Здравый смысл
Подборка наиболее важных документов по запросу Здравый смысл (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Судебная практика
Позиции судов по спорным вопросам. Гражданский процесс: Косвенные доказательства в гражданском процессе
(КонсультантПлюс, 2025)"...судебной коллегией учитывается, что при установлении признаков мнимости сделки повышается роль косвенных доказательств. Судебной оценке подлежат несогласованность представленных доказательств в деталях, противоречия в доводах здравому смыслу или обычно сложившейся практике хозяйственных взаимоотношений, отсутствие убедительных пояснений разумности в действиях и решениях и др..."
(КонсультантПлюс, 2025)"...судебной коллегией учитывается, что при установлении признаков мнимости сделки повышается роль косвенных доказательств. Судебной оценке подлежат несогласованность представленных доказательств в деталях, противоречия в доводах здравому смыслу или обычно сложившейся практике хозяйственных взаимоотношений, отсутствие убедительных пояснений разумности в действиях и решениях и др..."
Позиция ВС РФ: Действительный смысл мнимой сделки суд устанавливает путем анализа фактических обстоятельств, подтверждающих реальность намерений сторон
Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, и другие акты высших судов
Применимые нормы: п. 1 ст. 170 ГК РФ, ст. 65 АПК РФСуду необходимо оценить несогласованность представленных доказательств в деталях, противоречие доводов истца здравому смыслу или сложившейся практике хозяйственных взаимоотношений, отсутствие убедительных пояснений разумности действий и решений сторон сделки и т.п.
Обзор судебной практики разрешения споров, связанных с установлением в процедурах банкротства требований контролирующих должника и аффилированных с ним лиц, и другие акты высших судов
Применимые нормы: п. 1 ст. 170 ГК РФ, ст. 65 АПК РФСуду необходимо оценить несогласованность представленных доказательств в деталях, противоречие доводов истца здравому смыслу или сложившейся практике хозяйственных взаимоотношений, отсутствие убедительных пояснений разумности действий и решений сторон сделки и т.п.
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Проверка контрагента - это не паранойя, а здравый смысл
(Оносов А.)
("Трудовое право", 2025, N 10)"Трудовое право", 2025, N 10
(Оносов А.)
("Трудовое право", 2025, N 10)"Трудовое право", 2025, N 10
Статья: Влияние прусской судебной реформации XVIII века на становление и развитие европейской системы административного права
(Кирюхин В.В.)
("Административное право и процесс", 2025, N 6)В споре мельника-арендатора и дворянина-землевладельца суд вынес решение в пользу богатого землевладельца. Узнав о несправедливости судебного решения, Фридрих Великий был крайне возмущен. Судьи навлекли на себя королевское неудовольствие, потому что не использовали закон здравого смысла и вынесли решение в пользу богатых землевладельцев в ущерб простому крестьянину-мельнику. Это привело к увольнению в срочном порядке и тюремному заключению коллегии из шести судей, да еще к отставке главы правительства (на место канцлера был назначен министр юстиции Силезии Иоанн Генрих фон Кармер). Деспотичный, но популярный поступок Фридриха Великого получил широкую известность по всей Европе.
(Кирюхин В.В.)
("Административное право и процесс", 2025, N 6)В споре мельника-арендатора и дворянина-землевладельца суд вынес решение в пользу богатого землевладельца. Узнав о несправедливости судебного решения, Фридрих Великий был крайне возмущен. Судьи навлекли на себя королевское неудовольствие, потому что не использовали закон здравого смысла и вынесли решение в пользу богатых землевладельцев в ущерб простому крестьянину-мельнику. Это привело к увольнению в срочном порядке и тюремному заключению коллегии из шести судей, да еще к отставке главы правительства (на место канцлера был назначен министр юстиции Силезии Иоанн Генрих фон Кармер). Деспотичный, но популярный поступок Фридриха Великого получил широкую известность по всей Европе.
Статья: Прекращение уголовного преследования и вопросы эффективности уголовно-процессуальной деятельности
(Качалова О.В., Качалов В.И.)
