Комитет против пыток

Решение Комитета против пыток от 9 августа 2017 г. по делу Х.И. против Швейцарии (сообщение N 747/2016).

Тема сообщения: экстрадиция в Турцию.

Вопросы существа: пытки; недопустимость принудительного возвращения.

Правовые позиции Комитета: целью такой оценки <46> является определение того, будет ли лично данному лицу угрожать предсказуемая и реальная опасность применения пыток в стране, возвращению в которую оно подлежит <47>. Из этого следует, что существование постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека в какой-либо стране само по себе не является достаточной причиной полагать, что тому или иному конкретному лицу будет угрожать опасность подвергнуться пыткам по возвращении в эту страну; в подтверждение того, что такая опасность будет угрожать лично данному лицу, должны быть приведены дополнительные основания. Верно и обратное: отсутствие вопиющих и систематических нарушений прав человека не означает, что тому или иному лицу в его конкретной ситуации не угрожает применение пыток... При оценке этой опасности [опасность применения пыток при возвращении в Турцию] Комитет должен принять во внимание все относящиеся к делу обстоятельства согласно пункту 2 статьи 3 Конвенции [против пыток], включая существование постоянной практики грубых, вопиющих или массовых нарушений прав человека (пункт 10.2 Решения).

--------------------------------

<46> Комитет должен оценить, имеются ли серьезные основания полагать, что заявителю будет угрожать опасность применения пыток в случае его возвращения в Турцию.

<47> См., в частности, сообщение N 470/2011, Х. против Швейцарии, Решение, принятое 24 ноября 2014 г., пункт 7.2.

Комитет напоминает свое [З]амечание общего порядка N 1, согласно которому опасность применения пыток должна оцениваться на основаниях, выходящих за рамки умозрительных построений или подозрений. Хотя при оценке этого риска не следует брать за основу критерий высокой степени вероятности, риск должен быть личным и реальным. Комитет отмечает, что бремя доказывания, как правило, лежит на заявителе, который должен представить убедительные аргументы, доказывающие, что ему либо ей грозит предсказуемая, реальная и личная опасность <48>. Комитет...напоминает, что в соответствии с положениями [З]амечания общего порядка N 1 он будет в значительной степени опираться на заявления по фактической стороне дела, подготовленные органами соответствующего государства-участника <49>, но при этом не считает себя связанным такими заключениями и исходит из того, что в соответствии с пунктом 4 статьи 22 Конвенции он правомочен свободно оценивать факты с учетом всех обстоятельств по каждому конкретному делу (пункт 10.3 Решения).

--------------------------------

<48> См., в частности, сообщения N 203/2002, А.Р. против Нидерландов, Решение, принятое 14 ноября 2003 г.; и N 258/2004, Дадар против Канады, Решение, принятое 23 ноября 2005 г.

<49> См., в частности, сообщение N 356/2008, Н.С. против Швейцарии, Решение, принятое 6 мая 2010 г., пункт 7.3.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: Комитет принимает к сведению утверждение заявителя о том, что имеется предсказуемая, реальная и личная опасность того, что он будет подвергнут пыткам в случае его экстрадиции в Турцию, так как он в прошлом уже подвергался пыткам во время содержания под стражей по обвинению в убийстве, и что его осуждение в 1989 году основывалось на показаниях, полученных по принуждению; что запрос об экстрадиции политически мотивирован вследствие его курдского происхождения и активной поддержки РПК его семьей; что его политическая принадлежность известна турецким властям; что турецкие власти обратилось с запросом о его экстрадиции лишь более чем через 20 лет после его осуждения, хотя им было известно о его местонахождении в 1992 году; что трое его родственников в Турции привлечены к уголовной ответственности за поддержку РПК; и что членов его семьи расспрашивали о его местонахождении при посещении ими Турции. Комитет...отмечает утверждение заявителя о том, что риск применения пыток увеличится, поскольку он совершил побег из тюрьмы в Турции и имеет татуировки в виде христианского креста и надписи [с ненормативной лексикой]. Комитет далее отмечает, что заявителю был поставлен диагноз посттравматического стрессового расстройства и что он пытался покончить жизнь самоубийством, находясь под стражей в ожидании экстрадиции. Он отмечает, что, согласно психиатрическому обследованию, проведенному в 2015 году, его экстрадиция почти наверняка приведет к повторному психологическому травмированию (пункт 10.4 Решения).

