Расширительное толкование арбитражной оговорки
Подборка наиболее важных документов по запросу Расширительное толкование арбитражной оговорки (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Статья: Непоследовательность практики инвестиционных арбитражей по вопросам доказывания: может ли реформа что-то предложить?
(Нальгиев А.М.)
("Международное правосудие", 2023, N 3)Например, в Решении по юрисдикции от 8 февраля 2005 года в деле Plama Consortium Limited v. Republic of Bulgaria состав арбитража анализировал юридический эффект оговорки о режиме наибольшего благоприятствования в ДИД 1987 года между Болгарией и Кипром, в частности, то, позволяет ли она ссылаться на арбитражные оговорки Болгарии с третьими государствами. В данном деле истец пытался обосновать юрисдикцию состава арбитража через арбитражную оговорку в ДИД между Болгарией и Финляндией 1997 года, поскольку ДИД между Болгарией и Кипром 1987 года содержал достаточно узкую арбитражную оговорку, ограниченную спорами о размере компенсации <34>. Состав арбитража не согласился с аргументом истца, однако при обосновании своей позиции, вероятно, непреднамеренно сделал заявления, которые имеют кардинальное значение для распределения бремени доказывания между сторонами по данному вопросу. В частности, в качестве основной причины отклонения от возможности расширительного толкования арбитражной оговорки в ДИД между Болгарией и Кипром 1987 года состав арбитража указал "общепризнанный принцип в национальном и международном праве", согласно которому соглашение сторон о передаче споров в арбитраж "должно быть ясным и недвусмысленным" <35>.
(Нальгиев А.М.)
("Международное правосудие", 2023, N 3)Например, в Решении по юрисдикции от 8 февраля 2005 года в деле Plama Consortium Limited v. Republic of Bulgaria состав арбитража анализировал юридический эффект оговорки о режиме наибольшего благоприятствования в ДИД 1987 года между Болгарией и Кипром, в частности, то, позволяет ли она ссылаться на арбитражные оговорки Болгарии с третьими государствами. В данном деле истец пытался обосновать юрисдикцию состава арбитража через арбитражную оговорку в ДИД между Болгарией и Финляндией 1997 года, поскольку ДИД между Болгарией и Кипром 1987 года содержал достаточно узкую арбитражную оговорку, ограниченную спорами о размере компенсации <34>. Состав арбитража не согласился с аргументом истца, однако при обосновании своей позиции, вероятно, непреднамеренно сделал заявления, которые имеют кардинальное значение для распределения бремени доказывания между сторонами по данному вопросу. В частности, в качестве основной причины отклонения от возможности расширительного толкования арбитражной оговорки в ДИД между Болгарией и Кипром 1987 года состав арбитража указал "общепризнанный принцип в национальном и международном праве", согласно которому соглашение сторон о передаче споров в арбитраж "должно быть ясным и недвусмысленным" <35>.
Статья: Связь должника с государством - основание для применения оговорки о публичном порядке?
(Щетинин Д.С.)
("Третейский суд", 2021, N 1)Схожие дела также рассматривались китайскими судами. Необходимо отметить, что концепция публичного порядка в китайском законодательстве сформулирована немного иным образом (social and public interests - социальные и публичные интересы). Китайское законодательство предписывает судьям обязанность проверять каждое арбитражное решение на предмет противоречия социальным и публичным интересам <25>, что позволяет приравнять ее к понятию публичного порядка. Китайским судам также свойственно расширительно толковать оговорку о публичном порядке, но Верховный суд Китая (Supreme People's Court of China) эффективно исправляет эти ошибки.
(Щетинин Д.С.)
("Третейский суд", 2021, N 1)Схожие дела также рассматривались китайскими судами. Необходимо отметить, что концепция публичного порядка в китайском законодательстве сформулирована немного иным образом (social and public interests - социальные и публичные интересы). Китайское законодательство предписывает судьям обязанность проверять каждое арбитражное решение на предмет противоречия социальным и публичным интересам <25>, что позволяет приравнять ее к понятию публичного порядка. Китайским судам также свойственно расширительно толковать оговорку о публичном порядке, но Верховный суд Китая (Supreme People's Court of China) эффективно исправляет эти ошибки.
