Агрессия в международном праве
Подборка наиболее важных документов по запросу Агрессия в международном праве (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Проблема запрещения агрессивных войн в истории международного права
(Ильинская О.И.)
("Актуальные проблемы российского права", 2024, N 8)"Актуальные проблемы российского права", 2024, N 8
(Ильинская О.И.)
("Актуальные проблемы российского права", 2024, N 8)"Актуальные проблемы российского права", 2024, N 8
Статья: Безопасность личности в конституционно-правовом измерении
(Никитина Е.Е.)
("Журнал российского права", 2022, N 8)Можно заметить, что данные концепции в целом отражают и выделенные выше аспекты взаимосвязи прав человека и личной безопасности, содержащиеся в Конституции РФ. Основной тезис, заложенный в основание первой концепции, связывающей права человека и безопасность, выражается в том, что институционализация защиты прав человека налагает ограничения на межгосударственную агрессию, поскольку подразумевается, что граждане государства могут высказываться о его политических решениях, а также потому, что права человека ограничивают возможности государства использовать своих граждан в агрессивных целях. Международный порядок, который может эффективно способствовать обеспечению прав человека, необходим для предотвращения войны и, следовательно, для международной безопасности. Данная позиция вытекает из ст. 55 Устава ООН, которая гласит, что всеобщее уважение и соблюдение прав человека и основных свобод для всех без различия расы, пола, языка или религии являются условиями стабильности и благополучия, которые необходимы для мирных и дружественных отношений между народами. Аналогичное положение содержится в преамбуле и ст. 1 Устава Совета Европы 1949 г. В документах ООН и Совета Европы, таким образом, поддерживается тезис о том, что обеспечение приоритета личности перед государством, установление гражданских и политических свобод и защита демократии являются важными инструментами обеспечения международного мира и безопасности. В научном дискурсе также выработался тезис <15> о корреляции между внутренним положением в области прав человека в государстве и его склонностью к международной агрессии, международное поощрение прав человека является неотъемлемой частью безопасности. В статье 79.1 Конституции РФ установлено, что Российская Федерация принимает меры по поддержанию и укреплению международного мира и безопасности, обеспечению мирного сосуществования государств и народов, недопущению вмешательства во внутренние дела государства.
(Никитина Е.Е.)
("Журнал российского права", 2022, N 8)Можно заметить, что данные концепции в целом отражают и выделенные выше аспекты взаимосвязи прав человека и личной безопасности, содержащиеся в Конституции РФ. Основной тезис, заложенный в основание первой концепции, связывающей права человека и безопасность, выражается в том, что институционализация защиты прав человека налагает ограничения на межгосударственную агрессию, поскольку подразумевается, что граждане государства могут высказываться о его политических решениях, а также потому, что права человека ограничивают возможности государства использовать своих граждан в агрессивных целях. Международный порядок, который может эффективно способствовать обеспечению прав человека, необходим для предотвращения войны и, следовательно, для международной безопасности. Данная позиция вытекает из ст. 55 Устава ООН, которая гласит, что всеобщее уважение и соблюдение прав человека и основных свобод для всех без различия расы, пола, языка или религии являются условиями стабильности и благополучия, которые необходимы для мирных и дружественных отношений между народами. Аналогичное положение содержится в преамбуле и ст. 1 Устава Совета Европы 1949 г. В документах ООН и Совета Европы, таким образом, поддерживается тезис о том, что обеспечение приоритета личности перед государством, установление гражданских и политических свобод и защита демократии являются важными инструментами обеспечения международного мира и безопасности. В научном дискурсе также выработался тезис <15> о корреляции между внутренним положением в области прав человека в государстве и его склонностью к международной агрессии, международное поощрение прав человека является неотъемлемой частью безопасности. В статье 79.1 Конституции РФ установлено, что Российская Федерация принимает меры по поддержанию и укреплению международного мира и безопасности, обеспечению мирного сосуществования государств и народов, недопущению вмешательства во внутренние дела государства.
Нормативные акты
Федеральный конституционный закон от 30.01.2002 N 1-ФКЗ
(ред. от 13.12.2024)
"О военном положении"2. Для целей настоящего Федерального конституционного закона в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права агрессией против Российской Федерации признается применение вооруженной силы иностранным государством (группой государств) против суверенитета, политической независимости и территориальной целостности Российской Федерации или каким-либо иным образом, несовместимым с Уставом ООН.
