практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 10795/14 "Владимир Харитонов против Российской Федерации" (вынесено 23 июня 2020 года, вступило в силу 16 ноября 2020 года), которым установлено нарушение статьи 10 и статьи 13 Конвенции в связи с нарушением права заявителя на свободу выражения мнения ввиду блокировки доступа к его сайту и отсутствием эффективных средств правовой защиты от соответствующего нарушения.

Суд напомнил, что благодаря своей доступности и способности хранить и передавать огромные объемы информации, в настоящее время сеть "Интернет" стала одним из основных средств, с помощью которых люди осуществляют свое право на свободу выражения мнения и информацию. Сеть "Интернет", с точки зрения Суда, предоставляет необходимые инструменты для участия в мероприятиях и обсуждениях по политическим вопросам и вопросам, представляющим общий интерес, она расширяет доступ общественности к новостям и облегчает распространение информации в целом. Статья 10 Конвенции гарантирует "каждому" свободу получать и распространять информацию и идеи. Это относится не только к содержанию информации, но и к средствам ее распространения, поскольку любое ограничение, накладываемое на последнее, обязательно вмешивается в эту свободу (пункт 33 постановления).

Суд установил, что заявитель был владельцем и администратором сайта, на котором размещался контент, касающийся производства и распространения электронных книг, от новостей до аналитических отчетов и практических руководств. Сайт существовал с 2008 года и обновлялся несколько раз в неделю. Он хранился на серверах находящейся в США компании, предлагающей доступные решения для общего хостинга. Сайт заявителя имел уникальное доменное имя www.digital-books.ru, но использовал числовой сетевой адрес ("IP-адрес") совместно со многими другими сайтами, размещенными на том же сервере (пункт 34 постановления).

Суд отметил, что в декабре 2012 года заявитель обнаружил, что доступ к его сайту был заблокирован. Это было следствием решения государственного агентства заблокировать доступ к другому сайту, который размещался на том же сервере и имел тот же IP-адрес, что и сайт заявителя. В рассматриваемой связи Суд напомнил, что меры, блокирующие доступ к сайтам, обязательно должны влиять на доступность сети "Интернет" и, соответственно, включать ответственность государства-ответчика в соответствии со статьей 10 Конвенции (пункт 35 постановления).

Заявителю не было известно о производстве в отношении другого сайта, основаниях для блокирующей меры или продолжительности блокировки. Он не знал и не контролировал, когда, если вообще когда-либо, эта мера будет отменена и восстановлен доступ к его сайту. Он не мог поделиться последними событиями и новостями об электронных публикациях, в то время как посетители его сайта были лишены доступа ко всему контенту сайта. Отсюда следовало, по мнению Суда, что рассматриваемая блокирующая мера сводилась к "вмешательству со стороны публичных властей" в право получать и распространять информацию, поскольку статья 10 Конвенции гарантирует не только право на распространение информации, но и право общественности на ее получение. Такое вмешательство представляет собой нарушение пункта 2 статьи 10 Конвенции, за исключением случаев, когда оно "предусмотрено законом", преследует одну или более законных целей, указанных в пункте 2 статьи 10, и "необходимо в демократическом обществе" для достижения таких целей (пункт 36 постановления).

Суд напомнил, что выражение "предусмотрено законом" относится не только к законодательной основе во внутреннем законодательстве, но также требует, чтобы закон был как доступным, так и предсказуемым, то есть сформулированным с достаточной точностью, чтобы любое лицо могло предвидеть последствия, которое может повлечь за собой данное действие. В вопросах осуществления основополагающих прав это будет противоречить принципу верховенства права, одного из основополагающих принципов демократического общества, закрепленного в Конвенции, если законная свобода действий предоставлена органам исполнительной власти и выражена в определении неограниченных полномочий. Следовательно, закон должен предусматривать определенную степень правовой защиты от произвольного вмешательства со стороны государственных органов власти в права, гарантированные Конвенцией, и с достаточной ясностью указывать объем любого права усмотрения, предоставленного компетентным органам, и способ его осуществления (пункт 37 постановления).

