практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 38427/11 "Самсонов против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 9 июня 2020 года), которым установлено нарушение статьи 10 Конвенции в связи с нарушением права заявителя на свободу выражения мнения вследствие привлечения лица к административной ответственности по статье 20.2 КоАП РФ <16> (нарушение установленного порядка организации либо проведения собрания, митинга, демонстрации, шествия или пикетирования).

--------------------------------

<16> Здесь и далее - Кодекс Российской Федерации об административных правонарушениях.

Как усматривалось из постановления Европейского Суда, сторонами не оспаривалось, что заявитель был привлечен к ответственности в соответствии со статьей 20.2 КоАП РФ и это являлось вмешательством в его право на свободу выражения мнения в свете его права на свободу собраний. Такое вмешательство, продолжил Суд, представляет собой нарушение статьи 10 Конвенции, за исключением случаев, когда оно "предусмотрено законом", преследует одну или более законных целей, указанных в пункте 2 статьи 10, и "необходимо в демократическом обществе" для достижения таких целей. Суд счел следующее - в данном деле вопросы соблюдения закона и наличия законной цели не могут быть отделены от вопроса о том, являлось ли вмешательство "необходимым в демократическом обществе" (пункт 23 постановления).

Европейский Суд обратил внимание на то, что заявитель был привлечен к административной ответственности со ссылкой на статью 10 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", которая допускает "проведение кампании перед мероприятием" после уведомления компетентного органа о публичном мероприятии. Суд отметил, что в 2012 году в статью 10 указанного закона были внесены изменения, так что стало возможным проведение кампании после утверждения властями проведения мероприятия. В одном из своих решений, принятых в 2013 году, Конституционный Суд Российской Федерации указал - в измененной статье 10 запрещается только преждевременное "проведение кампании", то есть призыв к участию людей, и не запрещается "информирование" возможных участников о целях, виде, месте, времени и предполагаемом количестве участников до того, как мероприятие было утверждено властями. При признании организаторов ответственными за нарушение требований статьи 10 упомянутого закона (в редакции 2012 года), внутригосударственные суды, соответственно, обязаны провести различие между "информированием" и "проведением кампании", так как только последнее является наказуемым согласно статье 20.2 КоАП РФ (пункт 24 постановления).

Как следовало из представленных в Суд материалов, заявитель был привлечен к ответственности, по существу, за один из своих постов. Оспариваемый пост просто содержал информацию о сроках и месте проведения собрания в связи с темой, обсуждаемой в разделе форума на сайте. Поскольку внутреннее законодательство само по себе придавало значение различию между "информированием" и "проведением кампании", то Суд не проявил уверенности в том, что внутригосударственные суды пришли к выводу, что простое указание даты, времени и места можно обоснованно считать "проведением кампании" (пункт 25 постановления).

Однако, указал Суд, даже если предположить, что пост заявителя в информационно-коммуникационной сети "Интернет" действительно призывал людей принять участие в конкретном публичном мероприятии и, следовательно, представлял собой преждевременное "проведение кампании" со стороны "организатора" мероприятия, то по смыслу и в нарушение действовавшей на тот момент статьи 10 Федерального закона "О собраниях, митингах, демонстрациях, шествиях и пикетированиях", Суд установил, что привлечение заявителя к административной ответственности нарушило его право на свободу выражения мнения, согласно позиции Суда, по следующим причинам (пункт 23 постановления).

Суд установил, что ни власти, ни внутригосударственные суды в указанном деле не упомянули каких-либо законных целей, преследуемых властями при привлечении заявителя к административной ответственности. В частности, не было заявлено, что рассматриваемое публичное мероприятие представляло собой риск для общественной безопасности или могло привести к нарушению общественного порядка или преступлению. Отсутствовали какие-либо указания на то, насколько важны были цели защиты национальной безопасности, здоровья или нравственности (пункт 27 постановления).

Относительно наличия по делу законной цели Суд, сославшись на постановление по делу "Эльвира Дмитриева против Российской Федерации", отметил следующее: "... цель правил, регулирующих публичные мероприятия, и в частности, процедуры уведомления и утверждения, состоит в том, чтобы позволить органам власти принять все необходимые меры для обеспечения безопасности как присутствующих на публичном мероприятии, так и других лиц... В свою очередь, запрет на проведение кампании за участие до согласования публичного мероприятия с компетентными органами направлено на то, чтобы граждане не были введены в заблуждение призывами на участие в публичном мероприятии, место и время проведения которого еще окончательно не определены... Учитывая, что и порядок уведомления о публичных мероприятиях, и запрет на проведение кампании за участие до того, как процедура успешно завершена, очевидно направлены на защиту прав других лиц, Суд допускает, что такие процедуры и правила... преследуют законную цель защиты прав других лиц" (пункт 28 постановления).

