ОСОБОЕ МНЕНИЕ

СУДЬИ КОНСТИТУЦИОННОГО СУДА РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

Г.А. ЖИЛИНА

Выводы Постановления Конституционного Суда Российской Федерации от 25 июня 2013 года N 14-П о нарушении конституционных прав гражданки А.Е. Поповой и необходимости пересмотра правоприменительных решений по ее делу разделяю, но, будучи несогласным с частью аргументов его мотивировочной части и основными положениями резолютивной части, в соответствии со статьей 76 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" излагаю свое особое мнение.

1. Поводом для обращения А.Е. Поповой с жалобой на нарушение ее конституционных прав явилось определение судьи Иркутского областного суда, которым ей было возвращено заявление о присуждении компенсации за нарушение права на разумный срок при досудебном производстве по прекращенному уголовному делу. При вынесении определения, с которым согласились вышестоящие судебные инстанции, судья исходил из того, что право на подачу такого заявления у нее как у потерпевшей не возникло, поскольку подозреваемые или обвиняемые при расследовании уголовного дела установлены не были.

По мнению заявительницы, оспоренные ею положения части 1 статьи 1, пункта 1 части 1, частей 6 и 7 Федерального закона от 30 апреля 2010 года "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", частей первой и четвертой статьи 244.1 и пункта 1 части первой статьи 244.6 ГПК Российской Федерации по смыслу, придаваемому им правоприменительной практикой, препятствуют обращению потерпевших в суд с заявлением о присуждении соответствующей компенсации при неустановлении в ходе досудебного производства подозреваемых или обвиняемых, что привело к нарушению ее прав, гарантированных статьями 52, 53, 45 и 46 Конституции Российской Федерации.

С учетом доводов жалобы и применения судом оспоренных норм в ситуации, когда досудебное производство по делу с участием А.Е. Поповой было окончено в связи с вынесением следователем постановления о прекращении уголовного дела, Конституционный Суд Российской Федерации определил предметом рассмотрения по настоящему делу их взаимосвязанные положения лишь в той мере, в какой на их основании решается вопрос о праве потерпевшего по уголовному делу на подачу заявления о присуждении соответствующей компенсации в случае, если по данному делу, которое было прекращено решением уполномоченного органа или должностного лица, не были установлены подозреваемые или обвиняемые лица.

2. Согласно статье 74 Федерального конституционного закона "О Конституционном Суде Российской Федерации" Конституционный Суд Российской Федерации обязан принимать решение только по предмету, указанному в жалобе, оценивая при этом как буквальный смысл рассматриваемого акта, так и смысл, придаваемый ему официальным и иным толкованием или сложившейся правоприменительной практикой, а также исходя из их места в системе правовых норм. В пункте 1 и 2 резолютивной части Постановления по настоящему делу Конституционный Суд Российской Федерации, по существу, отступил от указанных требований, поскольку сформулировал в них выводы в общей форме, не указав, к какой правоприменительной ситуации они относятся - к случаям оконченного (как это имело место по делу А.Е. Поповой) или неоконченного производства по уголовному делу.

Между тем при оценке конституционности оспоренных норм, в том числе и с учетом предмета жалобы А.Е. Поповой и обстоятельств ее дела, конкретизация правоприменительной ситуации имеет существенное значение, поскольку для каждой из них закон устанавливает разный правовой режим для случаев, когда подозреваемый или обвиняемый не установлен.

Так, по буквальному смыслу оспоренных законоположений в их нормативном единстве и в системе действующего законодательного регулирования право на подачу заявления о присуждении соответствующей компенсации в шестимесячный срок со дня вступления в законную силу постановления следователя о прекращении уголовного дела потерпевшие имеют вне зависимости от установления или неустановления подозреваемых или обвиняемых (часть 1 статьи 1, пункт 1 части 1 и часть 6 статьи 3 Федерального закона "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", часть первая и первое предложение части четвертой статьи 244.1 ГПК Российской Федерации). Положение об установлении подозреваемого или обвиняемого как условии для возникновения права потерпевшего на подачу заявления о присуждении соответствующей компенсации относится лишь к ситуациям неоконченного досудебного производства по уголовному делу (часть 7 статьи 3 названного Федерального закона от 30 апреля 2010 года, второе предложение части четвертой статьи 244.1 ГПК Российской Федерации).

Закрепляя требования к заявлению о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок, пункт 4 статьи 244.3 ГПК Российской Федерации устанавливает, что в таком заявлении должна быть указана общая продолжительность судопроизводства по рассмотренному судом уголовному делу, исчисляемая с момента начала уголовного преследования до момента прекращения уголовного преследования или вынесения обвинительного приговора. Очевидно, что данное положение, рассчитанное на нормальное течение уголовного процесса, неприменимо к правоприменительным ситуациям, аналогичным той, которая возникла по делу А.Е. Поповой.

