Мнимая сделка аффилированность
Подборка наиболее важных документов по запросу Мнимая сделка аффилированность (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Судебная практика
Подборка судебных решений за 2025 год: Статья 105.1 "Взаимозависимые лица" НК РФ
(АО "Центр экономических экспертиз "Налоги и финансовое право")Как указал суд, соглашаясь с позицией налогового органа, факт совершения ответчиками, имеющими признаки взаимозависимости и аффилированности, мнимой сделки, целью которой являлось уклонение от ответственности за налоговые правонарушения и сокрытие имущества от обращения на него взыскания, установлен. Поскольку спорный договор и дополнительные соглашения не подписывались генеральным директором общества, ответчиками не представлены доказательства, подтверждающие задолженность, указанную в акте взаимозачета, а также несение расходов на реконструкцию объектов недвижимости.
(АО "Центр экономических экспертиз "Налоги и финансовое право")Как указал суд, соглашаясь с позицией налогового органа, факт совершения ответчиками, имеющими признаки взаимозависимости и аффилированности, мнимой сделки, целью которой являлось уклонение от ответственности за налоговые правонарушения и сокрытие имущества от обращения на него взыскания, установлен. Поскольку спорный договор и дополнительные соглашения не подписывались генеральным директором общества, ответчиками не представлены доказательства, подтверждающие задолженность, указанную в акте взаимозачета, а также несение расходов на реконструкцию объектов недвижимости.
Позиции судов по спорным вопросам. Гражданское право: Проценты по займу
(КонсультантПлюс, 2025)...суд... пришел к обоснованному выводу о том, что договор новации является ничтожной мнимой сделкой, заключенной между аффилированными недобросовестными лицами с единственной целью - искусственно нарастить задолженность ответчика, создать признаки объективного банкротства ответчика (ст. ст. 10, 168, 170 ГК РФ).
(КонсультантПлюс, 2025)...суд... пришел к обоснованному выводу о том, что договор новации является ничтожной мнимой сделкой, заключенной между аффилированными недобросовестными лицами с единственной целью - искусственно нарастить задолженность ответчика, создать признаки объективного банкротства ответчика (ст. ст. 10, 168, 170 ГК РФ).
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Ответы на часто задаваемые вопросы к ст. 170 ГК РФ
(КонсультантПлюс, 2025)8. Свидетельствует ли сам по себе факт совершения сделки между аффилированными лицами о мнимости сделки?
(КонсультантПлюс, 2025)8. Свидетельствует ли сам по себе факт совершения сделки между аффилированными лицами о мнимости сделки?
Статья: Институт исковой давности как несбывшаяся надежда коррупционеров
(Бочкарев С.А.)
("Журнал российского права", 2025, N 4)Если все же перенести проекцию на публичный сектор и по аналогии допустить применение в нем института давности, то практика конкретных дел покажет, что и в этом случае предусмотренный им механизм нереализуем. При принятии коррупционно обусловленного решения чиновник старается обеспечить тайну содеянного прежде всего по той причине, что выгодоприобретателем от него выступает само должностное лицо. То есть с так называемой другой стороны "сделки" находятся он же или подконтрольные ему лица. Для сокрытия актов коррупции чиновник заключает фиктивные сделки с аффилированными или родственными ему лицами. Например, так поступал А. Шестун, возглавлявший Серпуховский район Московской области с 2003 по 2018 г. Он проводил фиктивные аукционы среди узкого круга аффилированных лиц для продажи муниципального имущества по "бросовым" ценам <18>. Для сокрытия своего участия активы под видом договоров купли-продажи неоднократно и поэтапно перераспределялись между его доверенными лицами. На завершающем этапе они номинально переходили в собственность матери чиновника, а реально - самому А. Шестуну. В итоге он завладел 1,3 тыс. объектов недвижимости стоимостью 12 млрд руб., среди них - 1,1 тыс. земельных участков площадью 1,4 тыс. га, более 120 объектов капитального строительства площадью 70 тыс. кв. м.