Суд обратил внимание на то, что нормативным основанием для вмешательства была статья 15.1 Закона об информации <12>. Это положение определяет категории незаконного веб-контента, который может быть заблокирован, и устанавливает пошаговую процедуру выдачи и выполнения распоряжения о блокировке. Российские органы власти ссылались на это положение, чтобы заблокировать доступ к онлайн-сборнику историй на тему конопли, известному как "Растаманские сказки". Суд с обеспокоенностью отметил, что статья 15.1 Закона об информации позволяла органам власти применять меры ко всему сайту, не проводя различия между легальным и нелегальным контентом, который он может содержать. Напоминая, что полная блокировка доступа ко всему сайту является крайней мерой, которая сравнима с запретом на газету или телевизионную станцию, Суд счел, что правовое положение, предоставляющее исполнительному органу столь широкую свободу усмотрения, несет в себе риск произвольной и чрезмерной блокировки контента (пункт 38 постановления).

--------------------------------

<12> Здесь и далее речь идет о Федеральном законе от 27 июля 2006 года N 149-ФЗ "Об информации, информационных технологиях и о защите информации".

Суд установил, что хотя на сайте нарушителя был, по крайней мере, некоторый предположительно незаконный контент, на сайте заявителя не было контента, подпадающего под сферу действия статьи 15.1 Закона об информации. Заявитель, по мнению Суда, никоим образом не был связан с владельцами сайта нарушителя и не нес ответственности за предположительно незаконный контент. Следовательно, рассматриваемое вмешательство не могло быть основано на том положении, которое, как предполагалось, являлось его юридической основой (пункт 39 постановления).

Суд выяснил, что блокировка сайта заявителя была автоматическим следствием решения Роскомнадзора добавить IP-адрес сайта нарушителя в реестр заблокированных материалов. Немедленным следствием этого решения была блокировка доступа ко всему кластеру сайтов, размещенных на DreamHost, которые имели общий IP-адрес с сайтом нарушителя. Оно было вынесено в соответствии с частью 9 статьи 15.1 Закона об информации, что позволило Роскомнадзору внести IP-адрес сайта нарушителя в Единый реестр заблокированного контента. Однако проверка Судом требования законности не ограничивается установлением того, действовал ли государственный орган в соответствии с буквой внутригосударственного права. Суд также должен выяснить, позволяет ли качество рассматриваемого закона заявителю регулировать его поведение, и защищает ли его от произвольного вмешательства (пункт 40 постановления).

Европейский Суд принял к сведению, что статья 15.1 Закона об информации наделяет Роскомнадзор обширными полномочиями по выполнению распоряжения о блокировке, выданного в отношении конкретного сайта. Роскомнадзор может поместить сайт в Единый реестр заблокированного контента, попросить владельца сайта и поставщика услуг хостинга удалить нелегальный контент и добавить IP-адрес сайта в Единый реестр, если они отказываются это сделать или не отвечают. Однако закон не обязывал Роскомнадзор проверять, используется ли этот адрес более чем одним сайтом, или устанавливать необходимость блокировки по IP-адресу. Такой способ выполнения мог иметь и, в обстоятельствах настоящего дела, имел практический эффект расширения сферы действия распоряжения о блокировке далеко за пределы незаконного контента, на который оно первоначально было нацелено. Фактически, как указали заявитель и третьи лица, вступившие в производство по делу, миллионы сайтов в Российской Федерации остаются заблокированными только по той причине, что они имели общий IP-адрес с некоторыми другими сайтами с незаконным контентом (пункт 41 постановления).

