Определение места жительства ребенка после развода
Подборка наиболее важных документов по запросу Определение места жительства ребенка после развода (нормативно–правовые акты, формы, статьи, консультации экспертов и многое другое).
Судебная практика
Позиции судов по спорным вопросам. Гражданский процесс: Подсудность дел о расторжении брака в гражданском процессе
(КонсультантПлюс, 2025)В судебном заседании истица указала, что спора с ответчиком о месте проживания детей не имеется, требования об определении места жительства детей были указаны в исковом заявлении ошибочно, по соглашению между ней и ответчиком место жительства детей определено с матерью.
(КонсультантПлюс, 2025)В судебном заседании истица указала, что спора с ответчиком о месте проживания детей не имеется, требования об определении места жительства детей были указаны в исковом заявлении ошибочно, по соглашению между ней и ответчиком место жительства детей определено с матерью.
Статьи, комментарии, ответы на вопросы
Ситуация: Как определить порядок проживания и воспитания ребенка после развода?
("Электронный журнал "Азбука права", 2025)соглашение о месте жительства ребенка, в котором определяется то, с кем после развода будет проживать ребенок (дети);
("Электронный журнал "Азбука права", 2025)соглашение о месте жительства ребенка, в котором определяется то, с кем после развода будет проживать ребенок (дети);
Статья: Об актуальных вариациях конструкции согласия в семейно-правовой сфере
(Тарусина Н.Н.)
("Семейное и жилищное право", 2024, N 5)Конструкция взаимного согласия играет значимую роль при дифференциации процедуры расторжения брака: административная, если у супругов отсутствуют общие несовершеннолетние дети, и упрощенная судебная - при их наличии (ст. 19, 21 СК РФ). Следует заметить, что последняя, введенная как новелла российского семейного закона (на основе заимствования данного института из европейского права - того периода, когда оно еще могло являться положительным примером в сфере семейно-правового регулирования), до настоящего времени не получила своей адекватной гражданско-процессуальной формы: развод по взаимному согласию ввиду отсутствия на указание вида гражданского судопроизводства подлежит общим правилам исковой формы разрешения семейного дела (за исключением двух элементов - отсутствует необходимость установления причин действительных взаимоотношений сторон, т.е. причин "смерти" брака, и применения примирительной процедуры), что по меньшей мере странно. Особенно если учесть классическое, доктринальное и прикладное, положение о процессе как "форме жизни материального закона". Кроме того, в судебной практике нет единого подхода к применению предписаний ст. 23 СК РФ по вопросу определения судьбы общего ребенка разводящихся супругов: чаще всего мировые судьи удовлетворяются утверждением сторон об отсутствии спора о месте проживания ребенка после прекращения их брака, однако глубинный смысл и предназначение указанной нормы - существенно шире, в том числе предполагает судебную активность при решении данного вопроса (ст. 24 СК РФ), а это может привести к осложнению бракоразводного процесса спором о судьбе ребенка, что, в свою очередь, должно исключить рассмотрение бракоразводного дела мировым судьей <3>.
(Тарусина Н.Н.)
("Семейное и жилищное право", 2024, N 5)Конструкция взаимного согласия играет значимую роль при дифференциации процедуры расторжения брака: административная, если у супругов отсутствуют общие несовершеннолетние дети, и упрощенная судебная - при их наличии (ст. 19, 21 СК РФ). Следует заметить, что последняя, введенная как новелла российского семейного закона (на основе заимствования данного института из европейского права - того периода, когда оно еще могло являться положительным примером в сфере семейно-правового регулирования), до настоящего времени не получила своей адекватной гражданско-процессуальной формы: развод по взаимному согласию ввиду отсутствия на указание вида гражданского судопроизводства подлежит общим правилам исковой формы разрешения семейного дела (за исключением двух элементов - отсутствует необходимость установления причин действительных взаимоотношений сторон, т.е. причин "смерти" брака, и применения примирительной процедуры), что по меньшей мере странно. Особенно если учесть классическое, доктринальное и прикладное, положение о процессе как "форме жизни материального закона". Кроме того, в судебной практике нет единого подхода к применению предписаний ст. 23 СК РФ по вопросу определения судьбы общего ребенка разводящихся супругов: чаще всего мировые судьи удовлетворяются утверждением сторон об отсутствии спора о месте проживания ребенка после прекращения их брака, однако глубинный смысл и предназначение указанной нормы - существенно шире, в том числе предполагает судебную активность при решении данного вопроса (ст. 24 СК РФ), а это может привести к осложнению бракоразводного процесса спором о судьбе ребенка, что, в свою очередь, должно исключить рассмотрение бракоразводного дела мировым судьей <3>.
Нормативные акты
"Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 1 (2024)"
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 29.05.2024)
(ред. от 27.11.2024)Б (мать В) обратилась в суд со встречным иском к А (отцу В) об определении места жительства несовершеннолетней дочери с ней. Не отрицала то обстоятельство, что после расторжения брака дочь осталась проживать с отцом, однако указала, что всегда осуществляла и продолжает осуществлять должный уход за ребенком, занимается ее воспитанием, создает материально-бытовые условия. Дочь привязана к ней и нуждается в ее внимании и заботе. Б (мать В) проживает в квартире, которая находится в благоустроенном районе с развитой инфраструктурой, необходимой для поддержания и полноценного развития дочери.
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 29.05.2024)
(ред. от 27.11.2024)Б (мать В) обратилась в суд со встречным иском к А (отцу В) об определении места жительства несовершеннолетней дочери с ней. Не отрицала то обстоятельство, что после расторжения брака дочь осталась проживать с отцом, однако указала, что всегда осуществляла и продолжает осуществлять должный уход за ребенком, занимается ее воспитанием, создает материально-бытовые условия. Дочь привязана к ней и нуждается в ее внимании и заботе. Б (мать В) проживает в квартире, которая находится в благоустроенном районе с развитой инфраструктурой, необходимой для поддержания и полноценного развития дочери.
"Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации N 3 (2022)"
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 21.12.2022)При таких обстоятельствах судам следовало дать оценку доводам Н. о том, что она имеет существенный интерес в пользовании квартирой, являющейся единственным жильем ее и несовершеннолетних детей, которые посещают учебные и медицинские учреждения, расположенные в данном микрорайоне. Вновь вселившись в спорную квартиру после расторжения брака между сторонами, В. вынудил Н. и несовершеннолетних детей выехать из жилого помещения из-за невозможности совместного проживания.
(утв. Президиумом Верховного Суда РФ 21.12.2022)При таких обстоятельствах судам следовало дать оценку доводам Н. о том, что она имеет существенный интерес в пользовании квартирой, являющейся единственным жильем ее и несовершеннолетних детей, которые посещают учебные и медицинские учреждения, расположенные в данном микрорайоне. Вновь вселившись в спорную квартиру после расторжения брака между сторонами, В. вынудил Н. и несовершеннолетних детей выехать из жилого помещения из-за невозможности совместного проживания.
Статья: Особенности наследования супругом как наследником по закону первой очереди
(Мыскин А.В.)
("Наследственное право", 2022, NN 2, 3)Подводя некий промежуточный итог, можно отметить, что реальный бракоразводный процесс, начавшийся между супругами, может растянуться на значительный промежуток времени. И скорее всего это произойдет, если свой брак супруги будут расторгать не у мирового судьи, а в районном суде общей юрисдикции, соединив с основным исковым требованием о расторжении своего брака еще и требование о разделе совместно нажитого имущества и (или) об определении места жительства ребенка при раздельном проживании родителей, взыскании алиментов на такого несовершеннолетнего ребенка и ряд других взаимосвязанных требований. Судебные процессы по спорам подобного рода могут длиться очень долго (проведение экспертиз об определении рыночной оценки предметов, входящих в состав совместной супружеской собственности, привлечение органов опеки для дачи заключения по делу, с кем целесообразнее оставить проживать ребенка после расторжения брака между родителями, и мн. др. На практике только изготовление решения суда по всем описанным спорам в окончательной форме (мотивированного решения) может затянуться на несколько месяцев. А это, в свою очередь, приведет к отложению момента вступления решения суда в законную силу, в том числе и по вопросу расторжения брака. Решения суда по данным категориям дел достаточно часто обжалуются в апелляционном и кассационном порядке. А это еще лишний раз отложит юридическую точку расторжения брака на весьма длительный срок.
(Мыскин А.В.)
("Наследственное право", 2022, NN 2, 3)Подводя некий промежуточный итог, можно отметить, что реальный бракоразводный процесс, начавшийся между супругами, может растянуться на значительный промежуток времени. И скорее всего это произойдет, если свой брак супруги будут расторгать не у мирового судьи, а в районном суде общей юрисдикции, соединив с основным исковым требованием о расторжении своего брака еще и требование о разделе совместно нажитого имущества и (или) об определении места жительства ребенка при раздельном проживании родителей, взыскании алиментов на такого несовершеннолетнего ребенка и ряд других взаимосвязанных требований. Судебные процессы по спорам подобного рода могут длиться очень долго (проведение экспертиз об определении рыночной оценки предметов, входящих в состав совместной супружеской собственности, привлечение органов опеки для дачи заключения по делу, с кем целесообразнее оставить проживать ребенка после расторжения брака между родителями, и мн. др. На практике только изготовление решения суда по всем описанным спорам в окончательной форме (мотивированного решения) может затянуться на несколько месяцев. А это, в свою очередь, приведет к отложению момента вступления решения суда в законную силу, в том числе и по вопросу расторжения брака. Решения суда по данным категориям дел достаточно часто обжалуются в апелляционном и кассационном порядке. А это еще лишний раз отложит юридическую точку расторжения брака на весьма длительный срок.
Статья: Несколько тезисов о родительстве, осложненном особыми обстоятельствами
(Тарусина Н.Н.)
("Семейное и жилищное право", 2023, N 6)Относительно трансгендерного и однополого родительства, возникшего вследствие смены пола матерью или отцом ребенка, также практически надежного (универсального) решения нет. Например, по одному из дел ярославский суд вынес решение о лишении родительских прав трансгендера (превратившегося из отца в мать N 2), так как ответчик/ответчица настаивала на общении, вопреки категорическому нежеланию на то 12-летнего сына, демонстрировала свои трансгендерные обстоятельства перед его однокашниками, довела ребенка до стресса и необходимости обратиться за помощью к психотерапевту <14>. По другому делу на основании экспертного заключения был удовлетворен иск о порядке общения с ребенком трансгендерного родителя, так как не было установлено фактов его отрицательного влияния на ребенка. Вопрос о лишении родительских прав даже не ставился <15>. Третий случай, напротив, продемонстрировал неблагоприятное развитие событий для субъекта означенного типа: отец, находившийся в стадии преобразования в гендерную женщину, настаивал на определении места проживания 6-летнего сына с ним; причем в качестве одного из юридических оснований истец, ощущавший себя женщиной, ссылался на фактическую презумпцию преимущественного права матери на оставление у нее ребенка после расторжения брака и соответствующую судебную практику (и это при наличии "основной" матери - каков парадокс!). Эксперты не рекомендовали передачу ребенка истцу: 1) из-за психологических особенностей последнего - личностной ригидности, сверхценного характера отношения к своей трансгендерности, явного желания подробно посвящать ребенка в данные обстоятельства 2) и из-за психологических особенностей самого ребенка, возможного усугубления его внутриличностного конфликта <16>. Таким образом, с одной стороны, совершенно очевидно, что однополое родительство, в том числе и возникшее post factum, не отвечает и конституционному, и фактическому смыслу традиционных семейных ценностей и в связи с этим должно "дезавуироваться" (юридически ограничиваться или прекращаться). С другой стороны, интересы конкретного ребенка также составляют традиционную, непреходящую ценность. Перед правоприменителем, а по большому счету - перед законодателем, выстраивается весьма непростая задача поиска баланса, а точнее - гармонизации частных и публичных интересов <17>. Частично данная проблема решается на основе жесткого правового ограничения смены пола, что и происходит в настоящее время. Однако, во-первых, это не снимает проблемы по уже состоявшимся актам подобного рода, во-вторых, граждане могут воспользоваться услугами зарубежных медицинских организаций <18> и тем самым данную проблему постоянно воспроизводить.