(Бочкарев С.А.)
("Журнал российского права", 2025, N 4)Если все же перенести проекцию на публичный сектор и по аналогии допустить применение в нем института давности, то практика конкретных дел покажет, что и в этом случае предусмотренный им механизм нереализуем. При принятии коррупционно обусловленного решения чиновник старается обеспечить тайну содеянного прежде всего по той причине, что выгодоприобретателем от него выступает само должностное лицо. То есть с так называемой другой стороны "сделки" находятся он же или подконтрольные ему лица. Для сокрытия актов коррупции чиновник заключает фиктивные сделки с аффилированными или родственными ему лицами. Например, так поступал А. Шестун, возглавлявший Серпуховский район Московской области с 2003 по 2018 г. Он проводил фиктивные аукционы среди узкого круга аффилированных лиц для продажи муниципального имущества по "бросовым" ценам <18>. Для сокрытия своего участия активы под видом договоров купли-продажи неоднократно и поэтапно перераспределялись между его доверенными лицами. На завершающем этапе они номинально переходили в собственность матери чиновника, а реально - самому А. Шестуну. В итоге он завладел 1,3 тыс. объектов недвижимости стоимостью 12 млрд руб., среди них - 1,1 тыс. земельных участков площадью 1,4 тыс. га, более 120 объектов капитального строительства площадью 70 тыс. кв. м.
Нормативные акты
"Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц"
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 29.01.2020)Совершая мнимые сделки, аффилированные по отношению друг к другу стороны, заинтересованные в сокрытии от третьих лиц истинных мотивов своего поведения, как правило, верно оформляют все деловые бумаги, но создавать реальные правовые последствия, соответствующие тем, что указаны в составленных ими документах, не стремятся. Поэтому при наличии в рамках дела о банкротстве возражений о мнимости договора суд не должен ограничиваться проверкой документов, представленных кредитором, на соответствие формальным требованиям, установленным законом. Суду необходимо выяснить, представлены ли достаточные доказательства существования фактических отношений по договору.
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 29.01.2020)Совершая мнимые сделки, аффилированные по отношению друг к другу стороны, заинтересованные в сокрытии от третьих лиц истинных мотивов своего поведения, как правило, верно оформляют все деловые бумаги, но создавать реальные правовые последствия, соответствующие тем, что указаны в составленных ими документах, не стремятся. Поэтому при наличии в рамках дела о банкротстве возражений о мнимости договора суд не должен ограничиваться проверкой документов, представленных кредитором, на соответствие формальным требованиям, установленным законом. Суду необходимо выяснить, представлены ли достаточные доказательства существования фактических отношений по договору.
Статья: Доктрина симулятивных сделок и дело Балаяна. Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 6 марта 2024 года N 305-ЭС20-20127(20)
(Шаляев Д.Ю.)
("Вестник экономического правосудия Российской Федерации", 2024, N 10)Попытаемся также обосновать этот тезис a contrario. Предположим, что стороны совершают мнимую сделку по передаче права собственности на недвижимость и при этом не осуществляют фактической передачи имущества, а только для вида переоформляют право собственности в реестре. Далее лицо, на которое было мнимым образом оформлено право собственности, решает еще лучше скрыть актив и переоформляет запись в реестре на третье лицо, своего родственника, который не осведомлен о первоначальной мнимой договоренности сторон. Если мы в данном случае проводим различие между реституционным иском и иском о признании, то получается, что если запись в реестре оформлена на другую сторону мнимой сделки, то иск первой стороны об обратном переоформлении на себя записи будет представлять собой реституционный иск, который подвержен действию давности, но если запись была переоформлена другой стороной мнимой сделки на аффилированное с ней третье лицо, то иск стороны мнимой сделки является уже иском о признании по п. 57 Постановления N 10/22. Парадоксально, что если мы применительно к данной ситуации различаем реституционный иск и иск о признании, то от совершенно случайного факта нахождения реестровой записи у стороны мнимой сделки или у аффилированного с ней третьего лица будет также зависеть и течение давности для заинтересованных третьих лиц. Кажется, что в обеих ситуациях, которые мало чем друг от друга отличаются, должны быть одинаковые решения.