Внутреннее законодательство, действовавшее в период рассматриваемых событий, продолжил Суд, позволяло "проводить кампанию" еще до подачи уведомления в компетентный орган о запланированном мероприятии. Сомнительно, что обоснование этого правила заключалось в том, чтобы гарантировать, что граждане не будут введены в заблуждение призывами принять участие в публичном мероприятии, место и время которого "еще не было окончательно определено". Однако, возможно, предполагаемые участники могут быть введены в заблуждение по поводу факта в ходе ожидания уведомления компетентным органом, который в конечном итоге может утвердить или не утвердить мероприятие, как оно было запланировано организатором. Таким образом, Суд готов был допустить следующее - в названном деле применяется аналогичное обоснование (пункт 29 постановления).

В этом контексте Суд, во-первых, счел, что нарушение процедуры организации публичных мероприятий (в связи с преждевременным проведением кампании перед мероприятием в данном деле) вряд ли привело к какому-либо вмешательству в права других лиц. Суд также отметил, что внутригосударственные суды не приняли во внимание условия обсуждения на форуме сайта, посвященного различным вопросам, касающимся автомобилей, общего контекста темы форума и связанных с ним разговоров, их содержания, или участие заявителя в этом обсуждении, которое, как представляется, привело к предложению выразить протест посредством публичного мероприятия перед консульством Южной Кореи. За этим первоначальным предложением последовало официальное предложение на следующий день, когда местные власти были уведомлены о предполагаемом публичном мероприятии (пункт 30 постановления).

По мнению Суда, отсутствовали основания утверждать, что рассматриваемое мероприятие, хотя о нем еще не было подано уведомление и, тем более, оно не было утверждено компетентным местным органом власти, не будет мирным. Действительно, рассматриваемый пост в сети "Интернет" не содержал призывов к совершению насильственных, хулиганских или иных незаконных действий во время любого публичного мероприятия. Суд также подчеркнул: в разрешении рассматриваемого публичного мероприятия впоследствии было отказано на формальных основаниях, а не потому, что оно представляло риск нарушения общественного порядка или совершения преступления, или представляло риск для общественной безопасности или прав других лиц (пункт 31 постановления).

Как усматривалось из постановления Европейского Суда, заявитель разместил свои сообщения, в том числе те, за которые он впоследствии был привлечен к ответственности, в контексте обсуждения новостной статьи, касающейся уголовного дела в Южной Корее и связанных с ним политических и правовых вопросов. У Суда не было оснований сомневаться в том, что данная тема являлась предметом общественного интереса и что комментарии заявителя способствовали политическим дебатам, которые в указанном деле привели к идее выразить свое отношение к происходящему посредством публичной демонстрации. В связи с этим Суд напомнил, что в соответствии с пунктом 2 статьи 10 Конвенции имеется немного возможностей для ограничения политических высказываний или выражения мнений по вопросам, представляющим общественный интерес. Суд также напомнил о важности того, чтобы органы государственной власти проявляли определенную степень толерантности по отношению к мирным незаконным собраниям (пункт 32 постановления).

Суд, исследовав представленные доказательства, пришел к выводу о том, что единственной фактической целью преследования заявителя в данном деле был выбор наказания за незаконное поведение. Принимая во внимание, что нарушение процедуры организации публичных мероприятий не создавало реального риска общественных беспорядков или преступлений и не имело возможности привести, а также фактически не привело к вредным последствиям для общественной безопасности или прав других лиц, то этой причины было недостаточно, чтобы обосновать привлечение заявителя к ответственности за призыв людей участвовать в мероприятии по актуальной проблеме, представляющей общественный интерес. При таких обстоятельствах Суд не проявил убежденности в том, что вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения было "необходимым в демократическом обществе".

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 66314/11 "Демин против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 6 октября 2020 года), которым также было установлено нарушение статьи 10 Конвенции в связи с нарушением права заявителя на свободу выражения мнения вследствие доставления его в отделение полиции во время проведения заявителем одиночного пикета.