Новые объекты гражданских прав
Подборка наиболее важных документов по запросу Новые объекты гражданских прав (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Судебная практика
Подборка судебных решений за 2023 год: Статья 44 "Особенности осуществления государственного кадастрового учета части объекта недвижимости и государственной регистрации обременений объекта недвижимости" Федерального закона "О государственной регистрации недвижимости""Удовлетворяя заявление, суды первой и апелляционной инстанций, руководствуясь положениями пункта 1 статьи 606, пункта 1 статьи 607, пункта 1 статьи 650, пункта 2 статьи 651 Гражданского кодекса Российской Федерации, части 5 статьи 44, части 1 статьи 51 Федерального закона от 13.07.2015 N 218-ФЗ "О государственной регистрации недвижимости", разъяснениями, данными в абзацах 1 и 5 пункта 9 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 17.11.2011 N 73 "Об отдельных вопросах практики применения правил Гражданского кодекса Российской Федерации о договоре аренды", исследовав и оценив в соответствии со статьей 71 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации, представленные в материалы дела доказательства, исходя из того, что в качестве документа-основания для проведения заявленных регистрационных действий в материалы регистрационного дела представлен договор аренды недвижимого имущества, согласно которому в аренду передается часть комнаты, представлен поэтажный план, на котором отражено местоположение объекта аренды и акт приема-передачи от 29.04.2021, объект аренды (часть здания, подлежащая передаче в пользование) сторонами договора согласован, разногласий относительно местоположения, границ и площади данного объекта, не имеется, учитывая, что осуществление кадастрового учета в данном случае не приводит к появлению нового объекта недвижимости как объекта гражданских прав, принимая во внимание, что действия регистрирующего органа противоречат законодательству в сфере государственной регистрации прав на недвижимое имущество и нарушают права и законные интересы заявителя, пришли к выводу об удовлетворении заявленных требований."
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
"Правовое регулирование оборота прав на результаты интеллектуальной деятельности в цифровой экономике: монография"
(Кирсанова Е.Е.)
("Юстицинформ", 2022)2.1. Возникновение новых объектов гражданских прав в сфере
(Кирсанова Е.Е.)
("Юстицинформ", 2022)2.1. Возникновение новых объектов гражданских прав в сфере
Нормативные акты
"Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2018)"
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 28.03.2018)Судебная коллегия считает, что суд округа неправильно применил к спорным правоотношениям названную норму, которая не может быть истолкована в качестве исключения из принципа единства судьбы земельного участка и расположенного на нем объекта недвижимого имущества, поскольку этим пунктом урегулированы иные случаи - возникновения права собственности на отдельный самостоятельный земельный участок у покупателя и прекращения соответствующего права у продавца. При этом в случаях, когда часть здания может быть выделена вместе с частью земельного участка и выделенная часть участка становится самостоятельным объектом гражданских прав, такие объекты подлежат продаже совместно. Если же при отчуждении помещений в здании выдел земельного участка, влекущий создание нового объекта гражданских прав, осуществить нельзя, совместно с помещениями в здании индивидуально определенный земельный участок продан быть не может в связи с невозможностью его образования, и в таких случаях в силу п. 4 ст. 244 ГК РФ земельный участок поступает в общую долевую собственность продавца и покупателя. Право собственности на долю в праве на земельный участок возникает у покупателя помещений в силу закона с момента государственной регистрации перехода к нему права собственности на помещения в здании (ст. 131, п. 2 ст. 223, п. 4 ст. 244 ГК РФ).