(Тарусина Н.Н.)
("Семейное и жилищное право", 2023, N 6)Относительно трансгендерного и однополого родительства, возникшего вследствие смены пола матерью или отцом ребенка, также практически надежного (универсального) решения нет. Например, по одному из дел ярославский суд вынес решение о лишении родительских прав трансгендера (превратившегося из отца в мать N 2), так как ответчик/ответчица настаивала на общении, вопреки категорическому нежеланию на то 12-летнего сына, демонстрировала свои трансгендерные обстоятельства перед его однокашниками, довела ребенка до стресса и необходимости обратиться за помощью к психотерапевту <14>. По другому делу на основании экспертного заключения был удовлетворен иск о порядке общения с ребенком трансгендерного родителя, так как не было установлено фактов его отрицательного влияния на ребенка. Вопрос о лишении родительских прав даже не ставился <15>. Третий случай, напротив, продемонстрировал неблагоприятное развитие событий для субъекта означенного типа: отец, находившийся в стадии преобразования в гендерную женщину, настаивал на определении места проживания 6-летнего сына с ним; причем в качестве одного из юридических оснований истец, ощущавший себя женщиной, ссылался на фактическую презумпцию преимущественного права матери на оставление у нее ребенка после расторжения брака и соответствующую судебную практику (и это при наличии "основной" матери - каков парадокс!). Эксперты не рекомендовали передачу ребенка истцу: 1) из-за психологических особенностей последнего - личностной ригидности, сверхценного характера отношения к своей трансгендерности, явного желания подробно посвящать ребенка в данные обстоятельства 2) и из-за психологических особенностей самого ребенка, возможного усугубления его внутриличностного конфликта <16>. Таким образом, с одной стороны, совершенно очевидно, что однополое родительство, в том числе и возникшее post factum, не отвечает и конституционному, и фактическому смыслу традиционных семейных ценностей и в связи с этим должно "дезавуироваться" (юридически ограничиваться или прекращаться). С другой стороны, интересы конкретного ребенка также составляют традиционную, непреходящую ценность. Перед правоприменителем, а по большому счету - перед законодателем, выстраивается весьма непростая задача поиска баланса, а точнее - гармонизации частных и публичных интересов <17>. Частично данная проблема решается на основе жесткого правового ограничения смены пола, что и происходит в настоящее время. Однако, во-первых, это не снимает проблемы по уже состоявшимся актам подобного рода, во-вторых, граждане могут воспользоваться услугами зарубежных медицинских организаций <18> и тем самым данную проблему постоянно воспроизводить.
Статья: Обзор правовых позиций Верховного Суда Российской Федерации по вопросам частного права за март 2022 года
(Автонова Е.Д., Гвоздева С.В., Карапетов А.Г., Сбитнев Ю.В., Трофимов С.В., Фетисова Е.М.)
("Вестник экономического правосудия Российской Федерации", 2022, N 5)Если физическое лицо (дедушка) обращается с иском о признании утратившим право пользования жилым помещением другого физического лица (внучки), мотивируя свои требования тем, что ему и членам семьи по договору социального найма предоставлено жилое помещение, его сын вступил в брак, дочь сына от брака была зарегистрирована в квартире, затем брак был расторгнут, жена сына и дочь выехали из квартиры, а сын постоянно проживает в другом месте, то вывод судов об утрате внучкой права пользования неверен, поскольку место жительства внучки по соглашению родителей определено с отцом, и то обстоятельство, что впоследствии (после расторжения брака и признания места жительства внучки с отцом) отец добровольно выехал из жилого помещения и проживает по другому месту жительства, не влияет на право пользования несовершеннолетней с учетом необходимости наилучшего обеспечения интересов ребенка.
(Автонова Е.Д., Гвоздева С.В., Карапетов А.Г., Сбитнев Ю.В., Трофимов С.В., Фетисова Е.М.)
("Вестник экономического правосудия Российской Федерации", 2022, N 5)Если физическое лицо (дедушка) обращается с иском о признании утратившим право пользования жилым помещением другого физического лица (внучки), мотивируя свои требования тем, что ему и членам семьи по договору социального найма предоставлено жилое помещение, его сын вступил в брак, дочь сына от брака была зарегистрирована в квартире, затем брак был расторгнут, жена сына и дочь выехали из квартиры, а сын постоянно проживает в другом месте, то вывод судов об утрате внучкой права пользования неверен, поскольку место жительства внучки по соглашению родителей определено с отцом, и то обстоятельство, что впоследствии (после расторжения брака и признания места жительства внучки с отцом) отец добровольно выехал из жилого помещения и проживает по другому месту жительства, не влияет на право пользования несовершеннолетней с учетом необходимости наилучшего обеспечения интересов ребенка.
