IV. Конституционные основы уголовной юстиции

7. Определением от 3 июля 2025 года N 1839-О Конституционный Суд проанализировал положения части 1 статьи 15 Федерального закона от 3 декабря 2008 года N 242-ФЗ "О государственной геномной регистрации в Российской Федерации" и частей первой и второй статьи 161 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

В соответствии с частью 1 статьи 15 Федерального закона "О государственной геномной регистрации в Российской Федерации" право на использование геномной информации имеют суды, органы предварительного следствия, органы дознания и органы, осуществляющие оперативно-розыскную деятельность.

Согласно статье 161 УПК Российской Федерации данные предварительного расследования не подлежат разглашению, за исключением случаев, предусмотренных частями второй, четвертой и шестой этой статьи (часть первая); данные предварительного расследования могут быть преданы гласности лишь с разрешения следователя или дознавателя и только в том объеме, в каком ими будет признано это допустимым, если разглашение не противоречит интересам предварительного расследования и не связано с нарушением прав, свобод и законных интересов участников уголовного судопроизводства (часть вторая).

Как отметил Конституционный Суд, находящаяся в федеральной базе данных геномная информация фактически рассматривается в качестве служебной, вспомогательной (криминалистически значимой) информации в правоохранительной деятельности, и с таким ее значением согласуется оспариваемая часть 1 статьи 15 Федерального закона "О государственной геномной регистрации в Российской Федерации". Тем самым не предполагается, по общему правилу, получение подозреваемым или обвиняемым, его защитником или законным представителем либо близким родственником умершего подозреваемого или обвиняемого сведений непосредственно от оператора федеральной базы данных геномной информации.

Установленный статьей 161 УПК Российской Федерации запрет на разглашение данных предварительного расследования предполагает недопустимость их передачи (распространения) лицам, не являющимся участниками уголовного судопроизводства, или в объеме, превышающем пределы необходимости и достаточности для реализации права на обжалование решений и действий (бездействия) органов, осуществляющих уголовное преследование, в той мере, в какой эти действия и решения затрагивают интересы указанных лиц. В соотношении с процессуальными правами подозреваемых, обвиняемых, а в случае их смерти - их близких родственников, возражающих против прекращения уголовного дела в связи с их смертью, это означает, в частности, отсутствие необходимости предоставлять лицам те сведения, которые прямо не затрагивают их (их умерших близких родственников) уголовное преследование и которые при своем разглашении потенциально способны оказать негативное влияние на расследование других дел. К таким сведениям - исходя из конкретных обстоятельств - может быть отнесена информация о совпадении или несовпадении генетического профиля подозреваемого или обвиняемого с другими записями в базах данных, поскольку разглашение такой информации способно отрицательно повлиять на предварительное расследование других уголовных дел, сделав потенциально доступной информацию для лиц, в отношении которых ведется или может быть осуществлено уголовное преследование и которые могут использовать эту информацию с целью уклонения от правосудия.

При этом в случае возникновения в ходе осуществления органами предварительного расследования процессуальной деятельности, связанной с выявлением причастности умершего к совершению преступления, оснований прекращения уголовного дела в связи со смертью обвиняемого, подозреваемого, их близким родственникам предоставляются необходимые и достаточные процессуальные права, указанные выше, в том числе ввиду проведения генетической (молекулярно-генетической) экспертизы и оценки ее результатов.

8. Определением от 17 июля 2025 года N 1840-О Конституционный Суд проанализировал положения пункта 3 части второй статьи 38, статей 189.1 и 453 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Согласно пункту 3 части второй статьи 38 УПК Российской Федерации следователь уполномочен самостоятельно направлять ход расследования, принимать решение о производстве следственных и иных процессуальных действий, за исключением случаев, когда в соответствии с этим Кодексом требуется получение судебного решения или согласия руководителя следственного органа.

Положения статьи 189.1 УПК Российской Федерации устанавливают особенности проведения допроса, очной ставки, опознания путем использования систем видео-конференц-связи.

Статья 453 УПК Российской Федерации регламентирует направление, в частности, следователем запроса о правовой помощи для производства на территории иностранного государства допроса компетентным органом или должностным лицом иностранного государства в соответствии с международным договором России, международным соглашением или на основе принципа взаимности.

Как отметил Конституционный Суд, Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации не предусматривает допрос лица, находящегося в межгосударственном или международном розыске, по предъявленному обвинению заочно или дистанционно - с использованием систем видео-конференц-связи вне пределов России.