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 28.03.2018)Судебная коллегия считает, что суд округа неправильно применил к спорным правоотношениям названную норму, которая не может быть истолкована в качестве исключения из принципа единства судьбы земельного участка и расположенного на нем объекта недвижимого имущества, поскольку этим пунктом урегулированы иные случаи - возникновения права собственности на отдельный самостоятельный земельный участок у покупателя и прекращения соответствующего права у продавца. При этом в случаях, когда часть здания может быть выделена вместе с частью земельного участка и выделенная часть участка становится самостоятельным объектом гражданских прав, такие объекты подлежат продаже совместно. Если же при отчуждении помещений в здании выдел земельного участка, влекущий создание нового объекта гражданских прав, осуществить нельзя, совместно с помещениями в здании индивидуально определенный земельный участок продан быть не может в связи с невозможностью его образования, и в таких случаях в силу п. 4 ст. 244 ГК РФ земельный участок поступает в общую долевую собственность продавца и покупателя. Право собственности на долю в праве на земельный участок возникает у покупателя помещений в силу закона с момента государственной регистрации перехода к нему права собственности на помещения в здании (ст. 131, п. 2 ст. 223, п. 4 ст. 244 ГК РФ).
"Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 2 (2018)"
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 04.07.2018)
(ред. от 25.04.2025)Соответствующие разъяснения даны в п. 9 Обзора судебной практики по делам, связанным с оспариванием отказа в осуществлении кадастрового учета, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 30 ноября 2016 г. (далее - Обзор), согласно которому учет части помещения в целях фиксации ограничения (обременения) вещного права при сохранении права собственности на помещение в целом, равно как учет помещения как части здания, не приводит к появлению нового объекта недвижимости как объекта гражданских прав, даже если соответствующая переданная в пользование часть нежилого помещения или нежилого здания обладает свойствами обособленности и изолированности. Описание части объекта недвижимости (помещения, здания) является лишь дополнительной характеристикой данного объекта. Указанным пунктом Обзора уже был разрешен вопрос о том, что отсутствие в государственном кадастре недвижимости сведений о части передаваемого в аренду объекта недвижимости не является препятствием для осуществления государственной регистрации договора аренды части здания (помещения). Учет переданной в пользование части объекта недвижимости является правом, а не обязанностью собственника или иного лица, в пользу которых установлены или устанавливаются ограничения (обременение) вещных прав на такие объекты недвижимости.
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 04.07.2018)
(ред. от 25.04.2025)Соответствующие разъяснения даны в п. 9 Обзора судебной практики по делам, связанным с оспариванием отказа в осуществлении кадастрового учета, утвержденного Президиумом Верховного Суда Российской Федерации 30 ноября 2016 г. (далее - Обзор), согласно которому учет части помещения в целях фиксации ограничения (обременения) вещного права при сохранении права собственности на помещение в целом, равно как учет помещения как части здания, не приводит к появлению нового объекта недвижимости как объекта гражданских прав, даже если соответствующая переданная в пользование часть нежилого помещения или нежилого здания обладает свойствами обособленности и изолированности. Описание части объекта недвижимости (помещения, здания) является лишь дополнительной характеристикой данного объекта. Указанным пунктом Обзора уже был разрешен вопрос о том, что отсутствие в государственном кадастре недвижимости сведений о части передаваемого в аренду объекта недвижимости не является препятствием для осуществления государственной регистрации договора аренды части здания (помещения). Учет переданной в пользование части объекта недвижимости является правом, а не обязанностью собственника или иного лица, в пользу которых установлены или устанавливаются ограничения (обременение) вещных прав на такие объекты недвижимости.
Статья: Цифровая валюта, цифровые права и цифровой рубль: перспективы использования в российской юрисдикции
(Зайнутдинова Е.В.)
("Право и бизнес", 2024, N 2)<3> Аграновская М.А., Асосков А.В., Габов А.В., Генкин А.С., Жужжалов М.Б., Журавлев А.В., Камелькова А.В., Кислый В.А., Крупенин Р.А., Новоселова Л.А., Попов В.А., Савельев А.И., Сарбаш С.В., Семенов А.В., Толкачев А.Ю., Успенский М.А., Янковский Р.М. Цифровые права как новый объект гражданского права // Закон. 2019. N 5. С. 35 - 36.
(Зайнутдинова Е.В.)