Статья: Исполнение решения суда об определении места жительства ребенка при раздельном проживании родителей
(Горожанкина Е.Н.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2024, N 7)Достаточно серьезная проблема, которая может возникнуть при исполнении решения суда об определении места жительства ребенка при раздельном проживании родителей, а порой и при рассмотрении дела в суде, - это сокрытие ребенка одним из родителей. "Как показывает практика, наличие вступившего в силу решения суда о месте жительства ребенка с одним из родителей после расторжения брака не гарантирует его исполнение вторым родителем" <3>. В данном случае реальных мер "противодействия" такому поведению родителя практически нет. Согласно ч. 11 ст. 30 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" <4> (далее - ФЗ N 229-ФЗ) если исполнительный документ впервые поступил в службу судебных приставов, то судебный пристав-исполнитель в постановлении о возбуждении исполнительного производства устанавливает срок для добровольного исполнения должником содержащихся в исполнительном документе требований и предупреждает должника о принудительном исполнении указанных требований по истечении срока для добровольного исполнения с взысканием с него исполнительского сбора и расходов по совершению исполнительных действий. В случае если должник добровольно не исполнил решение, у судебного пристава-исполнителя возникает право на принудительное исполнение посредством так называемых мер принудительного исполнения, закрепленных в ч. 3 ст. 68 ФЗ N 229-ФЗ. В случае исполнения требования суда денежного характера у судебного пристава-исполнителя имеется большой круг реальных мер для принудительного исполнения, которыми он может воспользоваться. Например, если суд решил удовлетворить исковые требования и обязал ответчика выплатить истцу убытки, то судебный пристав-исполнитель может обратить взыскание на денежные средства, хранящиеся на счетах должника. Вместе с тем, если перед судебным приставом-исполнителем стоит задача исполнить решение суда об определении места жительства ребенка и одна из сторон отказывается передать ребенка другой стороне, меры для принудительного исполнения по сути неясны. В Федеральном законе N 229-ФЗ содержится специальная ст. 109.3, регулирующая исполнение содержащихся в исполнительных документах требований об отобрании или о передаче ребенка, порядке общения с ребенком. Вместе с тем данная статья не разрешает все проблемы.
(Горожанкина Е.Н.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2024, N 7)Достаточно серьезная проблема, которая может возникнуть при исполнении решения суда об определении места жительства ребенка при раздельном проживании родителей, а порой и при рассмотрении дела в суде, - это сокрытие ребенка одним из родителей. "Как показывает практика, наличие вступившего в силу решения суда о месте жительства ребенка с одним из родителей после расторжения брака не гарантирует его исполнение вторым родителем" <3>. В данном случае реальных мер "противодействия" такому поведению родителя практически нет. Согласно ч. 11 ст. 30 Федерального закона от 2 октября 2007 г. N 229-ФЗ "Об исполнительном производстве" <4> (далее - ФЗ N 229-ФЗ) если исполнительный документ впервые поступил в службу судебных приставов, то судебный пристав-исполнитель в постановлении о возбуждении исполнительного производства устанавливает срок для добровольного исполнения должником содержащихся в исполнительном документе требований и предупреждает должника о принудительном исполнении указанных требований по истечении срока для добровольного исполнения с взысканием с него исполнительского сбора и расходов по совершению исполнительных действий. В случае если должник добровольно не исполнил решение, у судебного пристава-исполнителя возникает право на принудительное исполнение посредством так называемых мер принудительного исполнения, закрепленных в ч. 3 ст. 68 ФЗ N 229-ФЗ. В случае исполнения требования суда денежного характера у судебного пристава-исполнителя имеется большой круг реальных мер для принудительного исполнения, которыми он может воспользоваться. Например, если суд решил удовлетворить исковые требования и обязал ответчика выплатить истцу убытки, то судебный пристав-исполнитель может обратить взыскание на денежные средства, хранящиеся на счетах должника. Вместе с тем, если перед судебным приставом-исполнителем стоит задача исполнить решение суда об определении места жительства ребенка и одна из сторон отказывается передать ребенка другой стороне, меры для принудительного исполнения по сути неясны. В Федеральном законе N 229-ФЗ содержится специальная ст. 109.3, регулирующая исполнение содержащихся в исполнительных документах требований об отобрании или о передаче ребенка, порядке общения с ребенком. Вместе с тем данная статья не разрешает все проблемы.
"Справочник по доказыванию в гражданском судопроизводстве"
(7-е издание, дополненное и переработанное)
(под ред. И.В. Решетниковой)
("НОРМА", "ИНФРА-М", 2021)Кроме того, предмет доказывания усложняется, если одним из супругов заявлены требования, которые могут быть рассмотрены совместно с иском о расторжении брака (определение места жительства ребенка, взыскание алиментов, раздел имущества и т.д.).
(7-е издание, дополненное и переработанное)
(под ред. И.В. Решетниковой)
("НОРМА", "ИНФРА-М", 2021)Кроме того, предмет доказывания усложняется, если одним из супругов заявлены требования, которые могут быть рассмотрены совместно с иском о расторжении брака (определение места жительства ребенка, взыскание алиментов, раздел имущества и т.д.).
Статья: Состояние здоровья как юридический факт в семейно-правовой сфере
(Тарусина Н.Н.)
