По вопросу законности содержания заявителя под стражей в период с 12 июля по 13 ноября 2011 года

Суд отметил, что позиции сторон расходятся в отношении расчета срока содержания под стражей, установленного частью 11 статьи 109 УПК РФ: в то время как Власти утверждали, что он начался во время передачи заявителя российским властям, заявитель утверждает, что он начался сразу по истечении двенадцатимесячного срока, предусмотренного частью 2 статьи 109 УПК РФ. В обоснование своего довода Власти опирались на практику внутригосударственных судебных органов власти по данному вопросу. Заявитель, со своей стороны, утверждал, что эта правоприменительная практика возникла после событий по делу и не является доказательной (пункт 79 постановления).

Суд отметил, что "из примеров прецедентной практики, представленных Властями, след[овало], что часть 11 статьи 109 УПК РФ применяется в двух вариантах: первый касается ситуации, при которой максимальная продолжительность досудебного содержания под стражей "на время расследования" по смыслу частей 2 и 3 указанной статьи была достигнута до передачи заинтересованного лица российским властям..., а второй касается ситуации, при которой вышеуказанная продолжительность была достигнута после того, как лицо было передано властям... В данном деле, поскольку ситуация заявителя явно относится к первому варианту, Суд [учел] в целях своего анализа только первую группу решений..." (пункт 80 постановления).

Суд указал, что "довод Властей, касающийся толкования части 11 статьи 109 УПК РФ в этой ситуации, подкрепляется решениями Омского областного суда от 1 и 8 августа 2014 года... В самом деле, этот суд определенно указал, что если максимальная продолжительность досудебного содержания под стражей "на время проведения следствия" по смыслу части 2 статьи 109 УПК РФ была достигнута до даты передачи соответствующего лица российским властям, дополнительные шесть месяцев, предусмотренные частью 11 статьи 109 УПК РФ, должны считаться [со дня] указанной передачи. Хотя решения от 6 июня 2013 года и от 10 мая 2016 года... не являются такими же определенными в этом вопросе, из них след[овало], что на практике содержание под стражей - на основании части 11 статьи 109 УПК РФ - лиц, экстрадированных в Россию, не превы[шало] шести месяцев, предусмотренных этим положением, после соответствующих дат их передачи российским властям (содержание под стражей Г., экстрадированного 22 февраля 2013 года, было продлено до 8 августа 2013 года, содержание под стражей К., экстрадированного 5 февраля 2016 года, было продлено до 22 апреля 2016 года на этом основании, а затем осуществлялось на другом правовом основании, в частности, "на время ознакомления с материалами дела")" (пункт 81 постановления).

"Действительно, отметил Суд, как было указано заявителем, решения, на которые ссылаются Власти, были приняты после событий настоящего дела. В Суде не указывалось, что случай заявителя являлся первым вариантом применения части 11 статьи 109 УПК РФ на практике. Однако, даже если предположить, что это так, Суд напом[нил], что новый, с точки зрения, в частности, правоприменительной практики, характер поставленного правового вопроса сам по себе не нарушает требований приемлемости и прогнозируемости закона, поскольку принятое решение являлось одним из возможных и обоснованно прогнозируемых толкований... В данном деле расчет шестимесячного срока по смыслу части 11 статьи 109 УПК РФ с момента передачи экстрадированного лица российским органам власти, повидимому, не был произвольным. В самом деле, государственные органы могут быть законным образом заинтересованы в продлении срока содержания под стражей в случае необходимости производства предварительного следствия, с учетом, в частности, того факта, что [время], проведенн[ое] соответствующим лицом под стражей с целью экстрадиции в иностранном государстве, не контролируются национальными органами власти. Сведения, которыми располагает Суд, не выявляют никаких противоречий в практике российских судов после случая заявителя... С другой стороны, толкование, предлагаемое заявителем, кажется неразумным: в случае, если бы он провел более восемнадцати месяцев под стражей с целью экстрадиции, применение части 11 статьи 109 УПК РФ в его отношении было бы невозможным, что противоречит формулировке этого положения. Следовательно, Суд прин[ял] довод Властей, касающийся расчета [периода времени], предусмотренного частью 11 статьи 109 УПК РФ" (пункт 82 постановления).

Суд подчеркнул, что "заявитель был передан российским властям 14 мая 2011 года и что его содержание под стражей, таким образом, могло быть продлено на основании части 11 статьи 109 УПК РФ на [время] не более шести месяцев, то есть до 14 ноября 2011 года. Он устанав[ил], что в своих решениях от 12 июля и от 15 сентября 2011 года областной суд ссылался на часть 11 статьи 109 УПК РФ для продления срока содержания под стражей заявителя до 16 сентября и до 13 ноября 2011 года соответственно... К сожалению, дата, с которой должен был считаться предусматриваемый частью 11 статьи 109 УПК РФ срок, не была определенно установлена в вышеуказанных решениях, но, тем не менее, период содержания заявителя под стражей на основании этой статьи не превысил установленный в ней шестимесячный предел[ьный срок]. Продлевая срок содержания под стражей заявителя, областной суд обосновывал свои решения и каждый раз назначал точную предельн[ый срок] для каждого периода... Из этого след[овало], что содержание заявителя под стражей с 12 июля по 13 ноября 2011 года происходило "в порядке, установленном законом" по смыслу пункта 1 статьи 5 Конвенции" (пункт 83 постановления).