Статья: Уголовная ответственность за оказание содействия в исполнении решений международных организаций, в которых Российская Федерация не участвует
(Скобликов П.А.)
("Актуальные проблемы российского права", 2024, N 4)Отдельно следует отметить, что юридические лица, учрежденные в нашей стране (в том числе и те, в которых принимает участие Россия), нередко заключают международные коммерческие договоры, где, как правило, предусматривается определенный международный коммерческий арбитраж для разрешения споров по договору (арбитражная оговорка). Зачастую ни одна из сторон сделки в учреждении и работе этих арбитражей (в роли судей) не участвует. Это так называемые институциональные арбитражи - institutional arbitration (например, Международный арбитражный суд, Лондонский международный третейский суд, Китайская комиссия по международному экономическому и торговому арбитражу, и др.). Данные арбитражи являются международными организациями, формально независимыми. И если толковать ст. 284.3 УК РФ расширительно, а значит, блокировать исполнение решений таких арбитражей через уголовно-правовой механизм, то это значительно повредит экономике России и ее имиджу. Многие зарубежные партнеры (возможно, даже большинство) перестанут заключать договоры с российскими контрагентами, система внешнеэкономических связей нашей страны обрушится. Однако цель законодателя была явно не в том, чтобы нанести ущерб своей стране, и, следовательно, правильным будет ограничительное толкование ст. 284.3 УК РФ.
(Скобликов П.А.)
("Актуальные проблемы российского права", 2024, N 4)Отдельно следует отметить, что юридические лица, учрежденные в нашей стране (в том числе и те, в которых принимает участие Россия), нередко заключают международные коммерческие договоры, где, как правило, предусматривается определенный международный коммерческий арбитраж для разрешения споров по договору (арбитражная оговорка). Зачастую ни одна из сторон сделки в учреждении и работе этих арбитражей (в роли судей) не участвует. Это так называемые институциональные арбитражи - institutional arbitration (например, Международный арбитражный суд, Лондонский международный третейский суд, Китайская комиссия по международному экономическому и торговому арбитражу, и др.). Данные арбитражи являются международными организациями, формально независимыми. И если толковать ст. 284.3 УК РФ расширительно, а значит, блокировать исполнение решений таких арбитражей через уголовно-правовой механизм, то это значительно повредит экономике России и ее имиджу. Многие зарубежные партнеры (возможно, даже большинство) перестанут заключать договоры с российскими контрагентами, система внешнеэкономических связей нашей страны обрушится. Однако цель законодателя была явно не в том, чтобы нанести ущерб своей стране, и, следовательно, правильным будет ограничительное толкование ст. 284.3 УК РФ.
Статья: Нужна ли третейскому суду объективная беспристрастность? Комментарий к Определению Судебной коллегии по экономическим спорам ВС РФ от 21 ноября 2022 года N 304-ЭС22-6536
(Гальперин М.Л.)
("Вестник экономического правосудия Российской Федерации", 2023, N 3)Коллегия ожидаемо согласилась с Заводом и, воздержавшись от оценки комбинированного характера арбитражной оговорки и возможности ее заключения на юридически не существующее в соответствующий момент арбитражное учреждение, оставила в силе определение суда первой инстанции об оставлении без рассмотрения искового заявления Полипласта. Коллегия отметила, что, во-первых, в п. 5.6 договора однозначно определена компетенция арбитража, администрируемого Арбитражным учреждением при "СоюзМаш России" (про следующий пункт договора, в котором было указано уже на компетенцию государственного суда, ни слова); во-вторых, это арбитражное учреждение действует при организации, созданной более 20 лет назад, членами которой "являются более тысячи крупнейших предприятий"; в-третьих, высказанные судом округа суждения о несоответствии третейской оговорки принципу беспристрастности судебного разбирательства носят предположительный (основанный только на сомнениях) характер.
(Гальперин М.Л.)