("Право и бизнес", 2024, N 2)<3> Аграновская М.А., Асосков А.В., Габов А.В., Генкин А.С., Жужжалов М.Б., Журавлев А.В., Камелькова А.В., Кислый В.А., Крупенин Р.А., Новоселова Л.А., Попов В.А., Савельев А.И., Сарбаш С.В., Семенов А.В., Толкачев А.Ю., Успенский М.А., Янковский Р.М. Цифровые права как новый объект гражданского права // Закон. 2019. N 5. С. 35 - 36.
Статья: Перспективы применения искусственного интеллекта в арбитраже и основанных на нем альтернативных формах разрешения споров
(Курносов А.А.)
("Вестник гражданского процесса", 2024, N 5)Цифровые технологии в первую очередь проникают в сферу материальных правоотношений, существенно меняя их суть, влияя на появление новых объектов гражданских прав, особенности реализации прав и обязанностей, а значит, влияя на способы и формы защиты этого права. Одним из принципиально новых правовых явлений в материальном праве стали смарт-контракты, заключаемые и исполняемые в децентрализованном распределенном реестре (блокчейн). Споры из смарт-контрактов имеют специфику с учетом сложности понимания самой правовой конструкции смарт-контракта, отсутствия единообразного правового регулирования этого института. Разрешение таких споров может осуществляться как в рамках традиционных судебных процедур или в третейском разбирательстве <20>, так и посредством блокчейн-арбитража, являющегося, по сути, новым правовым явлением. Процедуры блокчейн-арбитража предусматривают применение технологий распределенного реестра для выбора арбитров, оценки доказательств, оплаты сборов и вознаграждений арбитров, а также механизмов самоисполнения принятого решения за счет цифровых активов проигравшей стороны (криптовалюты) <21>. В отличие от разрешения споров в третейском или государственном суде блокчейн-арбитраж функционирует в том же распределенном реестре, в котором исполняется смарт-контракт, а арбитрами чаще всего выступают оракулы (майнеры) этого же реестра, имеющие доступ к хешам смарт-контракта и применяемым криптографическим средствам изнутри. Арбитры в блокчейн-арбитраже способны идентифицировать стороны по их учетной записи, видят полную хешированную информацию без каких-либо посредников, что предопределено консенсуальной основной функционирования технологий распределенного реестра. Классические третейские и государственные суды непосредственного доступа к хешам не имеют, так как не являются участниками реестра, и исследуют информацию о смарт-контрактах опосредованно, в том числе с помощью экспертов или специалистов. Здесь приходится констатировать, что из-за недостаточной нормативной регламентации самой технологии блокчейна и ее транснациональной природы существует множество проблем. Так, при рассмотрении спора может потребоваться не только исследовать саму запись блокчейна об исполненном смарт-контракте, но и подпись блокчейна, след блокчейна, временную метку блока, реестр транзакций и т.д., свидетельствующие о ходе согласования условий обязательств и их исполнении <22>. При этом доступ ко всей необходимой информации может быть ограничен в силу множества факторов, например, если смарт-контракт заключен не в публичном, а частном (консорциумном) блокчейне, если стороны обязательства авторизированы в распределенном реестре под вымышленными именами и проч.
(Курносов А.А.)