("Российская юстиция", 2025, N 6)В ряде случаев прекращение уголовного преследования не зависит от усмотрения дознавателя, прокурора, следователя, суда и осуществляется при наличии формально определенных оснований. К таким случаям относятся прекращение уголовного преследования по реабилитирующим основаниям (п. 1, 2, 5, 6 ч. 1 ст. 24 и п. 1, 4 - 6 ч. 1 ст. 27 УПК РФ <9>); ввиду смерти подозреваемого или обвиняемого (за исключением случаев, когда дальнейшее производство по делу необходимо для реабилитации данного лица); в связи с возмещением ущерба по делам о налоговых и некоторых иных преступлениях экономического характера; в отношении лиц, находящихся на военной службе в военное время, период военного положения или мобилизации (ст. 282 УПК РФ); вследствие акта об амнистии; в случаях, специально предусмотренных статьями Особенной части УК РФ <10>. Однако даже в этих ситуациях, вопреки прямому указанию закона, органы предварительного расследования стараются направить уголовное дело в суд с тем, чтобы уголовное преследование было прекращено уже в суде. Такой подход противоречит и здравому смыслу, и требованиям УПК РФ, фактически у суда нет оснований принимать к производству уголовное дело, которое должно быть прекращено в ходе досудебного производства в силу прямого указания закона. В связи с этим в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17 декабря 2024 г. N 39 "О практике применения судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих основания и порядок возвращения уголовного дела прокурору" <11> разъясняется, что в тех случаях, когда органы предварительного расследования в соответствии с возложенными на них полномочиями и при наличии к тому оснований обязаны принять решение о прекращении уголовного дела, но вопреки данным требованиям закона уголовное дело было направлено в суд, оно подлежит возвращению прокурору на основании пункта 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ.
(Качалова О.В., Качалов В.И.)
("Российская юстиция", 2025, N 6)В ряде случаев прекращение уголовного преследования не зависит от усмотрения дознавателя, прокурора, следователя, суда и осуществляется при наличии формально определенных оснований. К таким случаям относятся прекращение уголовного преследования по реабилитирующим основаниям (п. 1, 2, 5, 6 ч. 1 ст. 24 и п. 1, 4 - 6 ч. 1 ст. 27 УПК РФ <9>); ввиду смерти подозреваемого или обвиняемого (за исключением случаев, когда дальнейшее производство по делу необходимо для реабилитации данного лица); в связи с возмещением ущерба по делам о налоговых и некоторых иных преступлениях экономического характера; в отношении лиц, находящихся на военной службе в военное время, период военного положения или мобилизации (ст. 282 УПК РФ); вследствие акта об амнистии; в случаях, специально предусмотренных статьями Особенной части УК РФ <10>. Однако даже в этих ситуациях, вопреки прямому указанию закона, органы предварительного расследования стараются направить уголовное дело в суд с тем, чтобы уголовное преследование было прекращено уже в суде. Такой подход противоречит и здравому смыслу, и требованиям УПК РФ, фактически у суда нет оснований принимать к производству уголовное дело, которое должно быть прекращено в ходе досудебного производства в силу прямого указания закона. В связи с этим в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17 декабря 2024 г. N 39 "О практике применения судами норм Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации, регламентирующих основания и порядок возвращения уголовного дела прокурору" <11> разъясняется, что в тех случаях, когда органы предварительного расследования в соответствии с возложенными на них полномочиями и при наличии к тому оснований обязаны принять решение о прекращении уголовного дела, но вопреки данным требованиям закона уголовное дело было направлено в суд, оно подлежит возвращению прокурору на основании пункта 1 ч. 1 ст. 237 УПК РФ.
Статья: О новых подходах к разработке уголовно-правовой доктрины
(Винокуров С.И.)
("Российский следователь", 2025, N 8)В этой связи, руководствуясь здравым смыслом, следовало бы ожидать, что именно начальный этап формирования основных уголовно-правовых понятий и процедур должен был бы стать в первую очередь предметом углубленного анализа в целях дальнейшего совершенствования качества и самой доктрины, и уголовного закона, и практики повышения эффективности противодействия преступности.
(Винокуров С.И.)
("Российский следователь", 2025, N 8)В этой связи, руководствуясь здравым смыслом, следовало бы ожидать, что именно начальный этап формирования основных уголовно-правовых понятий и процедур должен был бы стать в первую очередь предметом углубленного анализа в целях дальнейшего совершенствования качества и самой доктрины, и уголовного закона, и практики повышения эффективности противодействия преступности.
Статья: Временный порядок приобретения исключительных прав некоторых правообладателей и исполнения денежных обязательств перед отдельными иностранными кредиторами и подконтрольными им лицами
(Матвеев И.В.)
