Ограничение родительских прав мнение ребенка
Подборка наиболее важных документов по запросу Ограничение родительских прав мнение ребенка (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Доказывание по гражданским делам из личных семейных правоотношений: трудности жанра
(Тарусина Н.Н.)
("Вестник гражданского процесса", 2019, N 1)В этом смысле доказывание по семейным делам, особенно из личных правоотношений, исковым и неисковым, является одним из флагманов указанной специфики, чему способствует несколько факторов - преимущественно классического типа, но актуализированных в моменте. Во-первых, личные семейные правоотношения (как, впрочем, и семейные правоотношения в целом - во всем своем многообразии) имеют специфический субъектный состав: в них участвуют граждане (в количественном плане - все граждане) в тех или иных особых качествах - супругов (бывших супругов), лиц, вступающих в брак, родителей, детей, родственников, в том числе близких родственников, опекунов, попечителей, усыновителей/удочерителей и др. При этом выявление статуса некоторых процессуальных фигур сопровождается неопределенностью и (или) противоречивостью. Главным образом речь идет о ребенке на различных стадиях семейно-правового (соответственно и гражданско-процессуального) взросления. С одной стороны, этой фигуре уготована процессуально пассивная роль - при тенденции к расширению и усилению активных начал ее семейно-правового статуса с 10 и 14 лет (впрочем, при явном отсутствии каких бы то ни было обязанностей). С другой стороны, несовершеннолетний, достигший 14-летнего возраста (без дополнительных спецификаций в виде вступления в брак, эмансипации), наделен правом на самостоятельную защиту своих субъективных семейных прав и охраняемых семейным законом интересов. Становится ли он/она при этом полноправным субъектом доказывания по семейному делу, в том числе лично-правовой природы, не будучи носителем семейно-правовых обязанностей? Как соотносится с его/ее позицией в процессе явная или теневая роль законного представителя, включая аспект конфликта интересов? Ошибочно или намеренно законодатель ввел и сохраняет коллизию между объявленным универсальным правом на самостоятельную защиту своих прав и интересов и значительными изъятиями из данного положения путем фиксации исчерпывающего перечня лиц, обладающих возможностью инициировать гражданский процесс по делам о лишении или об ограничении родительских прав, установлении или оспаривании отцовства или материнства и др.? Каков процессуальный статус "мнения ребенка" до 10 лет, с 10 лет, а также "согласия ребенка" с 10 лет? Те или иные варианты ответов на предложенные вопросы очевидным образом влияют на качество процессуального присутствия несовершеннолетнего при рассмотрении семейного дела, затрагивающего его/ее интересы <1>. При этом независимо от решения данных вопросов ключевым искомым фактом, "спектрально" окрашивающим доказательственную деятельность, является многосложная конструкция "интересы ребенка" <2>.
(Тарусина Н.Н.)
("Вестник гражданского процесса", 2019, N 1)В этом смысле доказывание по семейным делам, особенно из личных правоотношений, исковым и неисковым, является одним из флагманов указанной специфики, чему способствует несколько факторов - преимущественно классического типа, но актуализированных в моменте. Во-первых, личные семейные правоотношения (как, впрочем, и семейные правоотношения в целом - во всем своем многообразии) имеют специфический субъектный состав: в них участвуют граждане (в количественном плане - все граждане) в тех или иных особых качествах - супругов (бывших супругов), лиц, вступающих в брак, родителей, детей, родственников, в том числе близких родственников, опекунов, попечителей, усыновителей/удочерителей и др. При этом выявление статуса некоторых процессуальных фигур сопровождается неопределенностью и (или) противоречивостью. Главным образом речь идет о ребенке на различных стадиях семейно-правового (соответственно и гражданско-процессуального) взросления. С одной стороны, этой фигуре уготована процессуально пассивная роль - при тенденции к расширению и усилению активных начал ее семейно-правового статуса с 10 и 14 лет (впрочем, при явном отсутствии каких бы то ни было обязанностей). С другой стороны, несовершеннолетний, достигший 14-летнего возраста (без дополнительных спецификаций в виде вступления в брак, эмансипации), наделен правом на самостоятельную защиту своих субъективных семейных прав и охраняемых семейным законом интересов. Становится ли он/она при этом полноправным субъектом доказывания по семейному делу, в том числе лично-правовой природы, не будучи носителем семейно-правовых обязанностей? Как соотносится с его/ее позицией в процессе явная или теневая роль законного представителя, включая аспект конфликта интересов? Ошибочно или намеренно законодатель ввел и сохраняет коллизию между объявленным универсальным правом на самостоятельную защиту своих прав и интересов и значительными изъятиями из данного положения путем фиксации исчерпывающего перечня лиц, обладающих возможностью инициировать гражданский процесс по делам о лишении или об ограничении родительских прав, установлении или оспаривании отцовства или материнства и др.? Каков процессуальный статус "мнения ребенка" до 10 лет, с 10 лет, а также "согласия ребенка" с 10 лет? Те или иные варианты ответов на предложенные вопросы очевидным образом влияют на качество процессуального присутствия несовершеннолетнего при рассмотрении семейного дела, затрагивающего его/ее интересы <1>. При этом независимо от решения данных вопросов ключевым искомым фактом, "спектрально" окрашивающим доказательственную деятельность, является многосложная конструкция "интересы ребенка" <2>.
Статья: Теоретические и правоприменительные аспекты лишения и ограничения родительских прав
(Леканова Е.Е.)