(Шаляев Д.Ю.)
("Вестник экономического правосудия Российской Федерации", 2024, N 10)Попытаемся также обосновать этот тезис a contrario. Предположим, что стороны совершают мнимую сделку по передаче права собственности на недвижимость и при этом не осуществляют фактической передачи имущества, а только для вида переоформляют право собственности в реестре. Далее лицо, на которое было мнимым образом оформлено право собственности, решает еще лучше скрыть актив и переоформляет запись в реестре на третье лицо, своего родственника, который не осведомлен о первоначальной мнимой договоренности сторон. Если мы в данном случае проводим различие между реституционным иском и иском о признании, то получается, что если запись в реестре оформлена на другую сторону мнимой сделки, то иск первой стороны об обратном переоформлении на себя записи будет представлять собой реституционный иск, который подвержен действию давности, но если запись была переоформлена другой стороной мнимой сделки на аффилированное с ней третье лицо, то иск стороны мнимой сделки является уже иском о признании по п. 57 Постановления N 10/22. Парадоксально, что если мы применительно к данной ситуации различаем реституционный иск и иск о признании, то от совершенно случайного факта нахождения реестровой записи у стороны мнимой сделки или у аффилированного с ней третьего лица будет также зависеть и течение давности для заинтересованных третьих лиц. Кажется, что в обеих ситуациях, которые мало чем друг от друга отличаются, должны быть одинаковые решения.
Статья: О реализации некоторых принципов цивилистического процесса в процедуре банкротства физических лиц
(Смоленский И.Н.)
("Вестник гражданского процесса", 2024, N 4)В свете вышеизложенного следует признать, что правовая позиция высшей инстанции о невозможности переоценки положений судебных актов, имеющих преюдициальное значение, сформулирована позднее, а соответственно, на данный момент выступает в качестве превалирующей. Однако стоит отметить, что правовой подход, существовавший ранее, заслуживает особого внимания, что поддерживается и представителями уральской процессуальной школы <31>. Это объясняется тем, что дела о банкротстве характеризуются повышенными стандартами доказывания, которые обусловливают раскрытие ситуации с наличием аффилированности, злоупотреблений, мнимости и притворности сделок. Таким образом, находящий отражение в судебной практике пример преодоления законной силы судебного решения в данном случае может рассматриваться как благо, которое, необходимо признать, находится в конфронтации с иными принципами цивилистического процесса, что и стало основанием для трансформации правоприменительной практики. При этом указанная трансформация не умаляет доктринального значения приведенного алгоритма действий, который свидетельствует о том, что дела о банкротстве выступают в качестве самостоятельной и специфичной категории дел.
(Смоленский И.Н.)
("Вестник гражданского процесса", 2024, N 4)В свете вышеизложенного следует признать, что правовая позиция высшей инстанции о невозможности переоценки положений судебных актов, имеющих преюдициальное значение, сформулирована позднее, а соответственно, на данный момент выступает в качестве превалирующей. Однако стоит отметить, что правовой подход, существовавший ранее, заслуживает особого внимания, что поддерживается и представителями уральской процессуальной школы <31>. Это объясняется тем, что дела о банкротстве характеризуются повышенными стандартами доказывания, которые обусловливают раскрытие ситуации с наличием аффилированности, злоупотреблений, мнимости и притворности сделок. Таким образом, находящий отражение в судебной практике пример преодоления законной силы судебного решения в данном случае может рассматриваться как благо, которое, необходимо признать, находится в конфронтации с иными принципами цивилистического процесса, что и стало основанием для трансформации правоприменительной практики. При этом указанная трансформация не умаляет доктринального значения приведенного алгоритма действий, который свидетельствует о том, что дела о банкротстве выступают в качестве самостоятельной и специфичной категории дел.