("Современное право", 2025, N 6)Воплощение указанных предложений позволит противопоставить здравый смысл содержания подзаконных актов процессу забюрокрачивания их надлежащей реализации, а также объективно может привести к тому, что решение вопроса о получении разрешения по существу на заключение договора об отчуждении исключительных прав от неблагожелательного иностранного правообладателя и перечисление ему причитающегося вознаграждения, а также иных, установленных президентскими указами, разрешений не будет находиться только в сфере административного усмотрения.
(Матвеев И.В.)
("Современное право", 2025, N 6)Воплощение указанных предложений позволит противопоставить здравый смысл содержания подзаконных актов процессу забюрокрачивания их надлежащей реализации, а также объективно может привести к тому, что решение вопроса о получении разрешения по существу на заключение договора об отчуждении исключительных прав от неблагожелательного иностранного правообладателя и перечисление ему причитающегося вознаграждения, а также иных, установленных президентскими указами, разрешений не будет находиться только в сфере административного усмотрения.
Информация: Заседание Президиума Госсовета по вопросу развития инфраструктуры для жизни
("Официальный сайт Президента РФ", 2025)В целом, конечно, вопросы все важны. Если перенести исполнение некоторых решений в соответствии с законом или вообще отменить - согласен, по улично-дорожной сети - чушь, конечно же. Я, честно говоря, даже и не обращал внимания на то, что там отбойники надо ставить посреди улицы тогда или щиты какие-то шумопоглощающие. Надо привести все в соответствие со здравым смыслом, разумеется.
("Официальный сайт Президента РФ", 2025)В целом, конечно, вопросы все важны. Если перенести исполнение некоторых решений в соответствии с законом или вообще отменить - согласен, по улично-дорожной сети - чушь, конечно же. Я, честно говоря, даже и не обращал внимания на то, что там отбойники надо ставить посреди улицы тогда или щиты какие-то шумопоглощающие. Надо привести все в соответствие со здравым смыслом, разумеется.
"Комментарий практики рассмотрения экономических споров (судебно-арбитражной практики). Выпуск 31"
(отв. ред. О.В. Гутников, С.А. Синицын)
("Инфотропик Медиа", 2025)В результате такого правоприменения возникает парадоксальная ситуация: суды признают, что поставщик пострадал от незаконных действий заказчика, но реальную защиту поставщику давать отказываются со ссылкой на положение Закона о контрактной системе, которое противоречит как правовой доктрине, так и здравому смыслу. В итоге поставщик получает лишь констатацию того, что он был прав, но не более. Право поставщика на защиту оказывается "голым" (nudum jus). Такая пиррова победа вряд ли устроит добросовестных участников оборота, целью которых является законное получение прибыли, а не формальное признание своей правоты в суде. Возмещение убытков, справедливо подчеркнул Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, как мера ответственности носит компенсационный характер и направлено на восстановление правового и имущественного положения потерпевшего лица. Отказом в правомерном возмещении убытков потерпевшего (кредитора) поддерживается (стимулируется) правонарушающее поведение должника <1>. Фактически суды таким правоприменением дают карт-бланш недобросовестным заказчикам продолжать нарушать требования Закона о контрактной системе. Более того, подобное применение названного положения Закона о контрактной системе чревато тем, что упущенную выгоду за нарушения в сфере государственных закупок не смогут взыскать и добросовестные заказчики, поскольку для заказчика это не менее актуальная проблема с учетом количества участников торгов, неправомерно уклоняющихся от заключения контракта. Сама же ч. 23 ст. 95 Закона о контрактной системе, еще раз подчеркнем, может применяться и против заказчиков, так как в ней речь идет о "другой стороне контракта", а не о заказчике или поставщике.