("Вестник экономического правосудия Российской Федерации", 2023, N 3)Коллегия ожидаемо согласилась с Заводом и, воздержавшись от оценки комбинированного характера арбитражной оговорки и возможности ее заключения на юридически не существующее в соответствующий момент арбитражное учреждение, оставила в силе определение суда первой инстанции об оставлении без рассмотрения искового заявления Полипласта. Коллегия отметила, что, во-первых, в п. 5.6 договора однозначно определена компетенция арбитража, администрируемого Арбитражным учреждением при "СоюзМаш России" (про следующий пункт договора, в котором было указано уже на компетенцию государственного суда, ни слова); во-вторых, это арбитражное учреждение действует при организации, созданной более 20 лет назад, членами которой "являются более тысячи крупнейших предприятий"; в-третьих, высказанные судом округа суждения о несоответствии третейской оговорки принципу беспристрастности судебного разбирательства носят предположительный (основанный только на сомнениях) характер.
Статья: Лица, не подписавшие арбитражную оговорку, как участники третейского разбирательства
(Налетов К.И.)
("Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения", 2021, N 4)Рассмотрены правовые основания привлечения к третейскому разбирательству лиц, не подписавших третейскую оговорку. По мнению автора, такая юридическая ситуация возникает в случаях, когда эти лица: 1) связаны обязательными для них нормами правового акта, международного договора или даже правового обычая; 2) осуществили акцепт третейской оговорки действиями; 3) присоединились к третейской оговорке; 4) приобрели статус стороны третейского разбирательства в силу расширительного толкования нормы права; 5) выполняли роль фактической стороны договора. Ввиду постепенного отхода российских государственных арбитражных судов от сугубо позитивистского подхода к квалификации наличия юридической связи между субъектами предпринимательской деятельности актуальность приобретают основания их квалификации в качестве фактической стороны договора и, соответственно, арбитражного соглашения. С одной стороны, такой подход способствует эффективности третейского разбирательства, с другой - повышает уровень энтропии, снижая предсказуемость решения вопроса о привлечении того или иного лица к третейскому разбирательству.
(Налетов К.И.)
("Журнал зарубежного законодательства и сравнительного правоведения", 2021, N 4)Рассмотрены правовые основания привлечения к третейскому разбирательству лиц, не подписавших третейскую оговорку. По мнению автора, такая юридическая ситуация возникает в случаях, когда эти лица: 1) связаны обязательными для них нормами правового акта, международного договора или даже правового обычая; 2) осуществили акцепт третейской оговорки действиями; 3) присоединились к третейской оговорке; 4) приобрели статус стороны третейского разбирательства в силу расширительного толкования нормы права; 5) выполняли роль фактической стороны договора. Ввиду постепенного отхода российских государственных арбитражных судов от сугубо позитивистского подхода к квалификации наличия юридической связи между субъектами предпринимательской деятельности актуальность приобретают основания их квалификации в качестве фактической стороны договора и, соответственно, арбитражного соглашения. С одной стороны, такой подход способствует эффективности третейского разбирательства, с другой - повышает уровень энтропии, снижая предсказуемость решения вопроса о привлечении того или иного лица к третейскому разбирательству.
Статья: Третейское разбирательство (арбитраж) в системе защиты субъективных гражданских прав и законных интересов: основные проблемы
(Михайлова Е.В.)
("Российская юстиция", 2025, N 10)Представляется, что целесообразно исключить указание на третейские суды (арбитражи) из статьи 11 ГК РФ и ввести в него отдельную статью, посвященную понятию и компетенции третейских судов (арбитражей). В соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда РФ ее следует назвать "Альтернативная защита гражданских прав и законных интересов". Это позволит избежать двусмысленности в понимании категории "судебный акт". В настоящее время, при том что государственные и третейские суды без каких-либо оговорок поставлены в один ряд в статье, посвященной защите гражданских прав, категорию "судебный акт" можно при желании толковать расширительно и включать в него решения третейских судов (арбитражей). Это, конечно, неверно с точки зрения их диаметрально противоположной правовой природы.
(Михайлова Е.В.)
("Российская юстиция", 2025, N 10)Представляется, что целесообразно исключить указание на третейские суды (арбитражи) из статьи 11 ГК РФ и ввести в него отдельную статью, посвященную понятию и компетенции третейских судов (арбитражей). В соответствии с правовыми позициями Конституционного Суда РФ ее следует назвать "Альтернативная защита гражданских прав и законных интересов". Это позволит избежать двусмысленности в понимании категории "судебный акт". В настоящее время, при том что государственные и третейские суды без каких-либо оговорок поставлены в один ряд в статье, посвященной защите гражданских прав, категорию "судебный акт" можно при желании толковать расширительно и включать в него решения третейских судов (арбитражей). Это, конечно, неверно с точки зрения их диаметрально противоположной правовой природы.