Поскольку, по смыслу статей 172, 173 и 189.1 УПК Российской Федерации в их взаимосвязи, они не предполагают предъявления обвинения и допроса обвиняемого путем использования систем видео-конференц-связи, постольку не предполагается и выполнение данных процессуальных действий в рамках правовой помощи в соответствии с требованиями статьи 453 этого Кодекса. Участие лица, находящегося за пределами России (в том числе объявленного в розыск), в предъявлении ему обвинения и в даче показаний в качестве обвиняемого посредством видео-конференц-связи вело бы к отступлению от конституционного принципа равенства перед законом и судом, ставило бы его в привилегированное положение по отношению к другим обвиняемым, поощряя уклонение их от органов предварительного расследования, как и представление письменного пояснения по существу обвинения не может подменять надлежащий порядок проведения допроса обвиняемого.

Оспоренные нормы не содержат положений, ограничивающих права обвиняемого давать объяснения и показания по выдвинутому в отношении него обвинению, возражать против обвинения, представлять доказательства в свою защиту в установленном законом порядке.

9. Определением от 17 июля 2025 года N 1852-О Конституционный Суд проанализировал часть первую статьи 283 Уголовного кодекса Российской Федерации.

Оспоренная норма устанавливает уголовную ответственность за разглашение сведений, составляющих государственную тайну, лицом, которому она была доверена или стала известна по службе, работе, учебе или в иных случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации, если эти сведения стали достоянием других лиц, при отсутствии признаков преступлений, предусмотренных статьями 275 и 276 данного Кодекса.

Исследуя доводы заявительницы о том, что эта норма позволяет привлекать к уголовной ответственности сотрудника уголовно-исполнительной системы, действовавшего на основании законодательства о противодействии коррупции и пытавшегося предотвратить назначение на должность другого сотрудника, в отношении которого имелась информация о причастности к коррупционным проявлениям, впоследствии подтвержденным приговором суда, Конституционный Суд отметил, что сотрудники уголовно-исполнительной системы не вправе разглашать сведения о проведении оперативно-розыскной деятельности в целях выявления, пресечения, раскрытия преступлений или противодействия коррупции, которые отнесены в установленном порядке к государственной тайне и в отношении которых не принято решение о рассекречивании. При этом последующее рассекречивание сведений, отнесенных к государственной тайне, не свидетельствует об отсутствии признаков разглашения такой тайны в предшествующем поведении лица, которому она была доверена или стала известна по службе, работе, учебе или в иных случаях, предусмотренных законодательством Российской Федерации. Не препятствует это и оценке судами характера и степени общественной опасности содеянного с учетом установленных фактических обстоятельств конкретного дела.

10. Определением от 17 июля 2025 года N 1870-О Конституционный Суд проанализировал в том числе положения части первой.1 статьи 214 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации.

Согласно оспоренному положению отмена постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования по истечении одного года со дня его вынесения допускается на основании судебного решения, принимаемого в порядке, установленном статьями 125, 125.1 и 214.1 настоящего Кодекса; в случае, если уголовное дело или уголовное преследование прекращалось неоднократно, установленный этой частью срок исчисляется со дня вынесения первого соответствующего постановления.

Как отметил Конституционный Суд, давая согласие на отмену постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования, суд осуществляет только контрольную функцию относительно обоснованности ходатайства прокурора или руководителя следственного органа и относительно достаточности причин для отмены такого постановления как неправомерного. При этом суд не принимает решение, подлежащее самостоятельному обжалованию как затрагивающее право граждан на доступ к правосудию и препятствующее дальнейшему движению дела, а равно не делает выводы, которые могут содержаться в итоговом судебном акте, принимаемом по результатам непосредственного исследования в ходе судебного разбирательства всех обстоятельств уголовного дела, в том числе о прекращении уголовного дела или уголовного преследования.

Применительно к промежуточному судебному решению о согласии на отмену постановления о прекращении уголовного дела или уголовного преследования приостановление приведения его в исполнение как не вступившего в законную силу вело бы к невозможности безотлагательного осуществления процессуальных действий, направленных на расследование фактических обстоятельств, послуживших основанием для возобновления производства по уголовному делу, а потому и к умалению государственной защиты прав потерпевших от преступлений на доступ к правосудию, на компенсацию причиненного им ущерба, к нивелированию обязанности должностных лиц и граждан соблюдать Конституцию Российской Федерации и законы, как это следует из статей 15 (часть 2), 45 (часть 1) и 52 Конституции Российской Федерации.