(отв. ред. О.В. Гутников, С.А. Синицын)
("Инфотропик Медиа", 2025)В результате такого правоприменения возникает парадоксальная ситуация: суды признают, что поставщик пострадал от незаконных действий заказчика, но реальную защиту поставщику давать отказываются со ссылкой на положение Закона о контрактной системе, которое противоречит как правовой доктрине, так и здравому смыслу. В итоге поставщик получает лишь констатацию того, что он был прав, но не более. Право поставщика на защиту оказывается "голым" (nudum jus). Такая пиррова победа вряд ли устроит добросовестных участников оборота, целью которых является законное получение прибыли, а не формальное признание своей правоты в суде. Возмещение убытков, справедливо подчеркнул Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ, как мера ответственности носит компенсационный характер и направлено на восстановление правового и имущественного положения потерпевшего лица. Отказом в правомерном возмещении убытков потерпевшего (кредитора) поддерживается (стимулируется) правонарушающее поведение должника <1>. Фактически суды таким правоприменением дают карт-бланш недобросовестным заказчикам продолжать нарушать требования Закона о контрактной системе. Более того, подобное применение названного положения Закона о контрактной системе чревато тем, что упущенную выгоду за нарушения в сфере государственных закупок не смогут взыскать и добросовестные заказчики, поскольку для заказчика это не менее актуальная проблема с учетом количества участников торгов, неправомерно уклоняющихся от заключения контракта. Сама же ч. 23 ст. 95 Закона о контрактной системе, еще раз подчеркнем, может применяться и против заказчиков, так как в ней речь идет о "другой стороне контракта", а не о заказчике или поставщике.
Статья: Место цифрового свидетельства в системе ценных бумаг
(Абрамова Е.Н.)
("Журнал российского права", 2025, N 9)Представляется, что сохранение легального подхода в отношении цифровых прав и цифровых свидетельств не отвечает потребностям хозяйственного оборота и соображениям логики и здравого смысла, ведь право обладания (абсолютное право) не является правом требования. Именно в этом, в частности, видятся причины невозможности применения указанного классификационного критерия к цифровому свидетельству, о чем справедливо отмечается в юридической литературе <19>, что, в свою очередь, очередной раз выталкивает цифровое свидетельство из круга сложившейся системы ценных бумаг как чужеродное явление.
(Абрамова Е.Н.)
("Журнал российского права", 2025, N 9)Представляется, что сохранение легального подхода в отношении цифровых прав и цифровых свидетельств не отвечает потребностям хозяйственного оборота и соображениям логики и здравого смысла, ведь право обладания (абсолютное право) не является правом требования. Именно в этом, в частности, видятся причины невозможности применения указанного классификационного критерия к цифровому свидетельству, о чем справедливо отмечается в юридической литературе <19>, что, в свою очередь, очередной раз выталкивает цифровое свидетельство из круга сложившейся системы ценных бумаг как чужеродное явление.
Статья: Переговоры о заключении договора в контексте цивилистического учения о доброй совести
(Райников А.С.)
("Правосудие/Justice", 2025, N 3)Целью принципа добросовестности является реализация значимых интересов индивидов, общества в целом и государства в ситуации, когда норма права или договор с этой задачей не справляются <1>. Речь идет об обеспечении правового регулирования общественных отношений, исходя из поддерживаемого в обществе поведения участников правоотношений по отношению друг к другу, основанного на здравом смысле и актуальных на данный исторический период ценностях [2, с. 13]. Отражением соответствующей цели являются разъяснения высшей судебной инстанции, согласно которым при оценке действий сторон как добросовестных или недобросовестных следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации (абз. 3 п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" <2>).
(Райников А.С.)
("Правосудие/Justice", 2025, N 3)Целью принципа добросовестности является реализация значимых интересов индивидов, общества в целом и государства в ситуации, когда норма права или договор с этой задачей не справляются <1>. Речь идет об обеспечении правового регулирования общественных отношений, исходя из поддерживаемого в обществе поведения участников правоотношений по отношению друг к другу, основанного на здравом смысле и актуальных на данный исторический период ценностях [2, с. 13]. Отражением соответствующей цели являются разъяснения высшей судебной инстанции, согласно которым при оценке действий сторон как добросовестных или недобросовестных следует исходить из поведения, ожидаемого от любого участника гражданского оборота, учитывающего права и законные интересы другой стороны, содействующего ей, в том числе в получении необходимой информации (абз. 3 п. 1 Постановления Пленума Верховного Суда Российской Федерации от 23 июня 2015 г. N 25 "О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации" <2>).
Статья: Применение искусственного интеллекта в судебной деятельности
(Тулиглович М.А., Певцова И.Е.)