Статья: Отделимость третейского соглашения
(Ануров В.Н.)
("Вестник гражданского процесса", 2025, N 3)В Типовом законе ЮНСИТРАЛ о МКА 1985 г. отделимость третейского соглашения выражена через идею о недопустимости автоматического распространения режима недействительности основного договора на содержащуюся в нем третейскую оговорку (ст. 16(1)). Использование в английском языке глагола "shall" означает долженствование применительно к действию по толкованию данной оговорки третейским судом, в связи с чем придает соответствующей норме императивный характер. В русской версии описывается только действие без элемента долженствования ("арбитражная оговорка... толкуется") <23>. Возникает неопределенность с отнесением рассматриваемой нормы в категорию императивных. Эта неопределенность сохраняется при инкорпорировании ст. 16(1) Типового закона ЮНСИТРАЛ о МКА 1985 г. в российское законодательство о третейских судах. В п. 1 ст. 16 Закона РФ о МКА 1993 г. в силу буквального толкования третейской оговорки норма имеет императивный характер ("арбитражная оговорка... должна трактоваться"), а в ч. 1 ст. 16 Закона РФ об арбитраже 2015 г. нет указания на императивность этой нормы ("арбитражная оговорка... признается"). Представляется, что процитированная терминология в последнем Законе является скорее упущением, чем намерением законодателя лишить эту правовую норму императивного характера. Отделимость третейского соглашения служит предпосылкой для выполнения третейским судом поставленной перед ним общей задачи - обеспечения эффективности арбитража. Арбитры не должны допустить нарушение интересов истца при его обращении к арбитражу, если ответчик оспаривает компетенцию третейского суда исключительно по причине недействительности основного договора. В этом случае отделимость третейского соглашения вытекает из самой цели и существа законодательного регулирования такого рода соглашений, что позволяет квалифицировать ч. 1 ст. 16 Закона РФ об арбитраже 2015 г. как императивную норму, руководствуясь Постановлением Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 16 "О свободе договора и ее пределах" <24>. Однако не следует забывать, что упомянутая выше задача, поставленная перед арбитрами, играет роль своеобразного ограничителя их полномочий и не дает расширительно толковать отделимость третейской оговорки. Как выразился судья М. Мур-Бик (M. Moore-Bick) в деле Sulamerica v. Enesa <25>, это свойство не может "изолировать третейское соглашение от основного договора в отношении всех вопросов" <26>. Необходимо проводить различие между способностью третейской оговоркой на отделение от основного договора и проявлением этой способности в конкретной ситуации, когда создается правовая фикция и третейская оговорка рассматривается как отдельный документ, несмотря на то что она является составной частью основного договора. К такому выводу судья приходит, завершив правовой анализ всех обстоятельств дела, которые в своей совокупности указывают на различный режим правового регулирования третейской оговорки и основного договора в отношении их недействительности. Вот почему термин "автономность" не совсем точно раскрывает содержание ст. 16(1) Типового закона ЮНСИТРАЛ о МКА 1985 г. и ее аналогов в национальных законах об арбитраже. Правило о недопустимости автоматического распространения режима недействительности основного договора на третейскую оговорку не означает, что она в любом случае сохранит юридическую силу. Если основание недействительности, к примеру порок воли, одинаково применимо к договору как единому документу, третейская оговорка утрачивает свою самостоятельность и разделяет судьбу основного договора.
(Ануров В.Н.)