("Вестник гражданского процесса", 2024, N 5)Цифровые технологии в первую очередь проникают в сферу материальных правоотношений, существенно меняя их суть, влияя на появление новых объектов гражданских прав, особенности реализации прав и обязанностей, а значит, влияя на способы и формы защиты этого права. Одним из принципиально новых правовых явлений в материальном праве стали смарт-контракты, заключаемые и исполняемые в децентрализованном распределенном реестре (блокчейн). Споры из смарт-контрактов имеют специфику с учетом сложности понимания самой правовой конструкции смарт-контракта, отсутствия единообразного правового регулирования этого института. Разрешение таких споров может осуществляться как в рамках традиционных судебных процедур или в третейском разбирательстве <20>, так и посредством блокчейн-арбитража, являющегося, по сути, новым правовым явлением. Процедуры блокчейн-арбитража предусматривают применение технологий распределенного реестра для выбора арбитров, оценки доказательств, оплаты сборов и вознаграждений арбитров, а также механизмов самоисполнения принятого решения за счет цифровых активов проигравшей стороны (криптовалюты) <21>. В отличие от разрешения споров в третейском или государственном суде блокчейн-арбитраж функционирует в том же распределенном реестре, в котором исполняется смарт-контракт, а арбитрами чаще всего выступают оракулы (майнеры) этого же реестра, имеющие доступ к хешам смарт-контракта и применяемым криптографическим средствам изнутри. Арбитры в блокчейн-арбитраже способны идентифицировать стороны по их учетной записи, видят полную хешированную информацию без каких-либо посредников, что предопределено консенсуальной основной функционирования технологий распределенного реестра. Классические третейские и государственные суды непосредственного доступа к хешам не имеют, так как не являются участниками реестра, и исследуют информацию о смарт-контрактах опосредованно, в том числе с помощью экспертов или специалистов. Здесь приходится констатировать, что из-за недостаточной нормативной регламентации самой технологии блокчейна и ее транснациональной природы существует множество проблем. Так, при рассмотрении спора может потребоваться не только исследовать саму запись блокчейна об исполненном смарт-контракте, но и подпись блокчейна, след блокчейна, временную метку блока, реестр транзакций и т.д., свидетельствующие о ходе согласования условий обязательств и их исполнении <22>. При этом доступ ко всей необходимой информации может быть ограничен в силу множества факторов, например, если смарт-контракт заключен не в публичном, а частном (консорциумном) блокчейне, если стороны обязательства авторизированы в распределенном реестре под вымышленными именами и проч.
Статья: Юридические факты в реализации цифровых прав
(Павлова Д.А.)
("Цивилист", 2024, N 3)<7> См.: Новоселова Л.А. Цифровые права как новый объект гражданского права / Л.А. Новоселова, А.В. Габов, А. Савельев [и др.] // Закон. 2019. N 5. С. 31 - 54.
(Павлова Д.А.)
("Цивилист", 2024, N 3)<7> См.: Новоселова Л.А. Цифровые права как новый объект гражданского права / Л.А. Новоселова, А.В. Габов, А. Савельев [и др.] // Закон. 2019. N 5. С. 31 - 54.
Статья: Понятие цифровой формы объектов гражданских прав
(Щелокова А.А.)
("Гражданское право", 2021, N 4)Законодательное определение цифровых прав содержится в первом пункте ст. 141.1 ГК РФ <2>. Подвергнув его тщательному анализу, можно сделать вывод, что цифровые права в том виде, в котором они закреплены в законе, не образуют нового объекта гражданских прав, а представляют собой цифровую форму/способ фиксации традиционных, давно известных гражданских прав. К такому же заключению приходят и другие ученые, например Л.Ю. Василевская и С.В. Сарбаш <3>.
(Щелокова А.А.)
("Гражданское право", 2021, N 4)Законодательное определение цифровых прав содержится в первом пункте ст. 141.1 ГК РФ <2>. Подвергнув его тщательному анализу, можно сделать вывод, что цифровые права в том виде, в котором они закреплены в законе, не образуют нового объекта гражданских прав, а представляют собой цифровую форму/способ фиксации традиционных, давно известных гражданских прав. К такому же заключению приходят и другие ученые, например Л.Ю. Василевская и С.В. Сарбаш <3>.
Статья: Экзистенциальные особенности гражданско-правового режима объектов авторского права и смежных прав
(Щербак Н.В.)
