Суррогатное материнство одинокий мужчина
Подборка наиболее важных документов по запросу Суррогатное материнство одинокий мужчина (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Потенциальные родители (потенциальный родитель) как субъект правоотношений в сфере применения метода суррогатного материнства
(Бурмистрова Е.В.)
("Семейное и жилищное право", 2023, N 5)Кроме того, исследуя теорию и практику применения метода суррогатного материнства, следует обратить внимание на то обстоятельство, что имеются и другие вопросы, требующие своего правового решения. В частности, как же быть с такой категорией граждан, как мужчины, которые не стремятся обязать себя узами брака, но при этом желают обзавестись потомством, прибегнув к вспомогательным репродуктивным технологиям? Среди ученых-цивилистов существуют споры по данному вопросу. Так, Т.Е. Борисова <11>, Е.В. Стеблева <12> и И.А. Дикова <13> в своих научных работах отрицают возможность реализации метода суррогатного материнства у одиноких мужчин. Ряд других авторов (Ю.А. Чистякова <14>, Л.Ю. Михеева <15>, Ю.Д. Сергеев и Ю.В. Павлова <16>), наоборот, полагают, что необходимо в законодательстве за одиноким мужчиной закрепить право на применение метода суррогатного материнства.
(Бурмистрова Е.В.)
("Семейное и жилищное право", 2023, N 5)Кроме того, исследуя теорию и практику применения метода суррогатного материнства, следует обратить внимание на то обстоятельство, что имеются и другие вопросы, требующие своего правового решения. В частности, как же быть с такой категорией граждан, как мужчины, которые не стремятся обязать себя узами брака, но при этом желают обзавестись потомством, прибегнув к вспомогательным репродуктивным технологиям? Среди ученых-цивилистов существуют споры по данному вопросу. Так, Т.Е. Борисова <11>, Е.В. Стеблева <12> и И.А. Дикова <13> в своих научных работах отрицают возможность реализации метода суррогатного материнства у одиноких мужчин. Ряд других авторов (Ю.А. Чистякова <14>, Л.Ю. Михеева <15>, Ю.Д. Сергеев и Ю.В. Павлова <16>), наоборот, полагают, что необходимо в законодательстве за одиноким мужчиной закрепить право на применение метода суррогатного материнства.
Статья: О правотворческом и коллизионном смысле правовых позиций высших судов РФ (на примере семейных дел)
(Тарусина Н.Н.)
("Вестник гражданского процесса", 2023, N 2)К объектам приложения энергетики судебного активизма относится и "молчаливый" запрет законодателя на участие в программе суррогатного материнства "одинокого" мужчины (п. 3 ст. 55 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" <22>), что на практике приводит к обнаружению случаев фактического обхода закона (посредством заключения договора о суррогатном материнстве между холостым мужчиной, медицинской организацией и женщиной - кандидатом на вынашивание "заказного" ребенка) - с последующим обращением в суд о подтверждении отцовства. Тем самым суды оказываются в весьма сложном (этически и юридически) положении: с одной стороны, наличествует явное игнорирование правоположения (и органы ЗАГС правомерно отказывают в регистрации родительства), с другой - по факту ребенок родился, и он должен, по возможности, иметь хотя бы отца, буквальное же прочтение нормативного предписания ведет к сиротству малыша. В результате интересы ребенка вполне прогнозируемо признаются превалирующими над интересами валидности правовой нормы - заявления об отцовстве удовлетворяются <23>, что одновременно и противоречит российскому закону, и соответствует ему (прежде всего норме ч. 1 ст. 38 Конституции РФ о защите семьи и детства, ч. 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка <24> о приоритетном характере интересов последнего). Сторонники гендерной нейтрализации нормы п. 3 ст. 55 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" никаких этических препятствий для законодательного разрешения "суррогатного" отцовства не усматривают <25>. Однако цель программы - преодоление бесплодия, а не "приобретение" ребенка по иным основаниям. При этом следует заметить, что от определения своей правовой позиции уклонился и КС РФ. Так, в Постановлении, подтвердившем право одинокого "суррогатного" отца на семейный капитал (с акцентом на факт последующего создания им полной семьи, в которой его вторая жена изъявила готовность заботиться о детях), Суд подчеркнул: конституционно-правовая оценка законодательства о материнском (семейном) капитале должна даваться в системной взаимосвязи с законодательством о суррогатном материнстве, однако это находится за пределами предмета рассмотрения; по этой же причине Суд "воздерживается и от исследования фактических обстоятельств, связанных с рождением детей заявителя суррогатной матерью" <26>. Истинно так. Но это отнюдь не исключает формирования правовой позиции Суда в рамках реализации права законодательной инициативы. Равным образом это отнюдь не мешает ВС РФ проанализировать сложившуюся судебную практику и, возможно, именно ему воспользоваться аналогичным правом для перепроектирования нормы или же, напротив, настоять на неукоснительном соблюдении действующего варианта <27>. Впрочем, судя по последним изменениям соответствующего законодательства, предположение о гендерной нейтрализации обсуждаемого права не отвечает ни общественному запросу, ни позиции правотворцев, так как ими взят курс на ограничение "точек приложения" программы суррогатного материнства <28>.