(ред. от 13.12.2024)
"О военном положении"2. Для целей настоящего Федерального конституционного закона в соответствии с общепризнанными принципами и нормами международного права агрессией против Российской Федерации признается применение вооруженной силы иностранным государством (группой государств) против суверенитета, политической независимости и территориальной целостности Российской Федерации или каким-либо иным образом, несовместимым с Уставом ООН.
Статья: Тайваньский вопрос в международном праве
(Толстых В.Л., Тяньюй Я.)
("Российский юридический журнал", 2024, N 1)Другое основание для защиты КР - запрет применения силы для разрешения территориальных споров (Декларация о принципах международного права): применение силы против территории, находящейся под мирным управлением другого государства, нарушает запрет применения силы, независимо от того, за кем эта территория будет закреплена впоследствии. Однако этот принцип применим к спору между КНР и КР, только если последняя является государством; в противном случае "территориального спора" не существует. Применение силы также не может нарушать право на самоопределение (см. Резолюцию "Определение агрессии" и Декларацию о принципах международного права), однако КНР может настаивать на том, что существует только один китайский народ. Наконец, существует обязательство мирного урегулирования, но оно, скорее всего, применяется только к государствам (хотя Совет Безопасности ООН много раз призывал государства мирно разрешать споры с негосударственными образованиями, а конфликт между КНР и КР может считаться "международным").
(Толстых В.Л., Тяньюй Я.)
("Российский юридический журнал", 2024, N 1)Другое основание для защиты КР - запрет применения силы для разрешения территориальных споров (Декларация о принципах международного права): применение силы против территории, находящейся под мирным управлением другого государства, нарушает запрет применения силы, независимо от того, за кем эта территория будет закреплена впоследствии. Однако этот принцип применим к спору между КНР и КР, только если последняя является государством; в противном случае "территориального спора" не существует. Применение силы также не может нарушать право на самоопределение (см. Резолюцию "Определение агрессии" и Декларацию о принципах международного права), однако КНР может настаивать на том, что существует только один китайский народ. Наконец, существует обязательство мирного урегулирования, но оно, скорее всего, применяется только к государствам (хотя Совет Безопасности ООН много раз призывал государства мирно разрешать споры с негосударственными образованиями, а конфликт между КНР и КР может считаться "международным").
"Пробелы в праве в условиях цифровизации: сборник научных трудов"
(под общ. ред. Д.А. Пашенцева, М.В. Залоило)
("Инфотропик Медиа", 2022)Постепенно были выделены обстоятельства, при которых возникают пробелы в международном праве. Во-первых, невозможность сторон договориться. Например, этим объяснялась очень длительная работа по разработке понятия "агрессия" в международном праве, которое до сих пор считается одним из самых сложных в международно-правовой науке. Об этом свидетельствует и отсутствие определения агрессии в Статуте Международного уголовного суда, принятом в 1998 году, и принятие в результате Кампальской поправки к Римскому статуту в 2010 году <8>.
(под общ. ред. Д.А. Пашенцева, М.В. Залоило)
("Инфотропик Медиа", 2022)Постепенно были выделены обстоятельства, при которых возникают пробелы в международном праве. Во-первых, невозможность сторон договориться. Например, этим объяснялась очень длительная работа по разработке понятия "агрессия" в международном праве, которое до сих пор считается одним из самых сложных в международно-правовой науке. Об этом свидетельствует и отсутствие определения агрессии в Статуте Международного уголовного суда, принятом в 1998 году, и принятие в результате Кампальской поправки к Римскому статуту в 2010 году <8>.
Статья: Принцип ex post facto в международном уголовном праве: соблюдать нельзя нарушить?