("Медицинское право", 2024, N 2)Классику медицинских аспектов институтов родительства или иного попечения над детьми составляют правила о доказательственном значении различных медицинских экспертиз по делам об установлении/оспаривании отцовства (крайне редко - материнства), а также юридическом значении психического или иного заболевания отца/матери/опекуна/усыновителя, оказывающего существенное влияние на процесс воспитания ребенка. Так, психически нездоровые мать/отец (тем более - лишенные в связи с этим дееспособности) могут быть ограничены в родительских правах (ст. 73 СК РФ), а хронические алкоголики/наркоманы - лишены родительских прав <3> (ст. 69 СК РФ); кандидаты в опекуны/усыновители не смогут приобрести просимого семейно-правового статуса, характеристика их состояния здоровья в целом имеет важное значение для положительного решения вопроса; ухудшение же их здоровья формирует основание для прекращения опеки/усыновления как по их инициативе, так и по инициативе органов опеки и попечительства (ст. 141, 148.1 СК РФ). В этом же классическом ряду находится и обязанность законных воспитателей всех типов заботиться о здоровье ребенка (ч. 1 ст. 63 СК РФ). В то же время, например, факт психического нездоровья родителя не всегда является правопрекращающим. Так, по одному из дел суд, несмотря на душевное заболевание матери (страдала параноидной шизофренией), удовлетворил ее иск о реализации права на общение с сыном 6 лет, проживавшим с отцом, приняв во внимание положительное заключение судебно-психиатрической экспертизы (мать находится в состоянии стабильной ремиссии, добросовестно посещает врача-психиатра; ребенок привязан к ней, отказ в общении может вызвать у него психосоматические расстройства и т.д.) <4>. Из современных аспектов проблематики материнства и отцовства следует выделить три. Первый: учет позиции мужчины в вопросе сохранения беременности жены или партнерши по иному союзу. Полагаем, что на регулятивном уровне взаимность, как правило, наличествует. Однако в обратном случае прибегать к охране соответствующих интересов мужчины нельзя - право женщины распоряжаться своим телом, своим здоровьем (как в рамках решения о сохранении беременности, так и в случае принятия решения об аборте) составляет доминанту. Между тем в доктрине высказываются и другие точки зрения. Например, предлагается закрепить в законе правило о нераспространении на мужчину статуса отца ребенка, рожденного вне брака, если отцовство было установлено в судебном порядке, т.е. принудительно (в том числе исключив алиментные обязательства) <5>. В проявление подобного образца "маскулинной ментальности" явно не закладывается идея об ответственности обоих партнеров (а не только женщины) за результат своих отношений <6>. Второй: реакция законодателя и/или правоприменителя на однополое родительство, возникшее вследствие смены пола. До настоящего времени универсального подхода не выработано. Так, по одному из дел было вынесено решение о лишении "мамы-2" ("экс-отца") родительских прав в отношении сына 12 лет, поскольку своим поведением "она" отрицательно влияла на его психическое самочувствие <7>, а по другому делу был удовлетворен иск трансгендерного родителя о порядке общения с ребенком, так как экспертиза не усмотрела обстоятельств негативного характера в их взаимоотношениях. Третий случай, напротив, продемонстрировал неблагоприятное развитие событий для будущего трансгендера: отец, находившийся в стадии преобразования в гендерную женщину, настаивал на определении места проживания 6-летнего сына с ним; в качестве одного из юридических оснований истец, уже "ощущавший себя женщиной", ссылался на сформированную судебной практикой правоприменительную презумпцию преимущественного права матери на оставление у нее ребенка после расторжения брака. Эксперты не рекомендовали передачу ребенка истцу, воспринимавшему свою будущую трансгендерность как "сверхценность" и склонному навязывать свои взгляды ребенку, что могло спровоцировать у него внутриличностный конфликт <8>. Несмотря на очевидную сложность вопроса, все же полагаем, что законодателю либо высшей судебной инстанции необходимо определиться, ибо допущение однополого родительства явно не соответствует традиционным семейным ценностям, которые составляют одну из конституционных основ российского общества. При этом неизбежно придется взвесить на "весах разума" ценность поддержки традиционной семьи и ценность обеспечения действительных интересов ребенка.
(Тарусина Н.Н.)
("Медицинское право", 2024, N 2)Классику медицинских аспектов институтов родительства или иного попечения над детьми составляют правила о доказательственном значении различных медицинских экспертиз по делам об установлении/оспаривании отцовства (крайне редко - материнства), а также юридическом значении психического или иного заболевания отца/матери/опекуна/усыновителя, оказывающего существенное влияние на процесс воспитания ребенка. Так, психически нездоровые мать/отец (тем более - лишенные в связи с этим дееспособности) могут быть ограничены в родительских правах (ст. 73 СК РФ), а хронические алкоголики/наркоманы - лишены родительских прав <3> (ст. 69 СК РФ); кандидаты в опекуны/усыновители не смогут приобрести просимого семейно-правового статуса, характеристика их состояния здоровья в целом имеет важное значение для положительного решения вопроса; ухудшение же их здоровья формирует основание для прекращения опеки/усыновления как по их инициативе, так и по инициативе органов опеки и попечительства (ст. 141, 148.1 СК РФ). В этом же классическом ряду находится и обязанность законных воспитателей всех типов заботиться о здоровье ребенка (ч. 1 ст. 63 СК РФ). В то же время, например, факт психического нездоровья родителя не всегда является правопрекращающим. Так, по одному из дел суд, несмотря на душевное заболевание матери (страдала параноидной шизофренией), удовлетворил ее иск о реализации права на общение с сыном 6 лет, проживавшим с отцом, приняв во внимание положительное заключение судебно-психиатрической экспертизы (мать находится в состоянии стабильной ремиссии, добросовестно посещает врача-психиатра; ребенок привязан к ней, отказ в общении может вызвать у него психосоматические расстройства и т.д.) <4>. Из современных аспектов проблематики материнства и отцовства следует выделить три. Первый: учет позиции мужчины в вопросе сохранения беременности жены или партнерши по иному союзу. Полагаем, что на регулятивном уровне взаимность, как правило, наличествует. Однако в обратном случае прибегать к охране соответствующих интересов мужчины нельзя - право женщины распоряжаться своим телом, своим здоровьем (как в рамках решения о сохранении беременности, так и в случае принятия решения об аборте) составляет доминанту. Между тем в доктрине высказываются и другие точки зрения. Например, предлагается закрепить в законе правило о нераспространении на мужчину статуса отца ребенка, рожденного вне брака, если отцовство было установлено в судебном порядке, т.е. принудительно (в том числе исключив алиментные обязательства) <5>. В проявление подобного образца "маскулинной ментальности" явно не закладывается идея об ответственности обоих партнеров (а не только женщины) за результат своих отношений <6>. Второй: реакция законодателя и/или правоприменителя на однополое родительство, возникшее вследствие смены пола. До настоящего времени универсального подхода не выработано. Так, по одному из дел было вынесено решение о лишении "мамы-2" ("экс-отца") родительских прав в отношении сына 12 лет, поскольку своим поведением "она" отрицательно влияла на его психическое самочувствие <7>, а по другому делу был удовлетворен иск трансгендерного родителя о порядке общения с ребенком, так как экспертиза не усмотрела обстоятельств негативного характера в их взаимоотношениях. Третий случай, напротив, продемонстрировал неблагоприятное развитие событий для будущего трансгендера: отец, находившийся в стадии преобразования в гендерную женщину, настаивал на определении места проживания 6-летнего сына с ним; в качестве одного из юридических оснований истец, уже "ощущавший себя женщиной", ссылался на сформированную судебной практикой правоприменительную презумпцию преимущественного права матери на оставление у нее ребенка после расторжения брака. Эксперты не рекомендовали передачу ребенка истцу, воспринимавшему свою будущую трансгендерность как "сверхценность" и склонному навязывать свои взгляды ребенку, что могло спровоцировать у него внутриличностный конфликт <8>. Несмотря на очевидную сложность вопроса, все же полагаем, что законодателю либо высшей судебной инстанции необходимо определиться, ибо допущение однополого родительства явно не соответствует традиционным семейным ценностям, которые составляют одну из конституционных основ российского общества. При этом неизбежно придется взвесить на "весах разума" ценность поддержки традиционной семьи и ценность обеспечения действительных интересов ребенка.
