практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 78168/13 "Ванеев против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 27 августа 2019 года), которым установлено нарушение статьи 6 Конвенции в связи с нарушением принципа беспристрастности при рассмотрении уголовного дела в отношении В., потерпевшим по которому являлся супруг судьи того же суда, а также ввиду неустранения данного недостатка при рассмотрении дела в апелляционном порядке.

В указанном деле заявитель полагал, что судья первой инстанции не был беспристрастным ввиду того факта, что супруга Ш., получившего травмы в результате его неосторожного вождения автомобиля, работала судьей в том же районном суде.

Изначально Суд отметил, что судья первой инстанции не проявлял какой-либо личной предвзятости в отношении заявителя. Поэтому Суд рассмотрел дело с точки зрения объективной беспристрастности и более конкретно исследовал вопрос о том, могут ли сомнения заявителя, вытекающие из этой конкретной ситуации, считаться объективно обоснованными в обстоятельствах указанного дела (пункт 17 постановления).

Суд придал особое значение характеру уголовного дела в отношении заявителя. Он предстал перед судом за причинение серьезного вреда здоровью супругу судьи Ш. в результате дорожно-транспортного происшествия. При таких обстоятельствах Суд посчитал, что тот факт, что супруга потерпевшего являлась коллегой судьи первой инстанции, мог поставить его беспристрастность под сомнение (пункт 18 постановления).

Он также отметил, что сомнения заявителя относительно беспристрастности судьи первой инстанции не были рассеяны этим судьей. Он не ответил на опасения заявителя по поводу отсутствия беспристрастности с его стороны. В его заявлении содержался простой комментарий о том, что он не являлся знакомым или родственником потерпевшего (пункт 19 постановления).

Что касается довода властей о том, что заявитель отозвал свой отвод судье К. и согласился с тем, чтобы тот рассматривал его дело, Суд подчеркнул, что "именно судья К. принимал решение в отношении заявленного ему отвода. В этой связи он повтор[ил], что процедура, в рамках которой судьи не рассматривают фактически, а лишь создают видимость рассмотрения заявленных им отводов, несовместима с требованием беспристрастности... и считает, что решение заявителя отозвать отвод не имеет отношения к данному вопросу. Также не имеет значения, что заявитель заключил определенного вида сделку о признании вины" (пункт 20 постановления).

Суд обратил внимание на то, что апелляционное производство не устранило недостатки судебного разбирательства в суде первой инстанции. Апелляционный суд не провел независимый анализ озабоченности заявителя по поводу отсутствия беспристрастности у судьи первой инстанции. Вместо того чтобы развеять сомнения заявителя в этом отношении, суд апелляционной инстанции просто повторил заявление судьи первой инстанции о том, что тот не является знакомым или родственником потерпевшего (пункт 21 постановления).

Суд пришел к выводу - сомнения заявителя относительно беспристрастности судьи К. были объективно обоснованы.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 39234/08 "Филюткин против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 24 июля 2018 года), которым также установлено нарушение пункта 1 статьи 6 Конвенции ввиду нарушения принципа беспристрастности при рассмотрении уголовного дела в отношении заявителя. Заявитель жаловался на небеспристрастность судьи Д.

Суд напомнил: "беспристрастность определяется обычно отсутствием предубеждения или предвзятости и может оцениваться различными способами. В соответствии с его постоянной практикой, в целях пункта 1 статьи 6 [Конвенции] беспристрастность должна оцениваться в соответствии с субъективным подходом, с учетом личного убеждения и поведения судьи, то есть - путем установления, доказывает ли оно предвзятость или личное предубеждение в указанном случае, а также в соответствии с объективным подходом, состоящим в определении того, предоставляет ли суд, в частности, посредством состава, достаточные гарантии для исключения любого правомерного сомнения в своей беспристрастности" (пункт 32 постановления).

В очень большом количестве дел, касающихся вопросов, связанных с беспристрастностью, Суд применял объективный подход. По мнению Суда, граница между беспристрастностью субъективной и беспристрастностью объективной не является непроницаемой, поскольку не только само поведение судьи может с точки зрения стороннего наблюдателя вызывать объективно обоснованные сомнения, касающиеся его беспристрастности (объективный подход), но она также затрагивает вопрос его личного убеждения (субъективный подход). Так, в случаях, когда оказывается сложным предоставить доказательства, позволяющие опровергнуть презумпцию субъективной беспристрастности судьи, условие объективной беспристрастности дает важную дополнительную гарантию (пункт 33 постановления).

Что касается объективной оценки, она состоит в том, - подчеркнул Суд, - "чтобы поставить вопрос, допускают ли, независимо от личного поведения судьи, определенные реальные факты недоверие к беспристрастности последнего" (пункт 34 постановления).

Суд напомнил, что он придерживается объективного подхода, который предусматривает рассмотрение реальных фактов в качестве дополнительной гарантии, а именно, если субъективный подход не позволяет доказать, что личное убеждение судьи позволяет выявить предубеждение (пункт 36 постановления).