("Вестник гражданского права", 2021, N 6)Вместе с тем было бы ошибочно считать, что все технологические прорывы влекут за собой трансформацию авторского права или смежных прав. Одни творческие и технические достижения влекут трансформацию привычных правовых институтов, а другие - нет. Например, для охраны микросхем был создан новый правовой институт, а компьютерные программы было решено вписать в классическое авторское право. Федеральным законом от 18 марта 2019 г. N 34-ФЗ "О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" в качестве самостоятельного объекта гражданского оборота были признаны цифровые права (ст. 141.1 ГК РФ), не создав при этом какого-либо содержательного регулирования этого вида объекта <4>. Е.А. Суханов справедливо указывает, что главный и практически единственный квалифицирующий признак этих новых объектов гражданских прав составляет необходимость прямого указания в каком-либо федеральном законе на их "цифровой" характер, из чего следует возможность законодателя объявить "цифровым" любое гражданское право - и корпоративное, и вещное, и интеллектуальное. Но придание объекту гражданских прав какой-либо новой формы, хотя бы и цифровой, само по себе не способно определить или изменить его юридическую природу. При этом содержательная сторона этого нового гражданско-правового режима, в особенности его защитная функция, остается terra incognita и нуждается в более глубоком и тщательном изучении. Можно лишь констатировать, пишет ученый, что вытекающая из п. 1 ст. 141.1 ГК РФ невозможность использования "цифровых прав" третьими лицами, за рамками информационной системы, в которой эти права возникли и существуют, во всяком случае, исключает их признание вещными или интеллектуальными правами (абсолютными по своей юридической природе, т.е. неизбежно распространяющими свое действие на "всех третьих лиц") <5>.
(Щербак Н.В.)
("Вестник гражданского права", 2021, N 6)Вместе с тем было бы ошибочно считать, что все технологические прорывы влекут за собой трансформацию авторского права или смежных прав. Одни творческие и технические достижения влекут трансформацию привычных правовых институтов, а другие - нет. Например, для охраны микросхем был создан новый правовой институт, а компьютерные программы было решено вписать в классическое авторское право. Федеральным законом от 18 марта 2019 г. N 34-ФЗ "О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации" в качестве самостоятельного объекта гражданского оборота были признаны цифровые права (ст. 141.1 ГК РФ), не создав при этом какого-либо содержательного регулирования этого вида объекта <4>. Е.А. Суханов справедливо указывает, что главный и практически единственный квалифицирующий признак этих новых объектов гражданских прав составляет необходимость прямого указания в каком-либо федеральном законе на их "цифровой" характер, из чего следует возможность законодателя объявить "цифровым" любое гражданское право - и корпоративное, и вещное, и интеллектуальное. Но придание объекту гражданских прав какой-либо новой формы, хотя бы и цифровой, само по себе не способно определить или изменить его юридическую природу. При этом содержательная сторона этого нового гражданско-правового режима, в особенности его защитная функция, остается terra incognita и нуждается в более глубоком и тщательном изучении. Можно лишь констатировать, пишет ученый, что вытекающая из п. 1 ст. 141.1 ГК РФ невозможность использования "цифровых прав" третьими лицами, за рамками информационной системы, в которой эти права возникли и существуют, во всяком случае, исключает их признание вещными или интеллектуальными правами (абсолютными по своей юридической природе, т.е. неизбежно распространяющими свое действие на "всех третьих лиц") <5>.
Статья: Правовое регулирование единого недвижимого комплекса как особого объекта гражданских прав: отечественный и зарубежный опыт
(Чуракова Е.В.)
("Право и экономика", 2024, N 9)<27> Анисимов А.П., Рыженков А.Я., Чикильдина А.Ю. Объекты гражданских прав: новые векторы правового регулирования // Вестник Волгоградского государственного университета. 2013. N 4 (21). С. 9 - 10.
(Чуракова Е.В.)
("Право и экономика", 2024, N 9)<27> Анисимов А.П., Рыженков А.Я., Чикильдина А.Ю. Объекты гражданских прав: новые векторы правового регулирования // Вестник Волгоградского государственного университета. 2013. N 4 (21). С. 9 - 10.
Статья: Цифровой рубль Центрального банка как объект гражданских прав
(Габов А.В.)
("Актуальные проблемы российского права", 2021, N 4)Итак, указанные приведенные (и некоторые иные) фрагменты прямо указывают: в виде цифрового рубля перед нами новый феномен финансового рынка, но отнюдь не новый объект гражданских прав. В ситуации с цифровым рублем данные фрагменты указывают, что прежний (существующий) объект приобретает новую форму.
(Габов А.В.)