Статья: Спор о признании гражданина утратившим право пользования жилым помещением по договору социального найма (на основании судебной практики Московского городского суда)
("Электронный журнал "Помощник адвоката", 2025)Суд может квалифицировать период отсутствия ответчика в жилом помещении после расторжения брака, который составил менее шести месяцев, как кратковременный и признать, что отсутствие ответчика в квартире не носило постоянного и длительного характера.
("Электронный журнал "Помощник адвоката", 2025)Суд может квалифицировать период отсутствия ответчика в жилом помещении после расторжения брака, который составил менее шести месяцев, как кратковременный и признать, что отсутствие ответчика в квартире не носило постоянного и длительного характера.
Статья: Спор об определении места жительства ребенка при раздельном проживании родителей: история и современность
(Леканова Е.Е.)
("Актуальные проблемы российского права", 2024, N 1)2. До 1928 г. рассмотрение дел об определении места жительства ребенка было весьма непрофессиональным. Исследование доказательств должным образом не производилось. Ни законодатель, ни правоприменитель не требовали, чтобы специализированные органы обследовали жилищные условия родителей при выборе того из них, кто будет воспитывать ребенка в случае расторжения брака. В судебных актах отсутствовало и надлежащее обоснование принятого судом решения. В большинстве случаев дети оставались по умолчанию с матерями, несмотря на то что отцы также претендовали на их воспитание.
(Леканова Е.Е.)
("Актуальные проблемы российского права", 2024, N 1)2. До 1928 г. рассмотрение дел об определении места жительства ребенка было весьма непрофессиональным. Исследование доказательств должным образом не производилось. Ни законодатель, ни правоприменитель не требовали, чтобы специализированные органы обследовали жилищные условия родителей при выборе того из них, кто будет воспитывать ребенка в случае расторжения брака. В судебных актах отсутствовало и надлежащее обоснование принятого судом решения. В большинстве случаев дети оставались по умолчанию с матерями, несмотря на то что отцы также претендовали на их воспитание.
Статья: Медиация и цифровые технологии в спорах о воспитании детей
(Горожанкина Е.Н.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2023, N 8)Вместе с тем показатель числа разводов и соответственно споров, связанных с воспитанием детей, постоянно растет. По сравнению с 2007 г., когда показатель судебных споров о воспитании детей составлял 12 695, в настоящее время он возрос более чем в 2 раза. Пик рассмотрения данной категории споров наблюдался в 2014 г. - 35 178 и в 2015 г. - 36 177. Рекордно низкий показатель имел место в 2020 г. - 12 495, что представляется возможным связать с введением разного рода ограничительных мер в связи с коронавирусом (COVID-19). Таким образом, количество споров растет, а процент споров, разрешаемых посредством медиации, стоит на месте. Данный вывод не может не огорчать, поскольку медиация имеет огромный потенциал и массу плюсов. В большинстве случаев, когда именно суд решает, с кем будет проживать ребенок после расторжения брака и каков будет порядок общения отдельно проживающего родителя с ребенком, речь идет скорее об императивном решении, нежели о компромиссе, который достигли стороны, в отличие от медиации, которая стремится именно к тому, чтобы стороны пришли к взаимоприемлемому решению, которое так или иначе устраивало бы обоих. Рассмотрение дела в суде завершается вынесением решения, то есть суд решает, какие действия должны совершить стороны, и исполнение данного решения может обеспечиваться принудительной силой; вместе с тем медиация завершается медиативным соглашением, в котором стороны пришли к соглашению, к согласию по тем или иным вопросам и которое подлежит исполнению на основе принципов добровольности и добросовестности сторон. Задача суда состоит в том, чтобы правильно и своевременно рассмотреть и разрешить дело в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, организаций, прав и интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, других лиц, являющихся субъектами гражданских, трудовых или иных правоотношений (ст. 2 ГПК РФ). В то же время задача медиатора состоит в том, чтобы стороны пришли к соглашению, медиатор не может принять за стороны какое-либо решение, они должны прийти к нему сами на основе принципов добровольности и сотрудничества, медиатор лишь помогает сторонам услышать друг друга. Таким образом, у суда и медиатора несколько разные функции. Безусловно, в "идеальной картине мира" любое дело должно оканчиваться именно соглашением сторон, а не императивным решением суда; но в некоторых категориях дел особенно важно, чтобы стороны пришли именно к соглашению, и одна из таких категорий дел - это споры о воспитании детей, и тому есть ряд причин. Во-первых, ребенок так или иначе всегда будет вовлечен в данный спор, и независимо от возраста - 5 лет или 16 лет это все равно ребенок, психика которого еще нестабильна. Уже сам факт развода родителей оказывает негативное влияние на ребенка, на его психику, и чем более "громким", более "агрессивным" будет развод, тем больше это повлияет на ребенка. В связи с этим родители должны приложить все усилия, чтобы при разводе причинить ребенку как можно меньше вреда, поскольку одной из обязанностей родителей, в соответствии с п. 1 ст. 63 СК РФ, является обязанность заботиться о здоровье своих детей, в том числе и психическом. Во-вторых, грамотное решение суда еще не означает, что решение вопроса об определении места жительства ребенка завершено, поскольку имеет место проблема исполнения решений судов об определении места жительства детей при расторжении брака родителей. Исполнение решения является не менее важным, чем его