практика Комитета ООН по правам человека

Эгле Кусайте против Литвы. Соображения Комитета по правам человека от 24 июля 2019 г. Сообщение N 2716/2016 <90>.

--------------------------------

<90> Автор утверждала, что вынесенный ей уголовный приговор за критические заявления в адрес прокуроров, осуществлявших уголовное преследование, явился нарушением ее права на свободу выражения мнений в соответствии с пунктом 2 статьи 19 Пакта.

Правовые позиции Комитета: пункт 3 статьи 19 [Международного пакта о гражданских и политических правах] допускает определенные ограничения только в тех случаях, когда это предусмотрено законом и необходимо для уважения прав и репутации других лиц или для охраны государственной безопасности или общественного порядка (ordre public), здоровья или нравственности населения. Комитет ссылается на свое [З]амечание общего порядка N 34, в котором он заявил, что эти свободы являются необходимыми условиями для всестороннего развития личности и имеют важнейшее значение для любого общества. Они являются основополагающими элементами любого свободного и демократического общества. Любое ограничение в отношении осуществления этих свобод должно соответствовать строгим критериям необходимости и соразмерности. Ограничения должны применяться только для тех целей, для которых они были предписаны, и должны быть непосредственно связаны с конкретной потребностью, для удовлетворения которой они были предназначены. Комитет напоминает - именно государство-участник должно продемонстрировать, что ограничения прав автора по статье 19 являются необходимыми и соразмерными <91> (пункт 8.3 Соображений).

--------------------------------

<91> См., например: Судаленко и Поплавный против Беларуси (CCPR/C/122/D/2190/2012), пункт 8.3.

Комитет отмечает, что в интересах надлежащего отправления правосудия ранее было признано следующее - ограничения права на свободу выражения мнений преследуют законные цели, в ряде случаев, когда оспаривались приговоры по уголовным делам, касавшимся неуважения к суду <92>. Комитет ссылается на свое [З]амечание общего порядка N 34, в пункте 47 которого Комитет заявляет следующее: "Необходимо тщательно подходить к разработке законов, касающихся клеветы, обеспечивать их соответствие положениям пункта 3 [статьи 19], а также не допускать, чтобы они на практике использовались для ограничения права на свободное выражение мнений. Во все такие законы, в частности уголовные законы, касающиеся клеветы, следует включить такие формы защиты, которые отвечают интересам правдивости, и они не должны применяться по отношению к таким формам выражения мнений, которые по своей природе не могут быть проверены. По крайней мере, в отношении комментариев, затрагивающих интересы общественных деятелей, следует стремиться не допускать установления наказаний за высказывания, которые стали достоянием общественности по ошибке и без злого умысла, или их перевода в разряд незаконных. В любом случае наличие общественного интереса к объекту критики следует рассматривать в качестве элемента защиты. Государствам-участникам следует принимать меры во избежание чрезмерных мер наказания и штрафов". В то же время Комитет признает, что прокуроры не приравниваются к общественным деятелям и, как и сотрудники судебных органов, нуждаются в определенной степени доверия со стороны общественности для эффективного выполнения своих функций (пункт 8.7 Соображений).

--------------------------------

<92> См., например: Фернандо против Шри-Ланки (CCPR/C/83/D/1189/2003).

Комитет ссылается на свою правовую практику, согласно которой следует придавать весомое значение проведенной государством-участником оценки и считается, что, как правило, именно органы государств - участников Пакта должны пересматривать и оценивать факты и доказательства для определения наличия такой опасности, если только не будет установлено, что такая оценка носила явно произвольный характер или была равносильна очевидной ошибке или отказу в правосудии <93> (пункт 8.5 Соображений).

--------------------------------

<93> См.: Ц.Х. против Австралии (CCPR/C/107/D/1957/2010), пункт 9.3.

Оценка Комитетом фактических обстоятельств дела: осуждение автора представляло собой вмешательство в ее право на свободу выражения мнений, и поэтому [Комитет] должен рассмотреть вопрос о том, является ли ограничение прав автора в данном случае оправданным в соответствии с любым из критериев, изложенных в пункте 3 статьи 19 [Международного пакта о гражданских и политических правах] (пункт 8.2 Соображений).