("Российский судья", 2025, N 8)Что же касается осуществления судебной власти, то этот процесс может регулироваться алгоритмом только в том случае, если во время его применения всегда соблюдается буква закона. Но для этого человек или самообучающаяся система должны преобразовать закон в алгоритм. В некоторых случаях это вполне возможно, хотя является непростой задачей, требующей от разработчика глубоких знаний в области информационных технологий и права. При этом нужно понимать, что многие правовые положения не могут быть описаны с помощью однозначных переменных, характерных для алгоритма. Это связано как с неизбежной неопределенностью важнейшего инструмента права - человеческого языка, так и с особенностями понятийного аппарата, намеренной расплывчатостью, которая обеспечивает гибкость законодательства. Искусственный интеллект при сегодняшнем уровне его развития может лишь формально применять нормы права, не отталкиваясь от его естественных начал. ИИ является надежным инструментом при решении прежде всего технических задач. Такие задачи имеют явные преимущества, поскольку они хорошо изучены и формализованны: термины полностью и однозначно определены, а предметная область имеет понятную и детальную концептуальную модель. Напротив, привычные для человека рассуждения на основе здравого смысла трудно автоматизировать. Еще сложнее создать алгоритм, позволяющий учитывать основные идеи правового регулирования различных общественных отношений, такие как равенство, добросовестность, разумность, справедливость. Из-за неопределенности закона юридические обобщения - это не просто формальные логические действия, они требуют оценки. Прежде чем разрешить ситуацию, лицо, принимающее решение, должно интерпретировать норму, чтобы понять, хотел ли законодатель применить эту норму к данной ситуации. Более того, решение должно быть принято в ситуациях, которые не рассматривались законодателем, например в случае новой схемы мошенничества или при возникновении обстоятельств, которые были обусловлены применением новых технологий. В этом случае исполнителю необходимо оценить, имеет ли он дело с правонарушением, злоупотреблением правами или правовым пробелом. Те, кто исполняет закон, - правоприменители (например, судьи или стороны договора) - продолжают толковать его и восполнять пробелы в процессе регулирования, начатом законодательным органом. Именно они должны конкретизировать закон. Более того, для правильной оценки ситуации важное значение придается уже сложившейся практике судов. Даже если бы кто-то смог преобразовать всю судебную практику в данные для алгоритмического обучения, их сначала нужно было бы интерпретировать, поскольку судебные решения пишутся на естественном языке. ИИ - это всего лишь совокупность определенных свойств вычислительных процессов, он имеет нематериальную природу и проявляется через определенные когнитивные свойства вычислительных процессов. В рамках искусственного интеллекта существует множество технологий и методов, включая машинное обучение, нейронные сети, обработку естественного языка и алгоритмы машинного обучения. Компьютер лишен субъективной реальности. И это означает, что совершающиеся в нем информационные процессы качественно отличаются по своим структурным, оперативным и целевым характеристикам от деятельности человеческого мозга. Машина не выполняет никаких юридических мыслительных операций. Компьютер обрабатывает юридические тексты как данные, а не как информацию. В лучшем случае и только при наличии достаточного количества данных машинное обучение (в его нынешнем виде) может лишь имитировать юридические решения с помощью статистических операций, но не понимать содержание закона или принимать на его основе рациональные решения.
(Тулиглович М.А., Певцова И.Е.)
("Российский судья", 2025, N 8)Что же касается осуществления судебной власти, то этот процесс может регулироваться алгоритмом только в том случае, если во время его применения всегда соблюдается буква закона. Но для этого человек или самообучающаяся система должны преобразовать закон в алгоритм. В некоторых случаях это вполне возможно, хотя является непростой задачей, требующей от разработчика глубоких знаний в области информационных технологий и права. При этом нужно понимать, что многие правовые положения не могут быть описаны с помощью однозначных переменных, характерных для алгоритма. Это связано как с неизбежной неопределенностью важнейшего инструмента права - человеческого языка, так и с особенностями понятийного аппарата, намеренной расплывчатостью, которая обеспечивает гибкость законодательства. Искусственный интеллект при сегодняшнем уровне его развития может лишь формально применять нормы права, не отталкиваясь от его естественных начал. ИИ является надежным инструментом при решении прежде всего технических задач. Такие задачи имеют явные преимущества, поскольку они хорошо изучены и формализованны: термины полностью и однозначно определены, а предметная область имеет понятную и детальную концептуальную модель. Напротив, привычные для человека рассуждения на основе здравого смысла трудно автоматизировать. Еще сложнее создать алгоритм, позволяющий учитывать