядка детерминированы началами нравственности в границах и значении, определяемых преимущественно национальным правом, особенно при определении применимого права. В доктрине отмечается, что "публичный порядок основывается на чувстве права и справедливости в конкретном обществе" и не исчерпывается действием определенной нормы материального или процессуального права. Даже при разрешении международных споров государственные суды и арбитражи связаны с транснациональной системой международного частного права, которая включает в себя ряд базовых принципов: добросовестность, недопустимость злоупотребления правом, запрет коррупции и наркоторговли, противодействие терроризму, соблюдение основных прав человека, защита культурного наследия <20>. В промежуточном отчете Ассоциации по международному праву было приведено следующее определение: "Транснациональный публичный порядок представляет собой международный консенсус по вопросу универсальных стандартов и общепринятых норм поведения, которые подлежат обязательному применению" и включают в себя "фундаментальные принципы естественного права, всеобщие принципы правосудия, нормы jus cogens в международном публичном праве и общие принципы морали, принятые цивилизованными нациями" <21>. Особое и определяющее значение нравственности и справедливости как критериев идентификации публичного порядка зафиксировано в Рекомендациях по использованию публичного порядка как основания к отказу в признании и приведении в исполнение международных арбитражных решений по правилам Нью-Йоркской конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений <22>: в соответствии с п. 1(d) Рекомендаций публичный порядок включает в себя "основные принципы нравственности и справедливости, которые государство намерено защищать, даже когда они нарушаются косвенно". В целом правовые системы современности едины в понимании нравственных начал как объекта охраны и выражения института публичного порядка. Так, при разрешении дела в апелляционном порядке апелляционный суд указал, что применение оговорки о публичном порядке предполагает предупреждение причинения вреда основам гражданского общества и государственности, интересам неопределенного круга лиц (Deutsche Chachtbau-und Tiefbohrgesellschaft mbH v Ras Al Khaimah National Oil Company, 1987), а российская высшая инстанция признала под публичным порядком фундаментальные правовые начала (принципы), которые обладают высшей императивностью, универсальностью, особой общественной и публичной значимостью, составляют основу построения экономической, политической, правовой системы государства (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 26 февраля 2013 г. N 156 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений").
(Печегина П.Д., Дьяконова М.О., Синицын С.А.)
("Международное публичное и частное право", 2024, N 3)Применение и механизм действия публичного порядка детерминированы началами нравственности в границах и значении, определяемых преимущественно национальным правом, особенно при определении применимого права. В доктрине отмечается, что "публичный порядок основывается на чувстве права и справедливости в конкретном обществе" и не исчерпывается действием определенной нормы материального или процессуального права. Даже при разрешении международных споров государственные суды и арбитражи связаны с транснациональной системой международного частного права, которая включает в себя ряд базовых принципов: добросовестность, недопустимость злоупотребления правом, запрет коррупции и наркоторговли, противодействие терроризму, соблюдение основных прав человека, защита культурного наследия <20>. В промежуточном отчете Ассоциации по международному праву было приведено следующее определение: "Транснациональный публичный порядок представляет собой международный консенсус по вопросу универсальных стандартов и общепринятых норм поведения, которые подлежат обязательному применению" и включают в себя "фундаментальные принципы естественного права, всеобщие принципы правосудия, нормы jus cogens в международном публичном праве и общие принципы морали, принятые цивилизованными нациями" <21>. Особое и определяющее значение нравственности и справедливости как критериев идентификации публичного порядка зафиксировано в Рекомендациях по использованию публичного порядка как основания к отказу в признании и приведении в исполнение международных арбитражных решений по правилам Нью-Йоркской конвенции о признании и приведении в исполнение иностранных арбитражных решений <22>: в соответствии с п. 1(d) Рекомендаций публичный порядок включает в себя "основные принципы нравственности и справедливости, которые государство намерено защищать, даже когда они нарушаются косвенно". В целом правовые системы современности едины в понимании нравственных начал как объекта охраны и выражения института публичного порядка. Так, при разрешении дела в апелляционном порядке апелляционный суд указал, что применение оговорки о публичном порядке предполагает предупреждение причинения вреда основам гражданского общества и государственности, интересам неопределенного круга лиц (Deutsche Chachtbau-und Tiefbohrgesellschaft mbH v Ras Al Khaimah National Oil Company, 1987), а российская высшая инстанция признала под публичным порядком фундаментальные правовые начала (принципы), которые обладают высшей императивностью, универсальностью, особой общественной и публичной значимостью, составляют основу построения экономической, политической, правовой системы государства (информационное письмо Президиума ВАС РФ от 26 февраля 2013 г. N 156 "Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений").
Статья: Действительность арбитражных соглашений во внешнеэкономических контрактах с участием российских компаний
(Васильев А.Р.)
("Вестник гражданского процесса", 2024, N 6)Наличие автономности в части выбора применимого законодательства является основанием для определения применимого права арбитражного соглашения отдельно, что выступает важным условием в спорах о признании такого соглашения недействительным.