Комитет принимает к сведению утверждение государства-участника о том, что его органы по вопросам экстрадиции пришли к выводу, что заявления автора сообщения не вызывают доверия. В этой связи государство-участник утверждает, что в медицинских заключениях с момента его осуждения не упоминаются следы пыток; что заключения психиатра, устанавливающие причинно-следственную связь между его пытками и посттравматическим стрессовым расстройством, основываются главным образом на собственных заявлениях автора; что заявитель не утверждал, что подвергался пыткам после вынесения приговора; что представляется маловероятным, что его брат С.И. согласился бы оставаться в тюрьме вместо него, если бы он подвергался пыткам, как утверждает заявитель; и что имеются противоречия в утверждениях заявителя, касающихся его политической деятельности в Турции и Швейцарии (пункт 10.5 Решения).

Комитет ссылается на рассмотрение им четвертого периодического доклада, представленного Турцией, в ходе которого он выразил серьезную обеспокоенность в связи с многочисленными сообщениями о том, что сотрудники правоохранительных органов применяют пытки и жестокое обращение в отношении задержанных лиц на фоне борьбы с предполагаемыми угрозами безопасности в контексте повстанческой деятельности, осуществляемой РПК с 2015 года, и в связи с сообщениями о безнаказанности, которой пользуются исполнители таких актов <50>, особенно в условиях отсутствия независимого государственного органа для расследования жалоб на применение пыток и жестокого обращения со стороны сотрудников правоохранительных органов <51>. С учетом обстоятельств данного дела Комитет принимает к сведению аргумент государства-участника о том, что Турция предоставила дипломатические заверения в поддержку запроса об экстрадиции, что представители швейцарских властей в Турции смогут следить за их соблюдением и что Турция, как одна из стран - участников Европейской конвенции о выдаче, никогда не нарушала своих дипломатических заверений. Комитет также принимает к сведению утверждения заявителя о том, что дипломатические заверения не являются достаточными и надежными для устранения опасности применения пыток в его случае из-за политической мотивированности запроса об экстрадиции; что применение пыток в местах лишения свободы по-прежнему широко распространено в Турции; что трудно проконтролировать соблюдение дипломатических заверений, поскольку заявитель, согласно утверждениям, не имел права на помощь адвоката до вынесения ему обвинительного приговора; что швейцарские власти не отрицают, что заявителю грозит преследование после его освобождения; и что существует повышенная опасность того, что он будет задержан и подвергнут пыткам со стороны сотрудников секретных служб, прежде чем он будет передан тюремным властям, из-за его связи с высокопоставленными членами РПК в Швейцарии. Комитет принимает к сведению заявление, не оспоренное государством-участником, о том, что заверения были предоставлены Турцией только после трех безрезультатных попыток, что свидетельствует о нежелании Турции соблюдать их; и что положение в области прав человека в Турции значительно ухудшилось с тех пор, как эти заверения были предоставлены в 2012 году, особенно в свете выборов 2015 года и повстанческой деятельности, осуществляемой РПК, попытки государственного переворота и введения чрезвычайного положения в 2016 году, последующих крупномасштабных арестов, задержаний и увольнений лиц, подозреваемых в подрывной деятельности, и внесенных в 2017 году поправок к Конституции (пункт 10.6 Решения).

--------------------------------

<50> См. CAT/C/TUR/CO/4, пункт 11.

<51> Там же, пункт 9. Комитет также выразил обеспокоенность по поводу неудовлетворительного медицинского обслуживания в пенитенциарных учреждениях (пункт 31).

Комитет отмечает отсутствие возражений против того, что органами государства-участника по вопросам предоставления убежища был сделан вывод о том, что принудительное возвращение заявителя подвергнет его опасности применения пыток. Однако государство-участник утверждает, что дипломатические заверения, данные Турцией, исключают любую такую опасность. Комитет...отмечает, что медицинские заключения свидетельствуют о том, что заявитель страдает посттравматическим стрессовым расстройством в результате пыток, которым он подвергался, и что он пытался покончить жизнь самоубийством после того, как государство-участник согласилось на его экстрадицию. На основе имеющейся в его распоряжении информации Комитет приходит к выводу о том, что с учетом обстоятельств данного дела дипломатические заверения не могут устранить существующие серьезные основания полагать, что экстрадиция заявителя в Турцию поставит его под угрозу подвергнуться пыткам в нарушение статьи 3 Конвенции (пункт 10.7 Решения).

Выводы Комитета: государство-участник обязано в соответствии со статьей 3 Конвенции воздержаться от экстрадиции заявителя в Турцию или любую другую страну, где ему угрожает реальная опасность быть возвращенным в Турцию (пункт 11 Решения).