принятие, а его неисполнение нивелирует работу самого суда. Одна из проблем, существующих на стадии исполнения решения суда, а иногда и на стадии рассмотрения дела, это сокрытие ребенка одним из родителей. "Как показывает практика, наличие вступившего в силу решения суда о месте жительства ребенка с одним из родителей после расторжения брака не гарантирует его исполнение вторым родителем" <5>. Мер воздействия в данном случае практически нет, а последствия могут иметь крайне негативный характер для всех сторон и в первую очередь для ребенка, который становится "потерпевшим" в данной ситуации. Очень часто в спорах о воспитании детей родитель не передает ребенка другому родителю или полностью нарушает график общения отдельно проживающего родителя с ребенком, аргументируя это тем, что он категорически не согласен с решением суда и исполнять его не будет. Также, как правило, в таких случаях попытки "вразумить" такого родителя оказываются безуспешными, а ситуация становится практически безвыходной, поскольку российское законодательство не отвечает на вопрос о том, как исполнять решения суда об определении места жительства детей и графике общения отдельно проживающего родителя с ребенком. В мае 2020 г. Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации предпринял попытку устранить указанный пробел путем закрепления в законодательстве права судебного пристава-исполнителя физически передавать ребенка от одного родителя другому. Данный законопроект поддержало Правительство Российской Федерации. Разработчики законопроекта не учли большое количество обстоятельств, в связи с чем законопроект получился достаточно противоречивым и противоречащим интересам "главного участника исполнительного производства" - ребенка. "На необходимость соблюдения интересов ребенка как одну из задач исполнительного производства указывают и практики" <6>. Законопроект, по сути, дает судебным приставам-исполнителям право на "грубую силу", что недопустимо в отношении детей. Множество психологов утверждают, что все проблемы "идут из детства" и одна из таких сцен, пережитых в детстве, когда ребенка насильно забирают у одного родителя и передают другому, может повлечь за собой психологическую травму, а возможно, и психические расстройства, которые могут дать о себе знать в будущем. Методы силы в данном случае отвечают не интересам детей, а, скорее, интересам родителей, которые, подобно двум женщинам в притче о царе Соломоне, готовы "разрубить" ребенка, лишь бы он достался ему. Таким образом, "процесс исполнения судебных решений, касающихся судьбы детей, является сложным и весьма неоднозначным и неразрывно связан со многими психологическими аспектами лиц, участвующих в нем, которые необходимо принимать во внимание" <7>. Именно поэтому в спорах о воспитании детей так важна медиация, которая может помочь свести до минимума ту сложность и неоднозначность, которая присутствует в таких делах, и "способна обеспечить гуманистический и одновременно прагматичный подход к урегулированию самых сложных конфликтов" <8>.
(Горожанкина Е.Н.)
("Арбитражный и гражданский процесс", 2023, N 8)Вместе с тем показатель числа разводов и соответственно споров, связанных с воспитанием детей, постоянно растет. По сравнению с 2007 г., когда показатель судебных споров о воспитании детей составлял 12 695, в настоящее время он возрос более чем в 2 раза. Пик рассмотрения данной категории споров наблюдался в 2014 г. - 35 178 и в 2015 г. - 36 177. Рекордно низкий показатель имел место в 2020 г. - 12 495, что представляется возможным связать с введением разного рода ограничительных мер в связи с коронавирусом (COVID-19). Таким образом, количество споров растет, а процент споров, разрешаемых посредством медиации, стоит на месте. Данный вывод не может не огорчать, поскольку медиация имеет огромный потенциал и массу плюсов. В большинстве случаев, когда именно суд решает, с кем будет проживать ребенок после расторжения брака и каков будет порядок общения отдельно проживающего родителя с ребенком, речь идет скорее об императивном решении, нежели о компромиссе, который достигли стороны, в отличие от медиации, которая стремится именно к тому, чтобы стороны пришли к взаимоприемлемому решению, которое так или иначе устраивало бы обоих. Рассмотрение дела в суде завершается вынесением решения, то есть суд решает, какие действия должны совершить стороны, и исполнение данного решения может обеспечиваться принудительной силой; вместе с тем медиация завершается медиативным соглашением, в котором стороны пришли к соглашению, к согласию по тем или иным вопросам и которое подлежит исполнению на основе принципов добровольности и добросовестности сторон. Задача суда состоит в том, чтобы правильно и своевременно рассмотреть и разрешить дело в целях защиты нарушенных или оспариваемых прав, свобод и законных интересов граждан, организаций, прав и интересов Российской Федерации, субъектов Российской Федерации, муниципальных образований, других лиц, являющихся субъектами гражданских, трудовых или иных правоотношений (ст. 2 ГПК РФ). В то же время задача медиатора состоит в том, чтобы стороны пришли к соглашению, медиатор не может принять за стороны какое-либо решение, они должны прийти к нему сами на основе принципов добровольности и сотрудничества, медиатор лишь помогает сторонам услышать друг друга. Таким образом, у суда и медиатора несколько разные функции. Безусловно, в "идеальной картине мира" любое дело должно оканчиваться именно соглашением сторон, а не императивным решением суда; но в некоторых категориях дел особенно важно, чтобы стороны пришли именно к соглашению, и одна из таких категорий дел - это споры о воспитании детей, и тому есть ряд причин. Во-первых, ребенок так или иначе всегда будет вовлечен в данный спор, и независимо от