("Вестник гражданского процесса", 2025, N 3)В Типовом законе ЮНСИТРАЛ о МКА 1985 г. отделимость третейского соглашения выражена через идею о недопустимости автоматического распространения режима недействительности основного договора на содержащуюся в нем третейскую оговорку (ст. 16(1)). Использование в английском языке глагола "shall" означает долженствование применительно к действию по толкованию данной оговорки третейским судом, в связи с чем придает соответствующей норме императивный характер. В русской версии описывается только действие без элемента долженствования ("арбитражная оговорка... толкуется") <23>. Возникает неопределенность с отнесением рассматриваемой нормы в категорию императивных. Эта неопределенность сохраняется при инкорпорировании ст. 16(1) Типового закона ЮНСИТРАЛ о МКА 1985 г. в российское законодательство о третейских судах. В п. 1 ст. 16 Закона РФ о МКА 1993 г. в силу буквального толкования третейской оговорки норма имеет императивный характер ("арбитражная оговорка... должна трактоваться"), а в ч. 1 ст. 16 Закона РФ об арбитраже 2015 г. нет указания на императивность этой нормы ("арбитражная оговорка... признается"). Представляется, что процитированная терминология в последнем Законе является скорее упущением, чем намерением законодателя лишить эту правовую норму императивного характера. Отделимость третейского соглашения служит предпосылкой для выполнения третейским судом поставленной перед ним общей задачи - обеспечения эффективности арбитража. Арбитры не должны допустить нарушение интересов истца при его обращении к арбитражу, если ответчик оспаривает компетенцию третейского суда исключительно по причине недействительности основного договора. В этом случае отделимость третейского соглашения вытекает из самой цели и существа законодательного регулирования такого рода соглашений, что позволяет квалифицировать ч. 1 ст. 16 Закона РФ об арбитраже 2015 г. как императивную норму, руководствуясь Постановлением Пленума ВАС РФ от 14 марта 2014 г. N 16 "О свободе договора и ее пределах" <24>. Однако не следует забывать, что упомянутая выше задача, поставленная перед арбитрами, играет роль своеобразного ограничителя их полномочий и не дает расширительно толковать отделимость третейской оговорки. Как выразился судья М. Мур-Бик (M. Moore-Bick) в деле Sulamerica v. Enesa <25>, это свойство не может "изолировать третейское соглашение от основного договора в отношении всех вопросов" <26>. Необходимо проводить различие между способностью третейской оговоркой на отделение от основного договора и проявлением этой способности в конкретной ситуации, когда создается правовая фикция и третейская оговорка рассматривается как отдельный документ, несмотря на то что она является составной частью основного договора. К такому выводу судья приходит, завершив правовой анализ всех обстоятельств дела, которые в своей совокупности указывают на различный режим правового регулирования третейской оговорки и основного договора в отношении их недействительности. Вот почему термин "автономность" не совсем точно раскрывает содержание ст. 16(1) Типового закона ЮНСИТРАЛ о МКА 1985 г. и ее аналогов в национальных законах об арбитраже. Правило о недопустимости автоматического распространения режима недействительности основного договора на третейскую оговорку не означает, что она в любом случае сохранит юридическую силу. Если основание недействительности, к примеру порок воли, одинаково применимо к договору как единому документу, третейская оговорка утрачивает свою самостоятельность и разделяет судьбу основного договора.
Статья: Арбитраж, неустойка, существо спора и публичный порядок: исправление ошибок судебной практики
(Замазий А.В., Савранский М.Ю.)
("Третейский суд", 2020, N 3/4)Предпосылки для направления практики арбитражных судов по пути необоснованно расширительного понимания категории публичного порядка в сторону оценки правильности применения третейскими судами принципов гражданского права создал п. 29 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами дел о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов, об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов, содержащегося в информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22 декабря 2005 г. N 96, в котором в числе прочего было разъяснено, что публичный порядок Российской Федерации "основан на принципах равенства сторон гражданско-правовых отношений, добросовестности их поведения, соразмерности мер гражданско-правовой ответственности последствиям правонарушения с учетом вины". Этим акцент был смещен на материально-правовое значение публичного порядка при его необоснованно расширительном толковании, что в судебной практике приводило к злоупотреблениям, несмотря на то, что в п. 12 этого же Обзора пересмотр по существу третейских решений был прямо запрещен <4>. Несмотря на утвержденный ВАС РФ в 2013 г. Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений <5>, в котором на примере конкретных дел были продемонстрированы подходы к пониманию публичного порядка, ограничивающие необоснованно широкую трактовку данного понятия российскими судами и вполне соответствующие стандартам, сложившимся в иностранных протретейских юрисдикциях, в судебной практике продолжали встречаться случаи "торпедирования" третейских решений со ссылкой на то, что третейский суд якобы неправильно определил базу для исчисления неустойки, не учел разные ставки неустойки для разных сторон договора или недостаточно, по мнению государственного суда, снизил размер неустойки по заявлению ответчика на основании ст. 333 ГК РФ <6>.