Судом было отмечено, что общий хостинг является распространенным и доступным хостингом для небольших и средних сайтов. Однако владельцы отдельных сайтов, такие как заявитель, могут не знать о содержании совместно размещенных сайтов, в то время как поставщик услуг хостинга - в данном деле компания, находящаяся за пределами российской юрисдикции, - не обязан выполнять решение российских органов власти о нелегальном контенте. Какое бы решение ни выбрал заявитель на платформе общего хостинга, он подвергнется риску того, что российские органы власти объявят незаконным какой-либо контент сайтов, размещенных совместно, и того, что владельцы таких сайтов и поставщик услуг хостинга не выполнят распоряжения об удалении контента. Российское законодательство не требует от заявителя контроля контента совместно размещенных сайтов или выполнения поставщиком услуг хостинга распоряжений об удалении контента. Тем не менее вследствие большой свободы действий, предоставленной законом Роскомнадзору в отношении блокировки, заявитель должен был принять на себя последствия решения органов власти о блокировке только из-за случайной связи на уровне инфраструктуры между его сайтом и чужим незаконным контентом. При таких обстоятельствах Суд не смог установить, что закон являлся достаточно предсказуемым по своим последствиям, и предоставлял заявителю возможность регулировать свое поведение (пункт 42 постановления).

Переходя к вопросу о механизмах защиты от злоупотреблений, которые внутригосударственное законодательство должно предусматривать в отношении блокирующих мер, Суд напомнил, что осуществление полномочий по вмешательству в право на распространение информации должно быть четко ограничено, чтобы минимизировать влияние таких мер на доступность сети "Интернет". В настоящем деле Роскомнадзор принял решение, согласно которому орган по контролю над наркотиками признал контент сайта нарушителя незаконным. Как первоначальное определение, так и выполнение распоряжения Роскомнадзора были сделаны без предварительного уведомления сторон, чьи права и интересы могут быть затронуты. Блокирующие меры не были санкционированы судом или другим независимым судебным органом, который мог бы предоставить форум, где могли быть заслушаны заинтересованные стороны. Российское законодательство также не требовало проведения оценки воздействия блокирующей меры до ее применения. Власти признали, что Роскомнадзор не был законодательно обязан определять потенциальные побочные последствия блокировки IP-адреса, даже несмотря на то, что обычно используемые инструменты сети "Интернет", такие как "обратный просмотр IP-адреса", могли быстро предоставить список сайтов, размещенных на одном сервере (пункт 43 постановления).

Что касается прозрачности блокирующих мер, то власти утверждали, что заявитель должен был свериться с сайтом Роскомнадзора. Действительно, подчеркнул Суд, Роскомнадзор предоставляет веб-сервис (http://blocklist.rkn.gov.ru/), который позволяет любому лицу узнать, был ли заблокирован сайт, и указывает юридическую основу, дату и номер решения о блокировке, а также орган, который принял решение. Однако, по мнению Суда, он не предоставляет доступа к тексту решения о блокировке, не указаны обоснования меры или информация о средствах обжалования. Российское законодательство также не предусматривает каких-либо уведомлений третьим лицам о решениях о блокировке в случаях, когда они имеют побочные последствия для прав владельцев других сайтов. Заявитель не имел доступа к решению о блокировке: оно не было вынесено в ходе внутригосударственного разбирательства, и суды отклонили его запрос о раскрытии информации (пункт 44 постановления).

Относительно разбирательства, которое заявитель инициировал для обжалования побочных последствий распоряжения о блокировке, не было никаких признаков того, что судьи, рассматривающие его жалобу, стремились взвесить различные рассматриваемые интересы, в частности, оценивая необходимость блокировать доступ ко всем сайтам, которые имеют один IP-адрес. Внутригосударственные суды не учли постановление Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 27 июня 2013 года N 21, в котором от них требовалось соблюдение критериев, установленных в Конвенции, в их толковании Судом. Принимая решение, суды ограничились установлением того, что Роскомнадзор действовал в соответствии с буквой закона. Однако, по мнению Суда, рассмотрение в соответствии с Конвенцией должно было бы учитывать, среди прочего, тот факт, что такая мера, делающая недоступными большие объемы информации, существенно ограничивала права пользователей сети "Интернет" и имела значительные побочные последствия (пункт 45 постановления).

