практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 38433/17 "Губашева и Ферзаули против Российской Федерации", которым установлено нарушение статьи 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод в связи с несоблюдением права Г. и ее дочери Ф. на уважение семейной жизни ввиду неисполнения решения об определении места жительства Ф. с матерью.

Европейский Суд, прежде всего, подчеркнул, что основным предметом статьи 8 Конвенции является защита лиц от произвольного вмешательства со стороны государственных органов. Также могут иметь место и позитивные обязательства, присущие эффективному "уважению" семейной жизни. Если говорить о спорах между родителями и (или) другими членами семьи ребенка об общении и проживании детей, то в своей судебной практике Суд последовательно устанавливал, что положения Конвенции включают, помимо прочего, право родителя на принятие мер в целях его воссоединения с ребенком, а также обязательство национальных властей принимать такие меры (пункт 43 постановления).

Вместе с тем, продолжил Суд, обязательство национальных органов власти по принятию мер для содействия воссоединению не является абсолютным, поскольку воссоединение одного родителя с ребенком, который какое-то время проживал с другим родителем, не может случиться незамедлительно и вероятно потребует принятия подготовительных мер. Природа и степень подобной подготовки зависит от обстоятельств каждого конкретного дела, но понимание и сотрудничество всех заинтересованных сторон всегда являются важными составляющими. Хотя внутригосударственные органы власти должны прилагать все усилия для способствования такому сотрудничеству, любое обязательство применять принудительные меры в этой области должно быть ограничено, поскольку должны учитываться интересы, а также права и свободы всех заинтересованных лиц, и, в частности, интересы ребенка и его права по статье 8 Конвенции. Адекватность мер определяется скоростью их реализации, так как течение времени может повлечь необратимые последствия для отношений между ребенком и родителем. Хотя в столь деликатных вопросах применение мер принуждения является нежелательным, однако в случае противоправного поведения со стороны родителя, с которым проживает ребенок, не должна исключаться возможность применения санкций (пункт 44 постановления).

Во-первых, Суд отметил, что связь между заявительницами представляла собой "семейную жизнь" для целей статьи 8 Конвенции. Суд также подчеркнул - решение районного суда от 9 февраля 2015 года, согласно которому место жительства второй заявительницы, которой на тот момент было два года и восемь месяцев, было определено с первой заявительницей, оставалось неисполненным около четырех с половиной лет. Следовательно, необходимо было определить, приняли ли национальные органы власти все необходимые меры, осуществление которых от них можно было разумно ожидать в обстоятельствах дела, для ускорения исполнения судебного постановления (пункт 45 постановления).

Как усматривалось из текста постановления, решение от 9 февраля 2015 года (об определении места жительства Ф. с матерью) вступило в силу 9 июня 2015 года и 5 августа 2015 года судебный пристав-исполнитель Е. отдела судебных приставов возбудил исполнительное производство. В период с 5 августа 2015 года по 27 февраля 2017 года материалы исполнительного производства трижды передавались из службы судебных приставов одного субъекта Российской Федерации в службу судебных приставов другого субъекта и обратно. Это происходило из-за того, что внутригосударственные органы власти не смогли установить, где проживает Р.Ф. и, следовательно, не смогли определить, какая служба судебных приставов была ответственна за исполнительное производство (пункт 47 постановления).

Внутригосударственные органы власти утверждали, что они не смогли установить место жительства Р.Ф., хотя он не скрывался. Тем не менее они связывались со службами судебных приставов. Суд обратил внимание на то, что 7 декабря 2015 года судебный пристав-исполнитель К. районного отдела судебных приставов в г. Г. получил объяснения от Р.Ф., а 9 августа 2016 года судебный пристав А. районного отдела судебных приставов в Республике И. посетил место работы Р.Ф. и поговорил с ним. Кроме посещения предполагаемых мест проживания Р.Ф. приставы не прибегли к другим имеющимся мерам принудительного исполнения для установления его точного места жительства. Розыск второй заявительницы был начат лишь 21 апреля 2016 года (пункт 48 постановления).

Суд также отметил - хотя место работы Р.Ф. в Республике И. было установлено и тот факт, что вторая заявительница посещала детский сад в Республике И., однако служба судебных приставов продолжала передавать исполнительное производство в службу судебных приставов другого субъекта Российской Федерации. Более того, тот факт, что местонахождение второй заявительницы было установлено, позволял судебным приставам принять немедленные меры для ее передачи первой заявительнице. Однако судебные приставы не приняли такие меры (пункт 49 постановления).

Суд установил: несмотря на прямой отказ Р.Ф. исполнить решение суда от 9 февраля 2015 года, 11 апреля 2016 года на него был наложен лишь административный штраф в размере около 15 евро. Ничто в материалах дела не указывало на то, что Р.Ф. фактически заплатил этот штраф. В любом случае, размер штрафа был слишком незначительным, и в дальнейшем, по мнению Суда, не были приняты никакие меры принуждения для того, чтобы заставить Р.Ф. исполнить решение.

Суд отметил следующее - 22 ноября 2016 года районный суд признал незаконным бездействие районного отдела судебных приставов и указал, что меры, принятые судебными приставами, были явно недостаточными для исполнения решения от 9 февраля 2015 года; требования, выдвинутые судебными приставами, носили ограниченный и формальный характер, и что имели место длительные периоды бездействия со стороны судебных приставов. Однако несмотря на указание районного суда на необходимость устранения судебными приставами недостатков в исполнительном производстве, в материалах дела нет никаких свидетельств, которые позволили бы полагать, что недостатки были действительно устранены (пункт 51 постановления).

Суд с серьезной обеспокоенностью также отметил, что решение от 9 февраля 2015 года об определении места жительства второй заявительницы с ее матерью (первой заявительницей) оставалось неисполненным более четырех с половиной лет после его вынесения. Столь длительный период представлял собой, по мнению Суда, значительную часть жизни ребенка и имел последствия для ее физического и психического благополучия. Это также нарушило связь между заявителями и тем самым серьезно подорвало их семейную жизнь (пункт 53 постановления).

С учетом вышеизложенного и не упуская из виду сложностей, возникших из-за отказа отца ребенка исполнить постановление, Суд пришел к выводу, что власти не приняли безотлагательно всех мер, реализацию которых от них можно было разумно ожидать, для обеспечения исполнения решения от 9 февраля 2015 года, и тем самым нарушили право заявителей на уважение их семейной жизни, гарантированное статьей 8 Конвенции (пункт 54 постановления).