Касаясь вопроса о том, было ли вмешательство предусмотрено законом, Комитет отметил - стороны разошлись во мнениях относительно толкования внутреннего законодательства, в частности, относительно того, распространяется ли статья 290 Уголовного кодекса на прокуроров, как государственных служащих, подлежащих защите от оскорблений. В этой связи Комитет принял к сведению доводы государства-участника о том, что вмешательство имело место согласно статье 290 Уголовного кодекса, действовавшей на тот момент, и оно было истолковано в соответствии с Комментарием к Уголовному кодексу Литвы <94>. Комитет также принял к сведению аргумент государства-участника о том, что Верховный суд Литвы тщательно рассмотрел этот вопрос и установил следующее: толкование автором закона оставит прокуроров без защиты, и что это будет противоречить практике национальных судов и Европейского Суда по правам человека <95>, а также намерениям законодательной власти (пункт 8.4 Соображений).

--------------------------------

<94> Согласно Комментарию, это положение распространяется на всех лиц, выполняющих государственные функции, за исключением только определенных групп лиц, которые пользуются защитой в соответствии с отдельными статьями Уголовного кодекса.

<95> Европейский Суд по правам человека, Лесник против Словакии.

[Н]ельзя утверждать, что оценка Верховного суда была произвольной или равносильной отказу в правосудии, поскольку рассматриваемое вмешательство имело правовую основу и применение указанной правовой нормы к делу заявителя не выходило за рамки того, что можно было разумно предвидеть в данных обстоятельствах. В этой связи Комитет посчитал, что вмешательство было предусмотрено законом по смыслу пункта 3 статьи 19 Пакта. Что касается аргументов автора, касающихся уголовного характера закона о диффамации и того, что предоставление государственным должностным лицам большей защиты от диффамации по сравнению с другими лицами следует считать дискриминационным, то, по существу, они связаны с вопросом о том, было ли вмешательство в связи с применением соответствующего закона в данном деле необходимым и соразмерным (пункт 8.5 Соображений).

Что касается вопроса о том, преследовало ли рассматриваемое вмешательство законную цель, то Комитет принял во внимание аргумент государства-участника о том, что статья 290 Уголовного кодекса Литвы направлена на обеспечение защиты прокуроров при выполнении ими своих конкретных функций, а это способствует поддержанию общественного доверия к отправлению правосудия в целом. В свете этих соображений Комитет убежден в том, что статья 290 может быть оправданна как содействующая достижению законной цели охраны общественного порядка (пункт 8.7 Соображений).

Оценивая необходимость и соразмерность вмешательства в данном деле, Комитет тщательно рассмотрел аргументы, выдвинутые обеими сторонами <96>. Комитет принял во внимание доводы Верховного суда о том, что автор была осуждена не за критику прокуроров как таковую, а за оскорбительные высказывания в их адрес. Вместе с тем Комитет отметил - некоторые части заявления автора были даже исключены из оценки национальных судов потому, что они были расплывчатыми или неоскорбительными, - был приведен лишь сокращенный вариант того, что сказала автор, и что не было сообщено никакого контекста, в результате чего все заявление было двусмысленным. Кроме того, Комитет не убедился в том, что должное внимание было уделено тому обстоятельству, что заявления были сделаны в контексте уголовного судопроизводства, в ходе которого рассматривались серьезные уголовные обвинения против автора, и они явились спонтанной реакцией на то, что автор должна была быть помещена под стражу до суда. Это дело привлекло широкое общественное внимание и, возможно, имело политические аспекты, и поэтому порог для критики, способствующей общественным дебатам, можно обоснованно считать более высоким. Комитет также отметил, что, хотя автор сообщения была приговорена лишь к уплате штрафа и что ее судимость будет снята, она, тем не менее, была подвергнута уголовному преследованию за заявления, сделанные в связи с ее собственным уголовным делом. Кроме того, наложение штрафа могло стать для автора чрезмерным бременем, учитывая ее молод[ой возраст] и отсутствие у нее работы в то время. При проведении своей оценки Комитет сослался на свое [З]амечание общего порядка N 34, в пункте 47 которого он указал следующее: "Государствам-участникам следует рассмотреть возможность исключения клеветы из разряда преступлений, но в любом случае уголовное законодательство должно применяться лишь в связи с наиболее серьезными случаями, а лишение свободы ни при каких условиях не должно считаться адекватной мерой наказания". В этой связи Комитет отметил, что статья 290 Уголовного кодекса Литвы была с 1 января 2017 г. отменена и что статья 507 нового Кодекса об административных правонарушениях, применимая к делам, аналогичным делу автора, предусматривала лишь административные санкции вместо уголовной ответственности. В свете этих соображений Комитет посчитал, что данное конкретное дело не может рассматриваться в качестве одного из "наиболее серьезных случаев", и пришел к выводу - ограничения прав автора были несоразмерными и поэтому не были оправданными согласно условиям, изложенным в пункте 3 статьи 19 Пакта (пункт 8.10 Соображений).