(Васильев А.Р.)
("Вестник гражданского процесса", 2024, N 6)Наличие автономности в части выбора применимого законодательства является основанием для определения применимого права арбитражного соглашения отдельно, что выступает важным условием в спорах о признании такого соглашения недействительным.
Статья: Применимое право к арбитражной оговорке: сравнительно-правовой анализ
(Кайсин Д.В., Асланян А.Л., Кизько И.М.)
("Международное правосудие", 2022, N 1)Установление права, применимого к арбитражной оговорке, является острым неразрешенным вопросом в доктрине и практике международного коммерческого арбитража. Арбитражное соглашение носит автономный характер, в связи с чем участники оборота вправе самостоятельно выбрать применимое к нему право. Однако на практике контрагенты редко указывают право, применимое к арбитражной оговорке. Используя сравнительный метод, авторы проводят исследование трех основных подходов, которые сформировались сегодня в мировой практике, и отмечают широкую палитру взглядов, случаи конкуренции между решениями судов различных государств. Как и некоторые другие государства, Российская Федерация со ссылкой на положения Нью-Йоркской конвенции 1958 года сделала однозначный выбор в пользу права места арбитража, если стороны прямо не согласовали иное. С другой стороны, большое число государств придерживается подхода, согласно которому право основного договора является правом, применимым к арбитражной оговорке. В доктрине также рассматривается возможность применения трансграничных норм. Авторы уделяют особое внимание практике английских судов. Так, исследуются критерии, выработанные в решении апелляционного суда 2012 года в деле Sulamerica v. Enesa Engenharia. В октябре 2020 года Верховный суд Великобритании, рассмотрев жалобу по делу Enka v. Chubb, значительно усложнил английский подход, сделав его менее прозрачным. В 2021 году, рассматривая жалобу по делу Kabab-Ji SAL v. Kout Food Group о приведении в исполнение арбитражного решения, Верховный суд Великобритании подтвердил применение данного подхода, однако его выводы о праве, применимом к арбитражному соглашению, прямо противоречат выводам французского апелляционного суда, который руководствовался иными критериями определения применимого права, рассматривая вопрос об отмене того же решения международного арбитража. Особое внимание уделено принципу валидации, суть которого сводится к толкованию арбитражного соглашения в пользу его действительности. Многие европейские правопорядки закрепили данный принцип в качестве нормативного, и все больше исследователей поддерживают его как ориентир при установлении применимого права. Делается вывод о том, что отсутствие единых понятных критериев для установления права арбитражной оговорки вызывает значительные затруднения, однако авторы скептически относятся к идее мирового консенсуса по данному проблемному вопросу.
(Кайсин Д.В., Асланян А.Л., Кизько И.М.)
("Международное правосудие", 2022, N 1)Установление права, применимого к арбитражной оговорке, является острым неразрешенным вопросом в доктрине и практике международного коммерческого арбитража. Арбитражное соглашение носит автономный характер, в связи с чем участники оборота вправе самостоятельно выбрать применимое к нему право. Однако на практике контрагенты редко указывают право, применимое к арбитражной оговорке. Используя сравнительный метод, авторы проводят исследование трех основных подходов, которые сформировались сегодня в мировой практике, и отмечают широкую палитру взглядов, случаи конкуренции между решениями судов различных государств. Как и некоторые другие государства, Российская Федерация со ссылкой на положения Нью-Йоркской конвенции 1958 года сделала однозначный выбор в пользу права места арбитража, если стороны прямо не согласовали иное. С другой стороны, большое число государств придерживается подхода, согласно которому право основного договора является правом, применимым к арбитражной оговорке. В доктрине также рассматривается возможность применения трансграничных норм. Авторы уделяют особое внимание практике английских судов. Так, исследуются критерии, выработанные в решении апелляционного суда 2012 года в деле Sulamerica v. Enesa Engenharia. В октябре 2020 года Верховный суд Великобритании, рассмотрев жалобу по делу Enka v. Chubb, значительно усложнил английский подход, сделав его менее прозрачным. В 2021 году, рассматривая жалобу по делу Kabab-Ji SAL v. Kout Food Group о приведении в исполнение арбитражного решения, Верховный суд Великобритании подтвердил применение данного подхода, однако его выводы о праве, применимом к арбитражному соглашению, прямо противоречат выводам французского апелляционного суда, который руководствовался иными критериями определения применимого права, рассматривая вопрос об отмене того же решения международного арбитража. Особое внимание уделено принципу валидации, суть которого сводится к толкованию арбитражного соглашения в пользу его действительности. Многие европейские правопорядки закрепили данный принцип в качестве нормативного, и все больше исследователей поддерживают его как ориентир при установлении применимого права. Делается вывод о том, что отсутствие единых понятных критериев для установления права арбитражной оговорки вызывает значительные затруднения, однако авторы скептически относятся к идее мирового консенсуса по данному проблемному вопросу.
Статья: Правовые проблемы оказания нотариальной помощи в брачно-семейных отношениях с иностранным элементом
(Калиниченко В.Т.)