("Актуальные проблемы российского права", 2021, N 4)Итак, указанные приведенные (и некоторые иные) фрагменты прямо указывают: в виде цифрового рубля перед нами новый феномен финансового рынка, но отнюдь не новый объект гражданских прав. В ситуации с цифровым рублем данные фрагменты указывают, что прежний (существующий) объект приобретает новую форму.
Статья: К вопросу о правовом регулировании невзаимозаменяемых токенов в России
(Щелокова А.А.)
("Юрист", 2024, N 4)Мы, так же как и другие ученые <6>, считаем, что цифровые права в том виде, в котором они закреплены в законе, не образуют нового объекта гражданских прав, а представляют собой цифровую форму / способ фиксации традиционных, давно известных гражданских прав и, соответственно, должны подчиняться правовому режиму этого права. Поэтому нецелесообразно предусматривать в ст. 141.1 ГК РФ ограничение круга цифровых прав только теми правами, которые будут отнесены к их числу законодателем.
(Щелокова А.А.)
("Юрист", 2024, N 4)Мы, так же как и другие ученые <6>, считаем, что цифровые права в том виде, в котором они закреплены в законе, не образуют нового объекта гражданских прав, а представляют собой цифровую форму / способ фиксации традиционных, давно известных гражданских прав и, соответственно, должны подчиняться правовому режиму этого права. Поэтому нецелесообразно предусматривать в ст. 141.1 ГК РФ ограничение круга цифровых прав только теми правами, которые будут отнесены к их числу законодателем.
Статья: Источники цифрового права
(Вайпан В.А.)
("Вестник арбитражной практики", 2024, N 1)А. Для реализации этой задачи в ст. 128 ГК РФ введен новый объект гражданских прав - "цифровые права". Они отнесены к категории имущественных прав. Цифровыми правами признаются обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы <10> (ст. 141.1 ГК РФ). Осуществление этих прав и распоряжение ими возможны только в информационной системе.
(Вайпан В.А.)
("Вестник арбитражной практики", 2024, N 1)А. Для реализации этой задачи в ст. 128 ГК РФ введен новый объект гражданских прав - "цифровые права". Они отнесены к категории имущественных прав. Цифровыми правами признаются обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы <10> (ст. 141.1 ГК РФ). Осуществление этих прав и распоряжение ими возможны только в информационной системе.
Статья: Сущность денежного суррогата
(Турбанов А.В.)
("Актуальные проблемы российского права", 2024, N 3)Сказанное не означает, что криптовалюта выпадает из гражданского оборота. А.Ю. Толкачев и М.Б. Жужжалов справедливо утверждают, что криптовалюте не нужно быть деньгами "по своей природе" <55>. Как и любые другие объекты имущества, ее можно будет покупать, продавать и обменивать, т.е. использовать в конкретных гражданско-правовых отношениях. Л.Г. Ефимова, рассматривая криптовалюту в качестве разновидности цифровых прав, полагает, что это совершенно новый объект гражданского права и предлагает назвать его цифровым имуществом <56>. Такое наименование соответствует по существу названному предмету (явлению) и находится в русле современных тенденций. Вместе с тем имеет смысл внедрять его при устоявшейся терминологии.
(Турбанов А.В.)
("Актуальные проблемы российского права", 2024, N 3)Сказанное не означает, что криптовалюта выпадает из гражданского оборота. А.Ю. Толкачев и М.Б. Жужжалов справедливо утверждают, что криптовалюте не нужно быть деньгами "по своей природе" <55>. Как и любые другие объекты имущества, ее можно будет покупать, продавать и обменивать, т.е. использовать в конкретных гражданско-правовых отношениях. Л.Г. Ефимова, рассматривая криптовалюту в качестве разновидности цифровых прав, полагает, что это совершенно новый объект гражданского права и предлагает назвать его цифровым имуществом <56>. Такое наименование соответствует по существу названному предмету (явлению) и находится в русле современных тенденций. Вместе с тем имеет смысл внедрять его при устоявшейся терминологии.