При установлении происхождения ребенка суд должен принимать во внимание любые доказательства, с достоверностью подтверждающие происхождение ребенка от конкретного лица

Не противоречащей Конституции РФ признана статья 48 Кодекса о браке и семье РСФСР, поскольку по своему конституционно-правовому смыслу в системе действующего правового регулирования она не может рассматриваться в качестве исключающей установление судом отцовства лица в отношении гражданина, родившегося в период с 1 октября 1968 года до 1 марта 1996 года, на основании иных, кроме подтверждающих указанные в ней обстоятельства, доказательств (в частности, заключения молекулярно-генетической экспертизы).

Согласно разъяснениям Пленума Верховного Суда РФ (пункты 20, 23 и 24 Постановления от 16 мая 2017 года N 16 "О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей") суд вправе в порядке особого производства установить факт отцовства лица, не состоящего в браке с матерью ребенка, в случае смерти этого лица; такой факт может быть установлен судом в отношении детей, родившихся 1 марта 1996 года и позднее, при наличии доказательств, с достоверностью подтверждающих происхождение ребенка от данного лица (статья 49 Семейного кодекса РФ), а в отношении детей, родившихся в период с 1 октября 1968 года до 1 марта 1996 года, - при наличии доказательств, подтверждающих хотя бы одно из обстоятельств, перечисленных в статье 48 Кодекса о браке и семье РСФСР. С учетом указанных разъяснений в судебной практике получило распространение такое толкование статьи 48 Кодекса о браке и семье РСФСР, в соответствии с которым суды не признают экспертное заключение о наличии биологического родства относимым доказательством по делу, поскольку для установления отцовства лица в отношении гражданина, родившегося до 1 марта 1996 года, правовое значение имеют лишь обстоятельства, перечисленные в названной статье.

В этой связи Конституционный Суд РФ, в частности, указал, что придание статье 48 Кодекса о браке и семье РСФСР смысла, ограничивающего пределы доказывания по делам об установлении отцовства обстоятельствами, перечисленными в части второй данной статьи, и дифференцирующего состав оцениваемых судом доказательств в зависимости лишь от даты рождения гражданина, противоречит ее конституционно-правовому смыслу и не согласуется с гарантиями судебной защиты, в том числе равенства всех перед судом.