практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 51165/08 "Милинов против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 24 сентября 2019 г.), которым было установлено нарушение статьи 10 Конвенции.

Заявитель жаловался на то, что ему не было позволено высказать свое мнение на публичном мероприятии.

Суд напомнил, что "гарантированная пунктом 1 статьи 10 [Конвенции] свобода выражения мнения является одной из важнейших основ демократического общества и одним из основных условий для его прогресса и самореализации каждого человека. При условиях, указанных в пункте 2, принцип свободы выражения мнения применим не только к "информации" и "идеям", которые благосклонно воспринимаются обществом или считаются им неоскорбительными либо воспринимаются с безразличием, но и к тем, которые оскорбляют, шокируют или возмущают общество. Таковы требования плюрализма, терпимости и необходимости придерживаться широких взглядов, без которых не может быть "демократического общества". Более того, статья 10 защищает не только содержание высказываемых идей и информации, но также и форму, в которой они сообщаются. Как установлено в статье 10, из этой свободы могут делаться исключения, которые при этом должны толковаться ограничительно, а необходимость в каких-либо таких ограничениях должна быть установлена со всей убедительностью" (пункт 46 постановления).

Суд вновь обратил внимание на то, что "для соответствия требованиям пункта 2 статьи 10 Конвенции вмешательство в право на свободу выражения мнения должно быть "предусмотрено законом", преследовать одну или несколько законных целей, перечисленных во втором абзаце этого положения и быть "необходимым в демократическом обществе" (пункт 48 постановления). <8>

--------------------------------

<8> Судом было обращено внимание на следующее: "заявитель утверждал, что вмешательство не имело оснований во внутригосударственном праве, в то время как Власти ссылались на положение Закона о публичных мероприятиях, в котором говорится, что участник публичного мероприятия должен выполнять все законные требования, в частности, организатора мероприятия и сотрудников милиции... Как бы то ни было, принимая во внимание приведенные ниже выводы, Суд не видит необходимости в том, чтобы рассматривать вопрос о том, было ли вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения предусмотрено законом... Кроме того, принимая во внимание утверждение Властей о том, что действия заявителя нарушали право на свободу собраний участников праздничного собрания..., Суд готов принять ради аргумента, что рассматриваемое вмешательство преследовало законную цель защиты прав других лиц. Остается проверить, было ли нарушение "необходимым в демократическом обществе" (пункт 49 постановления).

Суд отметил, что "[с]огласно устоявшейся практике Суда, проверка необходимости в демократическом обществе требует определения того, соответствовало ли обжалуемое вмешательство насущной социальной потребности, было ли оно соразмерно преследуемой законной цели и были ли обоснования, приведенные национальными властями для его оправдания, существенными и достаточными. Однако предоставленная национальным властям свобода усмотрения при оценке того, существует ли такая необходимость и какие меры должны быть приняты для ее удовлетворения, не является неограниченной, тесно связана с [е]вропейским надзором Суда, задача которого состоит в том, чтобы принять окончательное решение о том, является ли ограничение совместимым со свободой выражения мнения, защищаемой статьей 10 Конвенции... [П]ри осуществлении роли надзорного органа задача Суда заключается не в том, чтобы заменить собой внутригосударственные суды, а, скорее в том, чтобы с учетом обстоятельств дела в целом рассмотреть вопрос о том, совместимы ли решения, принятые в рамках этой свободы усмотрения, с положениями Конвенции, на которые они опираются" (пункт 50 постановления).

Европейским Судом было установлено, что "заявитель присутствовал на публичном мероприятии, открытом для всех. Он высказывал свои взгляды на исторические события, которые были темой праздничного митинга, взгляды, которые противоречили версии, поддерживаемой организаторами митинга. Стремясь получить ответ на вопрос, написанный на его плакате..., заявитель обратил внимание общественности на обратную сторону истории..., тем самым способствуя обсуждению вопроса, представляющего общественный интерес. Надпись на плакате не носила оскорбительный или непристойный характер. Действия заявителя ни в коем случае не были насильственными или агрессивными. Государственные должностные лица (сотрудники ФСБ и милиции) решили вмешаться и прервать его действия через несколько минут после их начала. При этом они схватили заявителя за руки. Заявителю позволили уехать домой на своей машине. Однако, как только он подъехал к дому, его пригласили пройти в отделение милиции в милицейском автомобиле для "профилактической беседы" с начальником отделения. Он провел в отделении милиции три с половиной часа, прежде чем ему разрешили уйти. Когда заявитель потребовал компенсации морального вреда, причиненного действиями государственных должностных лиц, национальные суды отклонили его требования как необоснованные" (пункт 51 постановления).

Суд подчеркнул, что существенный факт в контексте его анализа дела с точки зрения статьи 10 Конвенции заключался в том, что заявитель подвергался мерам принуждения со стороны милиции после выражения своего мнения (пункт 52 постановления).

Суд рассмотрел требование о том, чтобы заявитель прошел в отделение милиции для "профилактической беседы" с начальником отделения, как прямое следствие его действий. Власти не дали никакого объяснения относительно цели этой "профилактической беседы", однако сама формулировка подразумевает, что по крайней мере одна из ее целей заключалась в том, чтобы предотвратить подобные действия в будущем, убедив заявителя воздерживаться от повторения своего поведения. По мнению Суда, тот факт, что сотрудники милиции в форме пригласили заявителя пройти в отделение милиции для "профилактической беседы", и что заявитель впоследствии прождал начальника отделения милиции три с половиной часа, имел "сдерживающее воздействие" на осуществление его свободы выражения мнения, поскольку это могло отбить у него охоту высказывать мнение по указанной теме в будущем (пункт 53 постановления).

Суд отметил предположение Властей о том, что заявитель мог выбрать другое место или время для выражения своего мнения. Однако, как неоднократно подчеркивалось Судом, "цель собрания часто связана с определенным местом и/или временем..., и что место, выбранное для собрания, является важным, чтобы участники собрания могли надлежащим образом реализовать свое право на свободу выражения мнения, предложить общественности подумать о своих идеях и проинформировать общественность о вопросах, важные для общества, и открыто выражать свои идеи... Ранее Суд... отмечал, что в сфере политических дебатов гарантии, предусмотренные статьями 10 и 11 Конвенции, часто дополняют друг друга... По его мнению, этот подход применим в контексте настоящего дела" (пункт 55 постановления).

С учетом изложенного Суд пришел к выводу о том, что "Власти не привели каких-либо убедительных аргументов, чтобы доказать, что существовала "насущная социальная потребность" в том, чтобы прервать действия заявителя, а затем сопроводить его в отделение милиции и заставить его там ждать в течение трех с половиной часов... Напомнив что пункт 2 статьи 10 Конвенции дает мало возможностей для ограничения выражения политического мнения или обсуждения вопросов, представляющих общественный интерес..., Суд [посчитал], что вмешательство в право заявителя на свободу выражения мнения не было "необходимым в демократическом обществе" (пункт 56 постановления).

См. также вышеприведенные постановления Европейского Суда по жалобам N 36801/09 "Капустин против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 8 октября 2019 г.), N 61443/13 "Николаев против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 12 февраля 2019 г.)

и нижеприведенные постановления Европейского Суда по жалобе N 48310/16 "Каблис против Российской Федерации" (вынесено 30 апреля 2019 г., вступило в силу 9 сентября 2019 г.), N 10970/12 "Григорьев и Игамбердиева против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 12 февраля 2019 г.), N 23814/15 "Мучник и Мордовии против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 12 февраля 2019 г.), которыми установлено нарушение в отношении заявителей статьи 10 Конвенции.