практика Комитета ООН по правам ребенка

--------------------------------

<36> Комитет ООН по правам ребенка действует на основании Конвенции о правах ребенка от 20 ноября 1989 года (далее - Конвенция). Российская Федерация является государством - участником указанной Конвенции в качестве государства - продолжателя Союза ССР.

Согласно Факультативному протоколу к Конвенции о правах ребенка, касающемуся процедуры сообщений, принятому Генеральной Ассамблеей ООН 19 декабря 2011 года, Комитет наделен компетенцией получать и рассматривать сообщения лиц, находящихся под ее юрисдикцией, которые утверждают, что они являются жертвами нарушения положений Конвенции, Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося участия детей в вооруженных конфликтах, а также Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося торговли детьми, детской проституции и детской порнографии, принятые Резолюцией N 54/263 Генеральной Ассамблеи ООН.

По состоянию на 1 сентября 2022 года Российская Федерация не являлась участником Факультативного протокола к Конвенции о правах ребенка, касающегося процедуры подачи сообщений.

Дело "Е.Б. против Бельгии". Соображения Комитета по правам ребенка от 3 февраля 2022 года. Сообщение N 55/2018 <37>.

--------------------------------

<37> Как следовало из текста Соображений, автором сообщения являлась Е.Б., родившаяся 3 октября 1994 года в Косово, гражданка Сербии. Она представила сообщение от имени своих четырех несовершеннолетних детей, родившихся в Бельгии: Е.Х., родившейся 13 февраля 2012 года, Р.Б., родившейся 6 июля 2013 года, С.Б., родившейся 16 ноября 2014 года, и З.Б., родившейся 10 августа 2017 года. Автор утверждала, что ее дети вследствие их содержания под стражей являются жертвами нарушения государством-участником статьи 37 Конвенции, рассматриваемой отдельно и в совокупности со статьями 3, 24, 28, 29 и 31, и что их депортация в Сербию нарушила бы статьи 9 и 27 Конвенции (пункт 1.1 Соображений).

Правовые позиции Комитета: ссылаясь на Замечание общего порядка [Комитета по правам ребенка] N 23 (2017) в сочетании с Замечанием общего порядка N 4 (2017) Комитета по защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей, в которых указано, что содержание под стражей ребенка на основании миграционного статуса его родителей представляет собой нарушение прав ребенка и противоречит принципу наилучшего обеспечения интересов ребенка, принимая во внимание вред, присущий любому лишению свободы, и неблагоприятные последствия, которые содержание под стражей, связанное с иммиграцией, может иметь для физического и психического здоровья и развития детей, и что возможность заключения под стражу детей в качестве крайней меры не должна применяться в рамках иммиграционных процедур <38>. Аналогичным образом Комитет напоминает о своих заключительных замечаниях по пятому и шестому докладам Бельгии, в которых он призвал государство-участника прекратить содержание детей в центрах закрытого типа и использовать альтернативы, не связанные с лишением свободы <39> (пункт 13.9 Соображений).

--------------------------------

<38> Совместное замечание общего порядка N 4 (2017) Комитета по защите прав всех трудящихся-мигрантов и членов их семей и N 23 (2017) Комитета по правам ребенка, пп. 5, 9 и 10.

<39> CRC/C/BEL/CO/5-6, п. 44 "a".

Комитет считает, что осуществление автором права на судебный пересмотр не может оправдать содержание ее детей под стражей (пункт 13.13 Соображений).

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: установлено, что дети содержались вместе с матерью в семейном доме в центре закрытого типа для иностранцев с 14 августа до 10 сентября 2018 года, когда им была предоставлена альтернатива содержанию под стражей, а именно - дом возвращения открытого типа, предназначенный для одной семьи. Сбежав 13 сентября 2018 года из этого дома открытого типа, семья была задержана на следующий день, а затем снова помещена в семейный дом в центре закрытого типа; дети и их мать оставались там до их репатриации в Сербию 9 октября 2018 года.... Таким образом,.... дети содержались в центре закрытого типа первый раз в течение четырех недель (с 14 августа по 10 сентября 2018 года), а затем второй раз в течение трех недель и четырех дней (с 14 сентября по 9 октября 2018 года) (пункты 13.10, 13.11 Соображений).

Комитет отметил, во-первых, что, хотя это место содержания под стражей называется семейным домом, на самом деле речь идет о центре содержания под стражей закрытого типа. В этой связи он счел, что лишение свободы детей по причинам, связанным с их миграционным статусом или миграционным статусом их родителей, в целом является несоразмерным <40> и, следовательно, произвольным по смыслу статьи 37 "b" Конвенции (пункт 13.12 Соображений).

--------------------------------

<40> A/HRC/28/68, п. 80 ("В контексте применения административных мер, связанных с иммиграцией, выглядит очевидным, что лишение свободы детей в силу миграционного статуса их или их родителей никогда не соответствует наилучшим интересам ребенка, превышает требования необходимости, становится абсолютно несоразмерным и может представлять собой жестокое, бесчеловечное или унижающее достоинство обращение с детьми-мигрантами"). См. также: Манфред Новак, "Глобальное исследование Организации Объединенных Наций по вопросу о положении детей, лишенных свободы", ноябрь 2019 года, с. 467 (где указано, что исследования неоднократно доказывали, что детям, содержащимся под стражей по причине их иммиграционного статуса, причиняется серьезный вред, что содержание под стражей иммигрантов всегда было связано с проблемами физического и психического здоровья, обусловленными либо тем, что дети содержались под стражей с существующими заболеваниями, которые усугублялись в заключении, особенно травмами, либо новыми состояниями, возникающими в условиях содержания под стражей, такими как тревожность и депрессия).

Комитет обратил внимание: государство-участник сочло, что эти длительные периоды содержания под стражей были обусловлены, в частности, многочисленными апелляциями, поданными матерью детей; например, автор подала ходатайство об освобождении накануне планируемой депортации, а затем подала ряд апелляций, вынудив государство-участник ждать решений соответствующих органов (пункт 13.13 Соображений).

Комитет констатировал, что государство-участник не рассматривало никаких альтернатив содержанию детей под стражей. Комитет отметил в этом отношении - дети жили с бабушкой по отцовской линии, нет никаких доказательств того, что национальные власти рассматривали возможность сохранения такого образа жизни или какого-либо другого подходящего решения, или что при принятии решений о назначении и продлении их содержания под стражей проводилась оценка наилучших интересов. Комитет счел, что, не рассмотрев возможные альтернативы содержанию детей под стражей, государство-участник не уделило должного внимания их наилучшим интересам в качестве основного соображения ни во время их содержания под стражей, ни во время его продления (пункт 13.14 Соображений).

Выводы Комитета: содержание под стражей Е.Х., Р.Б., С.Б. и З.Б. представляло собой нарушение статьи 37 Конвенции, рассматриваемой отдельно и в совокупности со статьей 3 (пункт 13.15 Соображений).