(Тарусина Н.Н.)
("Вестник гражданского процесса", 2023, N 2)К объектам приложения энергетики судебного активизма относится и "молчаливый" запрет законодателя на участие в программе суррогатного материнства "одинокого" мужчины (п. 3 ст. 55 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" <22>), что на практике приводит к обнаружению случаев фактического обхода закона (посредством заключения договора о суррогатном материнстве между холостым мужчиной, медицинской организацией и женщиной - кандидатом на вынашивание "заказного" ребенка) - с последующим обращением в суд о подтверждении отцовства. Тем самым суды оказываются в весьма сложном (этически и юридически) положении: с одной стороны, наличествует явное игнорирование правоположения (и органы ЗАГС правомерно отказывают в регистрации родительства), с другой - по факту ребенок родился, и он должен, по возможности, иметь хотя бы отца, буквальное же прочтение нормативного предписания ведет к сиротству малыша. В результате интересы ребенка вполне прогнозируемо признаются превалирующими над интересами валидности правовой нормы - заявления об отцовстве удовлетворяются <23>, что одновременно и противоречит российскому закону, и соответствует ему (прежде всего норме ч. 1 ст. 38 Конституции РФ о защите семьи и детства, ч. 1 ст. 3 Конвенции о правах ребенка <24> о приоритетном характере интересов последнего). Сторонники гендерной нейтрализации нормы п. 3 ст. 55 Федерального закона "Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации" никаких этических препятствий для законодательного разрешения "суррогатного" отцовства не усматривают <25>. Однако цель программы - преодоление бесплодия, а не "приобретение" ребенка по иным основаниям. При этом следует заметить, что от определения своей правовой позиции уклонился и КС РФ. Так, в Постановлении, подтвердившем право одинокого "суррогатного" отца на семейный капитал (с акцентом на факт последующего создания им полной семьи, в которой его вторая жена изъявила готовность заботиться о детях), Суд подчеркнул: конституционно-правовая оценка законодательства о материнском (семейном) капитале должна даваться в системной взаимосвязи с законодательством о суррогатном материнстве, однако это находится за пределами предмета рассмотрения; по этой же причине Суд "воздерживается и от исследования фактических обстоятельств, связанных с рождением детей заявителя суррогатной матерью" <26>. Истинно так. Но это отнюдь не исключает формирования правовой позиции Суда в рамках реализации права законодательной инициативы. Равным образом это отнюдь не мешает ВС РФ проанализировать сложившуюся судебную практику и, возможно, именно ему воспользоваться аналогичным правом для перепроектирования нормы или же, напротив, настоять на неукоснительном соблюдении действующего варианта <27>. Впрочем, судя по последним изменениям соответствующего законодательства, предположение о гендерной нейтрализации обсуждаемого права не отвечает ни общественному запросу, ни позиции правотворцев, так как ими взят курс на ограничение "точек приложения" программы суррогатного материнства <28>.