Как усматривалось из текста постановления, заявитель потребовал отвода судьи Д., основываясь на трех основаниях: отклонение процессуальных ходатайств и предварительной кассационной жалобы, поданных им; существование профессиональных отношений между судьей Д. и судьей М. <12>; наконец, поведение Д., который работал в качестве следователя по другому уголовному делу, к которому заявитель ранее привлекался <13>. Если судья Д. отклонил первое и второе основание - они не могли поставить под сомнение его беспристрастность, он принял третье. Кроме того, он добавил по своей инициативе четвертое основание, а именно - соседство между его семьей и семьей заявителя, хотя это основание не было указано заявителем в его заявлении об отводе (пункт 37 постановления).

--------------------------------

<12> Судья Д. был другом судьи М., приговор которой от 17 июля 2006 года, ранее вынесенный в отношении заявителя, был отменен судом кассационной инстанции.

<13> До того как стать судьей, Д., с 1993 по 2002 годы работал в отделе милиции и принимал участие в расследовании, к которому привлекался заявитель в связи с дорожным происшествием, что породило враждебные отношения между Д. и заявителем.

Суд отметил: "судья Д. ссылался на эти два последних основания не только как на факты, которые могли "объективно" поставить под сомнение его беспристрастность, но что он однозначно подтвердил, что обстоятельства, изложенные им в его заявлениях, "породили [между ним и заявителем] враждебные отношения", а в пункте соседства между их семьями - "давние враждебные отношения"... Иными словами, этот судья сообщил о предвзятости по отношению к заявителю" (пункт 38 постановления).

Однако, отменяя постановление от 20 марта 2007 года <14> по представлению, поданному прокурором, кассационная инстанция умолчала о проявлении судьей Д. совести в отношении его предубеждения против заявителя, не указав оснований, по которым она не приняла во внимание эти важные факты <15> (пункт 38 постановления).

--------------------------------

<14> Постановлением от 20 марта 2007 года судья Д. удовлетворил заявление об отводе, поданное заявителем. Он счел, что его беспристрастность и объективность могли быть поставлены под сомнение в связи с враждебными отношениями, возникшими между ним и заявителем в обстоятельствах, изложенных в его заявлениях сторонам уголовного дела.

<15> 27 апреля 2007 года областной суд отменил постановление от 20 марта 2007 года по представлению прокурора. Он счел, что основания, приведенные судьей Д. для удовлетворения заявления о его отводе, были недостаточными.

Как следовало из текста постановления, при возобновлении рассмотрения уголовного дела тот же судья Д. отклонил новые заявления об отводе, поданные заявителем, опираясь на основание, аналогичное приведенному областным судом в своем решении от 27 апреля 2007 года, и не признав наличие враждебных отношений между ним и заявителем. Между тем с учетом особых обстоятельств настоящего дела и того факта, что судья Д. ранее сам признал предвзятость в своем личном убеждении по отношению к заявителю, Суд посчитал маловероятным, что через короткое время после этого признания личное убеждение судьи Д. по отношению к заявителю могло измениться. Кроме того, это признание могло в дальнейшем служить основанием опасений заявителя, на этот раз в рамках "объективного" подхода, в отношении беспристрастности суда, который должен его судить (пункт 41 постановления).

Суд напомнил: "вышестоящая инстанция может в определенных случаях исправить недостаток, допущенный в производстве в суде первой инстанции... Однако в вопросе независимости и беспристрастности он отвергает мысль, в соответствии с которой недостаток, допущенный в производстве в суде первой инстанции, мог быть исправлен на последующем этапе, считая, что обвиняемый имел право в первой инстанции на суд, который сам по себе отвечал бы всем условиям пункта 1 статьи 6 Конвенции... Он, однако, согласился, что отсутствие беспристрастности суда первой инстанции могло быть исправлено судом кассационной инстанции, если бы последняя отменила оспариваемое решение на том основании, что состав суда первой инстанции не мог гарантировать беспристрастность суда, и если бы, в случае необходимости, она направила дело на новое рассмотрение...". Между тем в данном деле Суд отметил следующее - областной суд, подтвердив в порядке кассации приговор районного суда от 14 сентября 2007 года, не исправил недостаток, связанный с небеспристрастностью суда первой инстанции (пункт 42 постановления).

Суд пришел к выводу, что право заявителя на рассмотрение дела беспристрастным судом соблюдено не было.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 17506/11 "Кабанов против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 28 мая 2019 года), которым установлено нарушение статьи 6 Конвенции в связи с нарушением принципа беспристрастности присяжных заседателей при рассмотрении судом уголовного дела, возбужденного в отношении К., и неустранением национальными судами сомнений в этом отношении.

Суд напомнил, что он неоднократно подчеркивал, что суд, включая коллегию присяжных, должен быть беспристрастным как с субъективной, так и с объективной точек зрения (пункт 26 постановления).