возраста - 5 лет или 16 лет это все равно ребенок, психика которого еще нестабильна. Уже сам факт развода родителей оказывает негативное влияние на ребенка, на его психику, и чем более "громким", более "агрессивным" будет развод, тем больше это повлияет на ребенка. В связи с этим родители должны приложить все усилия, чтобы при разводе причинить ребенку как можно меньше вреда, поскольку одной из обязанностей родителей, в соответствии с п. 1 ст. 63 СК РФ, является обязанность заботиться о здоровье своих детей, в том числе и психическом. Во-вторых, грамотное решение суда еще не означает, что решение вопроса об определении места жительства ребенка завершено, поскольку имеет место проблема исполнения решений судов об определении места жительства детей при расторжении брака родителей. Исполнение решения является не менее важным, чем его принятие, а его неисполнение нивелирует работу самого суда. Одна из проблем, существующих на стадии исполнения решения суда, а иногда и на стадии рассмотрения дела, это сокрытие ребенка одним из родителей. "Как показывает практика, наличие вступившего в силу решения суда о месте жительства ребенка с одним из родителей после расторжения брака не гарантирует его исполнение вторым родителем" <5>. Мер воздействия в данном случае практически нет, а последствия могут иметь крайне негативный характер для всех сторон и в первую очередь для ребенка, который становится "потерпевшим" в данной ситуации. Очень часто в спорах о воспитании детей родитель не передает ребенка другому родителю или полностью нарушает график общения отдельно проживающего родителя с ребенком, аргументируя это тем, что он категорически не согласен с решением суда и исполнять его не будет. Также, как правило, в таких случаях попытки "вразумить" такого родителя оказываются безуспешными, а ситуация становится практически безвыходной, поскольку российское законодательство не отвечает на вопрос о том, как исполнять решения суда об определении места жительства детей и графике общения отдельно проживающего родителя с ребенком. В мае 2020 г. Совет Федерации Федерального Собрания Российской Федерации предпринял попытку устранить указанный пробел путем закрепления в законодательстве права судебного пристава-исполнителя физически передавать ребенка от одного родителя другому. Данный законопроект поддержало Правительство Российской Федерации. Разработчики законопроекта не учли большое количество обстоятельств, в связи с чем законопроект получился достаточно противоречивым и противоречащим интересам "главного участника исполнительного производства" - ребенка. "На необходимость соблюдения интересов ребенка как одну из задач исполнительного производства указывают и практики" <6>. Законопроект, по сути, дает судебным приставам-исполнителям право на "грубую силу", что недопустимо в отношении детей. Множество психологов утверждают, что все проблемы "идут из детства" и одна из таких сцен, пережитых в детстве, когда ребенка насильно забирают у одного родителя и передают другому, может повлечь за собой психологическую травму, а возможно, и психические расстройства, которые могут дать о себе знать в будущем. Методы силы в данном случае отвечают не интересам детей, а, скорее, интересам родителей, которые, подобно двум женщинам в притче о царе Соломоне, готовы "разрубить" ребенка, лишь бы он достался ему. Таким образом, "процесс исполнения судебных решений, касающихся судьбы детей, является сложным и весьма неоднозначным и неразрывно связан со многими психологическими аспектами лиц, участвующих в нем, которые необходимо принимать во внимание" <7>. Именно поэтому в спорах о воспитании детей так важна медиация, которая может помочь свести до минимума ту сложность и неоднозначность, которая присутствует в таких делах, и "способна обеспечить гуманистический и одновременно прагматичный подход к урегулированию самых сложных конфликтов" <8>.
Статья: О правовых позициях судов по делам об охране и защите интересов ребенка при реализации права пользования жилым помещением
(Тарусина Н.Н., Миролюбова О.Г.)
("Семейное и жилищное право", 2022, N 1)В другом деле со схожими обстоятельствами Верховный Суд РФ отменил решение и определение судов первой и апелляционной инстанций о признании утратившими право пользования жилым помещением несовершеннолетней П.П. и ее матери П.Ю. С иском обратилась собственник жилого помещения - бабушка несовершеннолетней П.П. Удовлетворяя исковые требования, суды исходили из того, что П.П. и П.Ю. были вселены в жилое помещение с согласия истца как члены ее семьи, однако после расторжения брака между сыном истца и П.Ю. перестали быть членами семьи собственника. Отменяя акты нижестоящих судов и отправляя дело на новое рассмотрение, Верховный Суд указал, что суды не учли факт вселения несовершеннолетней П.П. в жилое помещение в качестве члена семьи собственника (ее бабушки) по месту жительства своих родителей <16>.
(Тарусина Н.Н., Миролюбова О.Г.)
("Семейное и жилищное право", 2022, N 1)В другом деле со схожими обстоятельствами Верховный Суд РФ отменил решение и определение судов первой и апелляционной инстанций о признании утратившими право пользования жилым помещением несовершеннолетней П.П. и ее матери П.Ю. С иском обратилась собственник жилого помещения - бабушка несовершеннолетней П.П. Удовлетворяя исковые требования, суды исходили из того, что П.П. и П.Ю. были вселены в жилое помещение с согласия истца как члены ее семьи, однако после расторжения брака между сыном истца и П.Ю. перестали быть членами семьи собственника. Отменяя акты нижестоящих судов и отправляя дело на новое рассмотрение, Верховный Суд указал, что суды не учли факт вселения несовершеннолетней П.П. в жилое помещение в качестве члена семьи собственника (ее бабушки) по месту жительства своих родителей <16>.