("Актуальные проблемы российского права", 2022, N 2)Во-вторых, обязательным условием и для ограничения, и для лишения родительских прав выступает опасность нахождения ребенка в родительском окружении. Однако уровень опасности для лишения родительских прав гораздо выше, чем уровень опасности для ограничения родительских прав по виновным основаниям (абз. 2 п. 2 ст. 73 СК РФ). Как отмечает В.А. Гусева, законодатель не указывает в отношении ограничения родительских прав критерии, позволяющие оценивать сложившуюся в семье ситуацию именно как опасную для ребенка. По мнению В.А. Гусевой, сформулировать конкретные основания для применения данной санкции нереально в связи с невозможностью охватить все разнообразие жизненных ситуаций <2>. В свою очередь, закрытый перечень оснований для лишения родительских прав составляют самые опасные действия (бездействие) и состояния родителя.
(Леканова Е.Е.)
("Актуальные проблемы российского права", 2022, N 2)Во-вторых, обязательным условием и для ограничения, и для лишения родительских прав выступает опасность нахождения ребенка в родительском окружении. Однако уровень опасности для лишения родительских прав гораздо выше, чем уровень опасности для ограничения родительских прав по виновным основаниям (абз. 2 п. 2 ст. 73 СК РФ). Как отмечает В.А. Гусева, законодатель не указывает в отношении ограничения родительских прав критерии, позволяющие оценивать сложившуюся в семье ситуацию именно как опасную для ребенка. По мнению В.А. Гусевой, сформулировать конкретные основания для применения данной санкции нереально в связи с невозможностью охватить все разнообразие жизненных ситуаций <2>. В свою очередь, закрытый перечень оснований для лишения родительских прав составляют самые опасные действия (бездействие) и состояния родителя.
Нормативные акты
"Обзор практики разрешения судами споров, связанных с воспитанием детей"
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20.07.2011)Судебная коллегия по гражданским делам Орловского областного суда обоснованно пришла к выводу о том, что совокупность указанных обстоятельств, установленных судом первой инстанции, а также то, что органом опеки и попечительства в соответствии со ст. 77 СК РФ ребенок был изъят у отца ввиду непосредственной угрозы его жизни или здоровью, со следами телесных повреждений, свидетельствуют об опасности оставления ребенка с отцом вследствие поведения последнего. В связи с этим суд кассационной инстанции постановил новое решение об ограничении Г. в родительских правах в отношении сына и взыскании с ответчика алиментов на содержание ребенка.
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 20.07.2011)Судебная коллегия по гражданским делам Орловского областного суда обоснованно пришла к выводу о том, что совокупность указанных обстоятельств, установленных судом первой инстанции, а также то, что органом опеки и попечительства в соответствии со ст. 77 СК РФ ребенок был изъят у отца ввиду непосредственной угрозы его жизни или здоровью, со следами телесных повреждений, свидетельствуют об опасности оставления ребенка с отцом вследствие поведения последнего. В связи с этим суд кассационной инстанции постановил новое решение об ограничении Г. в родительских правах в отношении сына и взыскании с ответчика алиментов на содержание ребенка.
"Обзор практики межгосударственных органов по защите прав и основных свобод человека N 7 (2020)"
(подготовлен Верховным Судом РФ)Суд также посчитал - соответствующие судебные решения были неполными, поскольку в них не было должного учета наилучших интересов детей. По мнению Суда: "заключения психологических экспертиз детей, представленные в контексте разбирательств в 2010 и 2012 годах, показали наличие эмоциональных связей между заявительницей и ее детьми..., разрыв которых может привести к пагубным последствиям и негативно повлиять на будущую жизнь детей..., и отсутствие таких связей между детьми и их родственниками по отцовской линии... Однако в ходе данного освидетельствования никогда не запрашивалось экспертное заключение по таким важным вопросам, как степень привязанности детей к матери, влияние, которое может иметь на них разрыв всех связей с ней, ее родительские способности и т.д.... Не было приведено никаких причин, объясняющих почему такая радикальная мера, как лишение единственного родителя родительских прав, отвечала бы интересам детей, и могут ли оправдать эту меру какие-либо весомые соображения, касающиеся их здоровья и развития. Более того, не было предпринято никаких попыток изучить эффективность менее радикальных альтернатив до того, как суд попытался разорвать связи между заявительницей и ее детьми, лишив ее родительских прав" (пункт 113 постановления).
(подготовлен Верховным Судом РФ)Суд также посчитал - соответствующие судебные решения были неполными, поскольку в них не было должного учета наилучших интересов детей. По мнению Суда: "заключения психологических экспертиз детей, представленные в контексте разбирательств в 2010 и 2012 годах, показали наличие эмоциональных связей между заявительницей и ее детьми..., разрыв которых может привести к пагубным последствиям и негативно повлиять на будущую жизнь детей..., и отсутствие таких связей между детьми и их родственниками по отцовской линии... Однако в ходе данного освидетельствования никогда не запрашивалось экспертное заключение по таким важным вопросам, как степень привязанности детей к матери, влияние, которое может иметь на них разрыв всех связей с ней, ее родительские способности и т.д.... Не было приведено никаких причин, объясняющих почему такая радикальная мера, как лишение единственного родителя родительских прав, отвечала бы интересам детей, и могут ли оправдать эту меру какие-либо весомые соображения, касающиеся их здоровья и развития. Более того, не было предпринято никаких попыток изучить эффективность менее радикальных альтернатив до того, как суд попытался разорвать связи между заявительницей и ее детьми, лишив ее родительских прав" (пункт 113 постановления).