Уголовное дело, возбужденное по ее заявлению, в суде не рассматривалось, из-за отсутствия по нему фигуры обвиняемого исключалось как прекращение уголовного преследования, так и вынесение обвинительного приговора. Для потерпевшего в таких ситуациях досудебное производство начинается с возбуждения уголовного дела или необоснованного отказа в его возбуждении (как это было в деле А.Е. Поповой) и заканчивается окончанием производства (прекращением дела). Соответствующие данные о времени досудебного производства в таких ситуациях и должны быть указаны в заявлении о присуждении компенсации на нарушение права на судопроизводство в разумный срок.

Следовательно, нарушение конституционных прав, гарантированных статьями 15 (часть 4), 17, 46 (части 1 и 2), 52 и 123 (часть 3) Конституции Российской Федерации (пункты 2 и 5 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу), вызвано не действительным содержанием оспоренных норм, а приданием им неверного смысла правоприменительной практикой.

3. Конституционный Суд Российской Федерации в пункте 1 резолютивной части Постановления по настоящему делу признал оспоренные взаимосвязанные законоположения не противоречащими Конституции Российской Федерации в той мере, в какой они по общему правилу предполагают, что потерпевшему может быть отказано в признании за ним права на подачу заявления о присуждении соответствующей компенсации на том формальном основании, что подозреваемый или обвиняемый по делу не был установлен, если этим лицом не представлены данные, свидетельствующие о возможном нарушении разумных сроков судопроизводства. Поскольку при этом не указывается, к какой правоприменительной ситуации относится данный вывод (к оконченному или неоконченному досудебному производству), он, с учетом сформулированного в пункте 1 установочной части Постановления предмета рассмотрения по настоящему делу, относится к ситуациям, аналогичным той, которая возникла по делу А.Е. Поповой.

Между тем оспоренные нормы по своему буквальному смыслу, с учетом их места в системе действующего законодательного регулирования, не предусматривают каких-либо особых условий для реализации права на обращение с заявлением о присуждении компенсации в связи с нарушением разумных сроков оконченного досудебного производства, когда в ходе его не были установлены подозреваемые или обвиняемые. Соответственно, в отношении таких заявлений действуют общие правила, предусмотренные главой 22.1 ГПК Российской Федерации.

В частности, требования к заявлению о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок, сформулированные в статье 244.3 ГПК Российской Федерации, предусматривают обязанность заявителя указывать в том числе данные, свидетельствующие о возможном нарушении разумных сроков судопроизводства. При несоблюдении этих требований заявление оставляется без движения с указанием разумного срока, в течение которого должны быть устранены его недостатки, а в случае подачи заявления, отвечающего установленным требованиям, суд обязан принять его к производству (часть вторая статьи 244.4 и часть вторая статьи 244.5 ГПК Российской Федерации).

При таких обстоятельствах содержание пункта 1 резолютивной части Постановления Конституционного Суда Российской Федерации по настоящему делу создает впечатление, что в нем указывается на непротиворечие Конституции Российской Федерации каких-то особых ограничительных условий реализации права на обращение потерпевших в суд с заявлением о присуждении соответствующей компенсации, когда в ходе оконченного досудебного производства не установлены подозреваемые или обвиняемые. На такое его понимание ориентирует и пункт 3 резолютивной части данного Постановления, обязывающий федерального законодателя внести в правовое регулирование судебной защиты права граждан на судопроизводство в разумный срок изменения, направленные на уточнение порядка и условий подачи потерпевшими заявлений о присуждении компенсации за нарушение данного права.

Между тем действительное содержание оспоренных норм в системе действующего правового регулирования не дает оснований для вывода об их неопределенности. Не случайно в пункте 2 резолютивной части Постановления Конституционного Суда по настоящему делу они признаны не соответствующими Конституции Российской Федерации лишь по смыслу, придаваемому им судебным толкованием.

4. Таким образом, взаимосвязанные положения части 1 статьи 1, пункта 1 части 1, частей 6 и 7 Федерального закона от 30 апреля 2010 года "О компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок или права на исполнение судебного акта в разумный срок", частей первой и четвертой статьи 244.1 и пункта 1 части первой статьи 244.6 ГПК Российской Федерации следовало признать лишь не соответствующими Конституции Российской Федерации, ее статьям 15 (часть 4), 17, 46 (части 1 и 2), 52 и 123 (часть 3), в той мере, в какой они по смыслу сложившейся правоприменительной практики служат основанием для возвращения судом заявления потерпевшего о присуждении компенсации за нарушение права на судопроизводство в разумный срок в случаях, когда в ходе оконченного досудебного производства по уголовному делу подозреваемый или обвиняемый не установлен.