(Замазий А.В., Савранский М.Ю.)
("Третейский суд", 2020, N 3/4)Предпосылки для направления практики арбитражных судов по пути необоснованно расширительного понимания категории публичного порядка в сторону оценки правильности применения третейскими судами принципов гражданского права создал п. 29 Обзора практики рассмотрения арбитражными судами дел о признании и приведении в исполнение решений иностранных судов, об оспаривании решений третейских судов и о выдаче исполнительных листов на принудительное исполнение решений третейских судов, содержащегося в информационном письме Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 22 декабря 2005 г. N 96, в котором в числе прочего было разъяснено, что публичный порядок Российской Федерации "основан на принципах равенства сторон гражданско-правовых отношений, добросовестности их поведения, соразмерности мер гражданско-правовой ответственности последствиям правонарушения с учетом вины". Этим акцент был смещен на материально-правовое значение публичного порядка при его необоснованно расширительном толковании, что в судебной практике приводило к злоупотреблениям, несмотря на то, что в п. 12 этого же Обзора пересмотр по существу третейских решений был прямо запрещен <4>. Несмотря на утвержденный ВАС РФ в 2013 г. Обзор практики рассмотрения арбитражными судами дел о применении оговорки о публичном порядке как основания отказа в признании и приведении в исполнение иностранных судебных и арбитражных решений <5>, в котором на примере конкретных дел были продемонстрированы подходы к пониманию публичного порядка, ограничивающие необоснованно широкую трактовку данного понятия российскими судами и вполне соответствующие стандартам, сложившимся в иностранных протретейских юрисдикциях, в судебной практике продолжали встречаться случаи "торпедирования" третейских решений со ссылкой на то, что третейский суд якобы неправильно определил базу для исчисления неустойки, не учел разные ставки неустойки для разных сторон договора или недостаточно, по мнению государственного суда, снизил размер неустойки по заявлению ответчика на основании ст. 333 ГК РФ <6>.
Статья: Политизация права или легализация политики? О justiciability и доктрине "политического вопроса" на примере международного правосудия
(Гальперин М.Л.)
("Международное правосудие", 2020, N 4)Даже те авторы, которые видят в инвестиционном арбитраже признаки зарождающегося уникального и автономного от национальных правопорядков "глобального административного права" (англ.: Global Administrative Law) <26>, "дисциплинирующего" (англ.: disciplining) государства, признают, что, во-первых, международные арбитры коммерчески заинтересованы в своих будущих назначениях на дела, несвободны от иной политической и профессиональной деятельности, несовместимой с их беспристрастностью, соответственно, склонны расширительно толковать компетенцию инвестиционных арбитражей <27>. Во-вторых, в инвестиционном арбитраже разрешаются вопросы деятельности государства по осуществлению публичной власти (в отличие от международного коммерческого арбитража), регуляторных (англ.: regulatory) отношений между сувереном и индивидом, и в-третьих, что наиболее важно, согласие государства на передачу инвестиционному арбитражу, основанному на международном договоре о защите инвестиций, полномочий по разрешению споров, имеет принципиально иную природу, чем в арбитраже коммерческом или инвестиционном арбитраже, основанном на оговорке в коммерческом контракте между государством и конкретным инвестором.
(Гальперин М.Л.)