(Скуратова А.Ю.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2024, N 3)В отношении первого аспекта можно выделить различные позиции. Первая - нарушения принципа ex post facto не было. В Приговоре МВТ указывалось: "Устав не является произвольным осуществлением власти со стороны победивших народов, но... является выражением международного права, которое уже существовало ко времени его создания, и в этом смысле является сам вкладом в международное право" <12>. Иными словами, Устав МВТ не создал "новое право", но явился итогом кодификации норм, сложившихся к началу Второй мировой войны. Трибунал обосновывал свою позицию концепцией "преступлений по общему международному праву", что предполагает как договорную, так и обычно-правовую квалификацию деяний, нарушающих защищаемые международным правом интересы, в качестве преступных <13>. Указанная позиция получила широкую поддержку в академическом сообществе: "привлечение к ответственности военных преступников стран "оси" не может быть рассмотрено как нарушение принципа ex post facto" <14>. Отмечалось, что в Приговоре МВТ "убедительно показано, что те договорные и обычно-правовые нормы, в нарушении которых обвинялись подсудимые, обрели для Германии обязательный характер до того, как были нарушены" <15>. Важно в то же время отметить, что такое суждение не было однородным: если в отношении военных преступлений позиция о признании их в качестве преступных до 1945 г. в целом была едина, то в вопросе, признавало ли международное право в качестве таковых преступления против мира и преступления против человечности, единодушия не было. Отмечалось отсутствие сомнений в том, что применительно к военным преступлениям принцип законности и принцип ex post facto нарушены не были, но в том, что касается двух других категорий преступлений, такой уверенности нет <16>. Г. Кельзен также оспаривал квалификацию агрессии в качестве преступления по общему международному праву <17>. Близкого мнения придерживался и И.И. Лукашук: "По крайней мере в отношении ответственности отдельных лиц за преступления против мира державы, подписавшие Лондонское соглашение, скорее создали новые, а не применили существовавшие нормы права" <18>. Эту позицию, впрочем, разделяют не все: так, Г. Верле полагает, что МВТ воспринял аргумент защиты, что предъявленные обвинения имеют характер ex post facto как возможность рассмотреть (и подтвердить) преступную природу преступлений против мира на момент совершения деяний подсудимыми <19>. В отношении категории "преступления против человечности" не вызывало сомнений, что ответственность за такие общеуголовные преступления, как убийство, пытки, изнасилование, признавалась во всех правовых системах того времени - под сомнение ставилась не преступность таких деяний как таковая, но обоснованность их рассмотрения в качестве, во-первых, международных преступлений, а во-вторых, в рамках такой категории, как "преступления против человечности" <20>.
(Скуратова А.Ю.)
("Международное уголовное право и международная юстиция", 2024, N 3)В отношении первого аспекта можно выделить различные позиции. Первая - нарушения принципа ex post facto не было. В Приговоре МВТ указывалось: "Устав не является произвольным осуществлением власти со стороны победивших народов, но... является выражением международного права, которое уже существовало ко времени его создания, и в этом смысле является сам вкладом в международное право" <12>. Иными словами, Устав МВТ не создал "новое право", но явился итогом кодификации норм, сложившихся к началу Второй мировой войны. Трибунал обосновывал свою позицию концепцией "преступлений по общему международному праву", что предполагает как договорную, так и обычно-правовую квалификацию деяний, нарушающих защищаемые международным правом интересы, в качестве преступных <13>. Указанная позиция получила широкую поддержку в академическом сообществе: "привлечение к ответственности военных преступников стран "оси" не может быть рассмотрено как нарушение принципа ex post facto" <14>. Отмечалось, что в Приговоре МВТ "убедительно показано, что те договорные и обычно-правовые нормы, в нарушении которых обвинялись подсудимые, обрели для Германии обязательный характер до того, как были нарушены" <15>. Важно в то же время отметить, что такое суждение не было однородным: если в отношении военных преступлений позиция о признании их в качестве преступных до 1945 г. в целом была едина, то в вопросе, признавало ли международное право в качестве таковых преступления против мира и преступления против человечности, единодушия не было. Отмечалось отсутствие сомнений в том, что применительно к военным преступлениям принцип законности и принцип ex post facto нарушены не были, но в том, что касается двух других категорий преступлений, такой уверенности нет <16>. Г. Кельзен также оспаривал квалификацию агрессии в качестве преступления по общему международному праву <17>. Близкого мнения придерживался и И.И. Лукашук: "По крайней мере в отношении ответственности отдельных лиц за преступления против мира державы, подписавшие Лондонское соглашение, скорее создали новые, а не применили существовавшие нормы права" <18>. Эту позицию, впрочем, разделяют не все: так, Г. Верле полагает, что МВТ воспринял аргумент защиты, что предъявленные обвинения имеют характер ex post facto как возможность рассмотреть (и подтвердить) преступную природу преступлений против мира на момент совершения деяний подсудимыми <19>. В отношении категории "преступления против человечности" не вызывало сомнений, что ответственность за такие общеуголовные преступления, как убийство, пытки, изнасилование, признавалась во всех правовых системах того времени - под сомнение ставилась не преступность таких деяний как таковая, но обоснованность их рассмотрения в качестве, во-первых, международных преступлений, а во-вторых, в рамках такой категории, как "преступления против человечности" <20>.