("Нотариальный вестник", 2025, N 6)<17> В этих договорах для определения применимого права в порядке предпочтения используется коллизионный принцип совместного места жительства (lex domicilii), а при его отсутствии - общее гражданство супругов (lex patria), а если отсутствует и оно - последнее совместное место жительства супругов. В случае и его отсутствия применяется правопорядок того государства, правоприменительный орган которого разрешает это дело. В то же время правоотношения супругов, касающиеся недвижимого имущества, определяются на основе законодательства договаривающейся стороны, на территории которой находится это имущество (см. п. 5 ст. 27 Минской конвенции и п. 5 ст. 30 Кишиневской конвенции). См.: Иловайский И.Б. Правовое регулирование брачно-семейных отношений с иностранным элементом. Волгоград, 2022.
(Калиниченко В.Т.)
("Нотариальный вестник", 2025, N 6)<17> В этих договорах для определения применимого права в порядке предпочтения используется коллизионный принцип совместного места жительства (lex domicilii), а при его отсутствии - общее гражданство супругов (lex patria), а если отсутствует и оно - последнее совместное место жительства супругов. В случае и его отсутствия применяется правопорядок того государства, правоприменительный орган которого разрешает это дело. В то же время правоотношения супругов, касающиеся недвижимого имущества, определяются на основе законодательства договаривающейся стороны, на территории которой находится это имущество (см. п. 5 ст. 27 Минской конвенции и п. 5 ст. 30 Кишиневской конвенции). См.: Иловайский И.Б. Правовое регулирование брачно-семейных отношений с иностранным элементом. Волгоград, 2022.
Статья: Автономия воли в трансграничных деликтах
(Блинова Ю.В.)
("Актуальные проблемы российского права", 2024, N 11)Если в странах ЕС практика выбора применимого права к трансграничным деликтам чрезвычайно низкая, то в Российской Федерации она, по сути дела, отсутствует. Когда же российские суды в текстах решений упоминают пункт 4 ст. 1219 ГК РФ совместно со статьей 1223.1 ГК РФ, то происходит это традиционно в связи с поиском выбора сторонами применимого права как предварительного условия для использования субсидиарных норм. Как правило, данный поиск приводит к отрицательному результату. Из проанализированных судебных материалов, предоставленных СПС "Гарант", СПС "КонсультантПлюс", сайтом "Судебные и нормативные акты РФ", найдена пара споров из неосновательного обогащения между предпринимателями, где в одном случае был осуществлен косвенный <31>, а в другом - прямой выбор применимого права <32>. Что касается трансграничных деликтов, то по ним суд исходил из общего правила определения применимого права - закона места причинения вреда <33> в отсутствие соглашения о выборе применимого права.
(Блинова Ю.В.)
("Актуальные проблемы российского права", 2024, N 11)Если в странах ЕС практика выбора применимого права к трансграничным деликтам чрезвычайно низкая, то в Российской Федерации она, по сути дела, отсутствует. Когда же российские суды в текстах решений упоминают пункт 4 ст. 1219 ГК РФ совместно со статьей 1223.1 ГК РФ, то происходит это традиционно в связи с поиском выбора сторонами применимого права как предварительного условия для использования субсидиарных норм. Как правило, данный поиск приводит к отрицательному результату. Из проанализированных судебных материалов, предоставленных СПС "Гарант", СПС "КонсультантПлюс", сайтом "Судебные и нормативные акты РФ", найдена пара споров из неосновательного обогащения между предпринимателями, где в одном случае был осуществлен косвенный <31>, а в другом - прямой выбор применимого права <32>. Что касается трансграничных деликтов, то по ним суд исходил из общего правила определения применимого права - закона места причинения вреда <33> в отсутствие соглашения о выборе применимого права.
Статья: Взаимосвязь квалификации и публичного порядка в международном частном праве
(Тариканов Д.В.)
("Журнал российского права", 2024, N 3)Во французском законодательстве аналогичную позицию мы обнаруживаем в Циркуляре Министерства юстиции Франции от 26 января 2017 г. N CIV/02/17, где в п. 1 "Определение применимого права при наличии иностранного элемента", разд. 4 "Процедура расторжения брака без обращения в суд. Этап подготовки адвокатами соглашения", указано: "...положения о сфере применения Регламента Рим III не ограничивают ее исключительно судебными разводами... Мотивы Регламента выражают волю дать ему максимально возможную сферу применения".
(Тариканов Д.В.)
("Журнал российского права", 2024, N 3)Во французском законодательстве аналогичную позицию мы обнаруживаем в Циркуляре Министерства юстиции Франции от 26 января 2017 г. N CIV/02/17, где в п. 1 "Определение применимого права при наличии иностранного элемента", разд. 4 "Процедура расторжения брака без обращения в суд. Этап подготовки адвокатами соглашения", указано: "...положения о сфере применения Регламента Рим III не ограничивают ее исключительно судебными разводами... Мотивы Регламента выражают волю дать ему максимально возможную сферу применения".