("Международное правосудие", 2020, N 4)Даже те авторы, которые видят в инвестиционном арбитраже признаки зарождающегося уникального и автономного от национальных правопорядков "глобального административного права" (англ.: Global Administrative Law) <26>, "дисциплинирующего" (англ.: disciplining) государства, признают, что, во-первых, международные арбитры коммерчески заинтересованы в своих будущих назначениях на дела, несвободны от иной политической и профессиональной деятельности, несовместимой с их беспристрастностью, соответственно, склонны расширительно толковать компетенцию инвестиционных арбитражей <27>. Во-вторых, в инвестиционном арбитраже разрешаются вопросы деятельности государства по осуществлению публичной власти (в отличие от международного коммерческого арбитража), регуляторных (англ.: regulatory) отношений между сувереном и индивидом, и в-третьих, что наиболее важно, согласие государства на передачу инвестиционному арбитражу, основанному на международном договоре о защите инвестиций, полномочий по разрешению споров, имеет принципиально иную природу, чем в арбитраже коммерческом или инвестиционном арбитраже, основанном на оговорке в коммерческом контракте между государством и конкретным инвестором.
Статья: Круг действий, влекущих наказание по статье 284.3 УК РФ: проблема толкования нового закона и ее решение
(Скобликов П.А.)
("Российская юстиция", 2024, N 1)Отдельно следует отметить, что юридические лица, учрежденные в нашей стране (в том числе те, в которых принимает участие Россия), нередко заключают международные коммерческие договоры, где, как правило, предусматривается определенный международный коммерческий арбитраж для разрешения споров по договору (арбитражная оговорка). Зачастую ни одна из сторон сделки в учреждении и работе этих арбитражей (в роли судей) не участвует. Это так называемые институциональные арбитражи - institutional arbitration (например, Международный арбитражный суд, Лондонский международный арбитражный суд, Китайская комиссия по международному экономическому и торговому арбитражу и др.). Данные арбитражи являются международными организациями, формально независимыми. В связи с этим если толковать статью 284.3 УК РФ расширительно, а значит, блокировать исполнение решений таких арбитражей с использованием уголовно-правового механизма, то это значительно повредит экономике России и ее имиджу. Многие зарубежные партнеры (возможно, большинство) перестанут заключать договоры с российскими контрагентами, система внешнеэкономических связей нашей страны обрушится. Однако цель законодателя была явно не в том, чтобы нанести ущерб своей стране, и, следовательно, правильным будет ограничительное толкование статьи 284.3 УК РФ.
(Скобликов П.А.)
("Российская юстиция", 2024, N 1)Отдельно следует отметить, что юридические лица, учрежденные в нашей стране (в том числе те, в которых принимает участие Россия), нередко заключают международные коммерческие договоры, где, как правило, предусматривается определенный международный коммерческий арбитраж для разрешения споров по договору (арбитражная оговорка). Зачастую ни одна из сторон сделки в учреждении и работе этих арбитражей (в роли судей) не участвует. Это так называемые институциональные арбитражи - institutional arbitration (например, Международный арбитражный суд, Лондонский международный арбитражный суд, Китайская комиссия по международному экономическому и торговому арбитражу и др.). Данные арбитражи являются международными организациями, формально независимыми. В связи с этим если толковать статью 284.3 УК РФ расширительно, а значит, блокировать исполнение решений таких арбитражей с использованием уголовно-правового механизма, то это значительно повредит экономике России и ее имиджу. Многие зарубежные партнеры (возможно, большинство) перестанут заключать договоры с российскими контрагентами, система внешнеэкономических связей нашей страны обрушится. Однако цель законодателя была явно не в том, чтобы нанести ущерб своей стране, и, следовательно, правильным будет ограничительное толкование статьи 284.3 УК РФ.
Статья: Публичный порядок как основание для отказа в приведении в исполнение иностранного арбитражного решения
(Васильева А.А.)
("Вестник арбитражной практики", 2020, N 6)Несомненно, публичный порядок является категорией достаточно гибкой, поскольку детерминируется различными факторами, которые могут изменяться с течением времени (общественно-политическое устройство, моральные и религиозные ценности, экономическая модель и проч.) <22>, но подразумевается ли под указанной гибкостью возможность произвольного расширительного толкования публичного порядка? Полагаем, что нет.
(Васильева А.А.)
("Вестник арбитражной практики", 2020, N 6)Несомненно, публичный порядок является категорией достаточно гибкой, поскольку детерминируется различными факторами, которые могут изменяться с течением времени (общественно-политическое устройство, моральные и религиозные ценности, экономическая модель и проч.) <22>, но подразумевается ли под указанной гибкостью возможность произвольного расширительного толкования публичного порядка? Полагаем, что нет.