Суд напомнил, что это несовместимо с верховенством права, если правовая основа не устанавливает механизмов защиты, способных защитить отдельных лиц от чрезмерных и произвольных последствий блокирующих мер, таких как те, которые обсуждались в настоящем деле. Когда исключительные обстоятельства оправдывают блокировку нелегального контента, государственное учреждение, издавшее распоряжение о блокировке, должно обеспечить, чтобы эта мера была нацелена строго на нелегальный контент и не имела произвольных или чрезмерных последствий, независимо от способа ее осуществления. Любая неизбирательная блокирующая мера, которая вмешивается в законный контент или сайты как побочное последствие меры, направленной на незаконный контент или сайты, представляет собой произвольное вмешательство в права владельцев таких сайтов. В свете изучения российского законодательства, примененного в данном деле, Суд пришел к выводу, что вмешательство стало результатом применения процедуры, установленной статьей 15.1 Закона об информации, которая не удовлетворяла требованию предсказуемости в соответствии с Конвенцией и не предоставляла заявителю ту степень защиты от злоупотреблений, на которую он имел право в соответствии с принципом верховенства права в демократическом обществе (пункт 46 постановления).

Соответственно, резюмировал Суд, вмешательство не было "предусмотрено законом", и нет необходимости проверять, были ли выполнены другие требования пункта 2 статьи 10 Конвенции. Следовательно, было допущено нарушение статьи 10 Конвенции.

Заявитель также жаловался в соответствии со статьей 13 Конвенции в совокупности со статьей 10, что суды не рассмотрели существо его жалобы, касающейся блокировки доступа к его сайту.

Суд отметил, что жалоба по статье 13 Конвенции вытекает из тех же фактов, которые он рассматривал при рассмотрении жалобы по статье 10 выше. Однако, продолжил Суд, имеется различие в характере интересов, защищаемых статьей 13 Конвенции, и интересов, защищаемых статьей 10: первая предоставляет процессуальную гарантию, а именно "право на эффективное средство правовой защиты", тогда как процессуальное требование, присущее последней, является вспомогательным для более широкой цели обеспечения уважения основного права на свободу выражения мнения. Принимая во внимание разницу в целях гарантий, предоставляемых этими двумя статьями, Суд счел целесообразным в настоящем деле рассмотреть один и тот же набор фактов в соответствии с обоими положениями (пункт 54 постановления).

Суд обратил внимание на то, что заявитель подал небезосновательную жалобу о нарушении его права на свободу выражения мнения. Соответственно, статья 13 Конвенции требовала, чтобы он имел внутригосударственные средства правовой защиты, которые были бы "эффективными" как на уровне практики, так и законодательства, в смысле предотвращения предполагаемого нарушения или его продолжения, либо предоставления соответствующего возмещения вреда вследствие любого уже допущенного нарушения.

Хотя заявитель мог подать иск с требованием пересмотра распоряжения Роскомнадзора о блокировке и его последствий для сайта заявителя, суды отказались рассматривать суть его жалобы. Они не изучили ни законность, ни пропорциональность последствий распоряжения о блокировке для сайта заявителя. Соответственно, Суд установил, что средство правовой защиты, предусмотренное национальным законодательством, не было эффективным в обстоятельствах дела заявителя (пункт 56 постановления).

Таким образом, по мнению Суда, было допущено нарушение статьи 13 в совокупности со статьей 10 Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступили неофициальные переводы постановлений Европейского Суда по правам человека по жалобам N 20159/15 "Булгаков против Российской Федерации" (вынесено 23 июня 2020 года, вступило в силу 16 ноября 2020 года), N 61919/16 "Энгельс против Российской Федерации" (вынесено 23 июня 2020 года, вступило в силу 16 ноября 2020 года), N 12468/15 "ООО "Флавус" и другие против Российской Федерации" (вынесено 23 июня 2020 года, вступило в силу 16 ноября 2020 года), которыми также были установлены нарушения статьи 10 и статьи 13 Конвенции в связи с нарушением права заявителей на свободу выражения мнения ввиду блокировки доступа к сайту и отсутствием эффективных средств правовой защиты от соответствующего нарушения.