Задержание первой заявительницы 26 апреля 2005 года и ее содержание под стражей в течение 48 часов с 26 по 28 апреля 2005 года

Суд отметил, что, в отличие от первого случая принудительного доставления на допрос 1 апреля 2005 года, 26 апреля 2005 года первая заявительница была доставлена не к следователю, а в следственный изолятор. Когда следователь прибыла в следственный изолятор, она официально задержала первую заявительницу на сорок восемь часов с целью обращения в суд с ходатайством о ее предварительном заключении под стражу. Первая заявительница была допрошена лишь на следующей день, т.е. примерно через двадцать четыре часа после ее задержания. Таким образом, Суд счел, что содержание первой заявительницы под стражей в течение этого периода не было необходимым для выполнения обязательства явиться на допрос. Суд пришел к выводу, как и внутригосударственные органы власти, что задержание первой заявительницы служило "цели [ее] доставления в компетентный орган" по смыслу подпункта "c" пункта 1 статьи 5. Оставалось выяснить, соответствовали ли ее задержание 26 апреля 2005 года и ее последующее содержание под стражей в течение сорока восьми часов требованиям подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции (пункт 49 постановления).

Суд напомнил, что - период содержания под стражей в принципе является законным, если оно производится в соответствии с распоряжением суда. Последующее установление нарушения этим судом национального законодательства при вынесении этого постановления не обязательно должно ретроспективно влиять на законность периода содержания под стражей. По этой причине конвенционные органы последовательно отказывали в удовлетворении жалоб лиц, осужденных за преступления, которые жалуются на то, что суды апелляционной инстанции признали - их приговоры были основаны на ошибках в фактах или в праве (пункт 50 постановления).

Позиция Суда заключалась в следующем - один лишь факт того, что уголовное дело в отношении первой заявительницы было в конечном итоге прекращено по реабилитирующим основаниям, сам по себе не повлиял на законность ее содержания под стражей в период с 26 по 28 апреля 2005 года. Для оценки соблюдения требований пункта 1 статьи 5 Конвенции следовало провести основное различие между явно (ex facie) недействительными постановлениями о заключении под стражу (например, вынесенными судом с превышением полномочий или в отсутствие заинтересованной стороны в судебном заседании) и постановлениями, которые являются действительными и эффективными в отсутствие доказательств противного (prima facie), т.е. если они не отменены вышестоящим судом (пункт 51 постановления).

В настоящем деле, обратил внимание Суд, стороны не утверждали, что следователь действовала с превышением своих полномочий, распорядившись задержать первую заявительницу на 48 часов, на время рассмотрения судом ходатайства об избрании меры пресечения в виде заключения под стражу. Кроме того, нельзя утверждать, что содержание первой заявительницы под стражей было произвольным, поскольку среди прочего, следователь ссылалась на ее неявку на допрос 11 апреля 2005 года. Наконец, содержание первой заявительницы под стражей, судя по всему, соответствовало порядку, установленному национальным законодательством: протокол ее задержания был составлен в течение 2 часов после ее первоначального задержания; и национальный суд рассмотрел ходатайство следователя о ее предварительном заключении под стражу в течение 48 часов. Первая заявительница не утверждала о каких-либо нарушениях установленного порядка или о неправильном применении соответствующих положений законодательства (пункт 52 постановления).

При таких обстоятельствах Суд счел, что в указанном деле не было допущено нарушения подпункта "c" пункта 1 статьи 5 Конвенции в связи с задержанием первой заявительницы и ее содержанием под стражей в период с 26 по 28 апреля 2005 года.