--------------------------------

<96> "Что касается соразмерности этой меры, то Комитет принимает к сведению факт - автор оспаривает уголовный характер закона о диффамации на том основании, что, предоставляя более высокую защиту от диффамации государственным должностным лицам по сравнению с другими лицами, он является дискриминационным. Комитет также отмечает ее утверждение о том, что пределы допустимой критики должны быть шире, когда то или иное заявление касается действий лица в его/ее публичном качестве, и что право на свободу выражения мнений также обеспечивает защиту в связи с замечаниями, которые в определенной степени преувеличены или провокационны. Комитет также принимает к сведению заявление автора о том, что в момент произнесения ею критических слов она находилась в состоянии сильного стресса. Комитет принимает к сведению предполагаемый ущерб, нанесенный автору сообщения негативными последствиями ее уголовного наказания" (пункт 8.8 Соображений).

"Комитет отмечает аргументы государства-участника о том, что национальные суды тщательно проанализировали обстоятельства этого дела и пришли к выводу - необходимость охраны общественного порядка, а именно защиты деятельности прокуроров, способствующей надлежащему отправлению правосудия, а также необходимость защиты их прав и репутации оказываются более весомыми соображениями по сравнению с интересами автора в данном деле. Комитет далее отмечает аргумент государства-участника о том, что в ходе оценки национальные власти приняли во внимание, что заявления автора сообщения транслировались по телевидению и могли быть услышаны неограниченным числом людей, в результате чего был усугублен вред, причиненный правам и ценностям, защищаемым целью оспариваемого законодательства. Власти также должным образом сочли, что автор не смогла доказать правдивость своих заявлений. Комитет далее принимает к сведению аргумент государства-участника о том, что, как следует из решения Верховного суда, автор была осуждена не за критику прокуроров как таковую, а за оскорбительные высказывания. И наконец, Комитет принимает к сведению довод государства-участника о том, что, несмотря на то, что заявление автора повлекло за собой уголовную ответственность согласно действовавшему в то время соответствующему законодательству Литвы, наказание по своему характеру не было уголовным, назначенный штраф был приблизительно равен минимальной сумме, а судимость будет снята через три года" (пункт 8.9 Соображений).

Выводы Комитета: факты свидетельствуют о нарушении государством-участником пункта 2 статьи 19 Пакта (пункт 10 Соображений).

Тексты приведенных документов, принятых договорными органами ООН, размещены по адресу:

URL: http://www.ohchr.org/EN/HRBodies/Pages/TreatyBodies.aspx

Неофициальный перевод текстов постановлений Европейского Суда по правам человека получен из Аппарата Уполномоченного Российской Федерации при Европейском Суде по правам - заместителя Министра юстиции Российской Федерации.

В текстах в основном сохранены стиль, пунктуация и орфография авторов перевода.