основные идеи правового регулирования различных общественных отношений, такие как равенство, добросовестность, разумность, справедливость. Из-за неопределенности закона юридические обобщения - это не просто формальные логические действия, они требуют оценки. Прежде чем разрешить ситуацию, лицо, принимающее решение, должно интерпретировать норму, чтобы понять, хотел ли законодатель применить эту норму к данной ситуации. Более того, решение должно быть принято в ситуациях, которые не рассматривались законодателем, например в случае новой схемы мошенничества или при возникновении обстоятельств, которые были обусловлены применением новых технологий. В этом случае исполнителю необходимо оценить, имеет ли он дело с правонарушением, злоупотреблением правами или правовым пробелом. Те, кто исполняет закон, - правоприменители (например, судьи или стороны договора) - продолжают толковать его и восполнять пробелы в процессе регулирования, начатом законодательным органом. Именно они должны конкретизировать закон. Более того, для правильной оценки ситуации важное значение придается уже сложившейся практике судов. Даже если бы кто-то смог преобразовать всю судебную практику в данные для алгоритмического обучения, их сначала нужно было бы интерпретировать, поскольку судебные решения пишутся на естественном языке. ИИ - это всего лишь совокупность определенных свойств вычислительных процессов, он имеет нематериальную природу и проявляется через определенные когнитивные свойства вычислительных процессов. В рамках искусственного интеллекта существует множество технологий и методов, включая машинное обучение, нейронные сети, обработку естественного языка и алгоритмы машинного обучения. Компьютер лишен субъективной реальности. И это означает, что совершающиеся в нем информационные процессы качественно отличаются по своим структурным, оперативным и целевым характеристикам от деятельности человеческого мозга. Машина не выполняет никаких юридических мыслительных операций. Компьютер обрабатывает юридические тексты как данные, а не как информацию. В лучшем случае и только при наличии достаточного количества данных машинное обучение (в его нынешнем виде) может лишь имитировать юридические решения с помощью статистических операций, но не понимать содержание закона или принимать на его основе рациональные решения.
Статья: К вопросу об отдельных требованиях к непрофессиональному защитнику в уголовном процессе
(Вражнов А.С.)
("Адвокатская практика", 2025, N 3)На наш взгляд, приведенные критерии являются излишне расширенными. Во-первых, они противоречат правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Определении от 11 июля 2006 г. N 268-О, в соответствии с которой отказ суда в предоставлении обвиняемому возможности воспользоваться закрепленным в ч. 2 ст. 49 УПК РФ способом защиты свидетельствует об ограничении гарантируемого ч. 2 ст. 45 Конституции РФ права и может иметь место лишь при наличии существенных к тому оснований, в том числе предусмотренных уголовно-процессуальным законом обстоятельств, исключающих участие защитника в производстве по уголовному делу <17>. Во-вторых, они противоречат здравому смыслу, так как осуществляется попытка отождествить профессиональных и непрофессиональных защитников, забывая, что последних зачастую привлекают для "морально-психологической поддержки подсудимого, а также обмена с ним конфиденциальной информацией при личных контактах, в частности при свиданиях в СИЗО" <18>, а также, как справедливо отмечено в научной литературе, и для привлечения внимания к процессу за счет скандального имиджа лиц <19>, так как только благодаря реакции общественности зачастую можно обеспечить соблюдение принципов уголовного судопроизводства, в первую очередь - презумпции невиновности и состязательности сторон.
(Вражнов А.С.)
("Адвокатская практика", 2025, N 3)На наш взгляд, приведенные критерии являются излишне расширенными. Во-первых, они противоречат правовой позиции Конституционного Суда Российской Федерации, выраженной в Определении от 11 июля 2006 г. N 268-О, в соответствии с которой отказ суда в предоставлении обвиняемому возможности воспользоваться закрепленным в ч. 2 ст. 49 УПК РФ способом защиты свидетельствует об ограничении гарантируемого ч. 2 ст. 45 Конституции РФ права и может иметь место лишь при наличии существенных к тому оснований, в том числе предусмотренных уголовно-процессуальным законом обстоятельств, исключающих участие защитника в производстве по уголовному делу <17>. Во-вторых, они противоречат здравому смыслу, так как осуществляется попытка отождествить профессиональных и непрофессиональных защитников, забывая, что последних зачастую привлекают для "морально-психологической поддержки подсудимого, а также обмена с ним конфиденциальной информацией при личных контактах, в частности при свиданиях в СИЗО" <18>, а также, как справедливо отмечено в научной литературе, и для привлечения внимания к процессу за счет скандального имиджа лиц <19>, так как только благодаря реакции общественности зачастую можно обеспечить соблюдение принципов уголовного судопроизводства, в первую очередь - презумпции невиновности и состязательности сторон.