Фактически, из прецедентной практики Суда следует, что "статья 6 Конвенции предусматривает, что каждый национальный судебный орган обязан проверять, является ли он по своему составу "беспристрастным судом", когда возникает спор по этому вопросу, который с самого начала не представляется явно лишенным оснований... Столкнувшись с утверждениями об отсутствии беспристрастности члена коллегии присяжных, судья должен принять надлежащие меры с учетом характера рассматриваемых утверждений, например, созвать коллегию присяжных для предоставления дальнейших инструкций после сбора [обращений] сторон (см.: постановление по делу "Грегори против Соединенного Королевства", пункты 46 - 47 по поводу расистских утверждений одного из присяжных заседателей), "уволить" коллегию присяжных в полном составе (см.: постановление по делу "Сэндер против Соединенного Королевства", пункт 34, когда один из присяжных заседателей косвенно признал себя автором расистских высказываний) или провести расследование для обнаружения фактов, которые могут поставить под сомнение беспристрастность присяжных заседателей, а также установить, какое влияние эти факты могли бы оказать на их мнение (см.: постановление по делу "Рамли против Франции", пункт 47, о письменном заявлении, подтверждающем реальность расистских высказываний, приписываемых одному из присяжных), в частности, заслушав присяжных заседателей (см.: постановление по делу "Фархи против Франции", пункт 29, об обвинениях во взаимодействиях между некоторыми присяжными заседателями и представителем прокуратуры)" (пункт 27 постановления).

В данном деле стороны не оспаривали тот факт, что 16 июня 2008 года, во время совещания коллегии присяжных, председатель присяжных заседателей передал письменное обращение председательствующему судье, в котором он утверждал, что присяжная Ан. действовала не в соответствии со своими обязательствами, распространяя информацию, предоставленную источниками, не связанными с судебным процессом и, следовательно, не имеющими отношения к материалам уголовного дела. Суд отметил, что он не вправе принимать решение относительно доказательной ценности письменного обращения председателя присяжных заседателей или о реальности действий, вменяемых присяжной Ан. Тем не менее Суд подчеркнул, что "утверждение показалось достаточно серьезным, чтобы председательствующий судья принял адекватные меры для обеспечения того, чтобы суд мог рассматриваться как беспристрастный по смыслу пункта 1 статьи 6 Конвенции, и обеспечил достаточные гарантии, чтобы рассеять любые сомнения в этом отношении. Кроме того, он указал, что в соответствии с внутренним законодательством и, в частности, частью 2 статьи 333 УПК РФ, присяжные заседатели должны воздерживаться от общения с кем-либо в ходе судебного процесса и получения информации об уголовном деле вне судебного рассмотрения. Суд обратил внимание в этом отношении, что председательствующий судья не провел расследование, чтобы установить, имел ли место оспариваемый факт, а именно - получение присяжной Ан. информации по уголовному делу вне суда и распространение этой информации среди присяжных в совещательной комнате" (пункт 28 постановления).

Суд указал, что, по утверждению властей, "после получения [обращения] от 16 июня 2008 года председательствующий судья напомнил присяжным заседателям об их обязательствах согласно части 2 статьи 333 УПК РФ... Но ничего в материалах дела, имеющихся в его распоряжении, не подкреп[ило] это утверждение. Власти не представили копию протокола слушаний по уголовному делу против заявителя. В то время как [вышестоящая судебная инстанция]... заявила, что перед уходом коллегии присяжных в совещательную комнату 7 июня 2008 года председательствующий судья напомнил присяжным об их обязанностях в соответствии с частью 2 статьи 333 УПК РФ, нет подтверждения того, что судья созвал присяжных заседателей после получения [обращения] от 16 июня 2008 года, чтобы провести дальнейший инструктаж и удостовериться, что его предварительные инструкции были правильно поняты..." <16> (пункт 29 постановления).

--------------------------------

<16> См., в противоположность, постановление по делу "Грегори против Соединенного Королевства", где судья дал коллегии присяжных дальнейшие "четкие, подробные и решительные" инструкции и попытался "донести до членов коллегии присяжных идею о том, что в их обязанности в качестве присяжных заседателей входит принятие решения по делу исключительно на основе доказательств без влияния каких-либо других факторов".

Суд посчитал, что суд кассационной инстанции не придал особого значения обращению от 16 июня 2008 года, поскольку посчитал: это не относится к вердикту и инструкции, данные судьей коллегии присяжных, были достаточными. Суд обратил внимание на то, что суд кассационной инстанции не увидел нарушения, сделанного судьей областного суда в том, что касается принятия адекватных мер для рассеивания сомнения относительно беспристрастности коллегии присяжных (пункт 31 постановления).

Суд пришел к выводу - национальными судами не были предоставлены достаточные гарантии, чтобы исключить любые обоснованные сомнения в отношении беспристрастности коллегии присяжных, вынесшей обвинительный вердикт в отношении заявителя, и право последнего на беспристрастный суд в этом деле не было соблюдено (пункт 32 постановления).