практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по жалобе N 62798/09 "Артур Иванов против Российской Федерации" (вынесено 5 июня 2018 г., вступило в силу 5 сентября 2018 г.), которым установлено - имело место нарушение статьи 3 Конвенции в результате бесчеловечного и унижающего достоинство обращения с заявителем в милиции, а также, что отсутствовало нарушение статьи 13 Конвенции во взаимосвязи со статьей 3 Конвенции.

Заявитель жаловался, что низкая сумма компенсации, присужденная ему в рамках гражданского судопроизводства, не обеспечила ему надлежащее возмещение за нарушение его права не подвергаться обращению, запрещенному статьей 3 Конвенции.

Суд повторил, что "в делах о преднамеренном жестоком обращении со стороны должностных лиц государства в нарушение статьи 3 [Конвенции], в дополнение к подтверждению насильственных действий, для обеспечения достаточного возмещения необходимо соблюдение двух условий. Во-первых, органы государственной власти должны провести тщательное и эффективное расследование, которое может привести к установлению личности виновных лиц и привлечению их к ответственности. Во-вторых, необходимо присуждение заявителю компенсации в тех случаях, когда оно является целесообразным или, по крайней мере, у заявителя должна иметься возможность добиться и получить компенсацию ущерба, причиненного в результате жестокого обращения" (пункт 27 постановления).

Что касается первого условия, то Суд установил, что "расследование факта жестокого обращения с заявителем было проведено в рамках уголовного дела, возбужденного в отношении соответствующего сотрудника милиции. Уголовное производство закончилось осуждением сотрудника милиции. Он был приговорен к трем годам лишения свободы и ему было запрещено занимать официальную должность в течение двух лет. Заявитель считал, что данное наказание было надлежащим" (пункт 28 постановления).

Вместе с тем разногласие сторон возникли относительно второго условия. Поэтому перед Судом стоял вопрос, может ли заявитель, с учетом компенсации, полученной им на национальном уровне, все еще требовать признания его потерпевшим вследствие нарушения статьи 3 Конвенции.

Суд повторил, что "в случае нарушения статей 2 и 3 Конвенции, которые включают в себя фундаментальные положения Конвенции, компенсация морального ущерба, нанесенного заявителю вследствие данного нарушения, должна в принципе быть частью диапазона имеющихся средств правовой защиты... Вопрос о том, получил ли заявитель компенсацию, сопоставимую со справедливой компенсацией, предусмотренной статьей 3 Конвенции... за ущерб, причиненный в результате [недопустимого] обращения,... важен при определении того, было ли [компенсировано] предполагаемое нарушение Конвенции" (пункт 30 постановления).

"...Суд неоднократно подтверждал, что признание нарушения не является достаточной справедливой компенсацией в случаях жестокого обращения с лицами со стороны сотрудников милиции или других представителей государства. Факторы, которые являются значимыми при определении уровня компенсации согласно статье 41 Конвенции в таких делах, включают серьезность нарушения статьи 3 [Конвенции] и вред, причиненный потерпевшему. Хотя допустимо, что национальное средство правовой защиты, в иных обстоятельствах отвечающее требованиям "эффективного средства правовой защиты", могло привести к компенсации более низкой, чем присуждает Европейский Суд, такая компенсация однако не должна быть необоснованной в сравнении с суммами, присуждаемыми Судом в аналогичных делах" (пункт 31 постановления).

Суд обратил внимание: "заявителю была присуждена компенсация в размере 20 000 рублей, что эквивалентно примерно 440 евро. Принимая во внимание тот факт, что данное дело не каса[лось] отсутствия эффективного расследования, Суд отме[тил], что сумма, присужденная заявителю, все же намного меньше 5% от суммы, обычно назначаемой в сопоставимых делах по России <21>..... Национальные суды не представили какого-либо объяснения относительно размера присужденной суммы, лишь сославшись вкратце на [решение] по уголовному [делу], в котором ущерб здоровью заявителя был квалифицирован как незначительный, на основании расстройства здоровья, длившегося от шести до двадцать одного дня. Это упоминание само по себе оказ[ало] ограниченную помощь, в особенности, учитывая серьезное наказание, которое получил сотрудник милиции М. по уголовному делу <22>" (пункт 32 постановления).

--------------------------------

<21> См.: постановление Европейского Суда от 6 октября 2015 г. по делу "Горщук против Российской Федерации" (Gorshchuk v. Russia), жалоба N 31316/09 (присуждено 17 000 евро согласно статье 41 Конвенции); постановление Европейского Суда от 6 октября 2015 г. по делу "Турбылев против Российской Федерации" (Turbylev v. Russia), жалоба N 4722/09 (20 000 евро); постановление Европейского Суда от 11 апреля 2017 г. по делу "Моргунов против Российской Федерации" (Morgunov v. Russia), жалоба N 32546/08 (20 тыс. евро); постановление Европейского Суда от 2 мая 2017 г. по делу "Кондаков против Российской Федерации" (Kondakov v. Russia), жалоба N 31632/10 (20 тыс. евро); и постановление Европейского Суда от 2 мая 2017 г. по делу "Ситников против Российской Федерации" (Sitnikov v. Russia), жалоба N 14769/09 (20 тыс. евро).

<22> "Сотрудник М. был осужден по статье 286, часть 3(а) Уголовного кодекса (превышение должностных полномочий с применением насилия) и приговорен к трем годам лишения свободы и лишению права в течение двух лет занимать официальную должность" (пункт 9 постановления).

Суд пришел к выводу - компенсация, присужденная заявителю национальными судами, не являлась достаточным возмещением. Следовательно, заявитель все еще вправе был требовать признания его потерпевшим вследствие нарушения его прав согласно статье 3 Конвенции.

Заявитель также жаловался на нарушение статьи 13 Конвенции в совокупности со статьей 3 Конвенции вследствие малой суммы компенсации, присужденной ему в ходе гражданского судопроизводства.

Поскольку заявитель жаловался на то, что не располагал эффективным средством правовой защиты в области гражданского права в отношении его утверждений о жестоком обращении с ним в милиции, Суд напомнил: "статья 13 Конвенции гарантирует доступность на национальном уровне средства правовой защиты, способствующего осуществлению сути гарантированных Конвенцией прав и свобод, в какой бы форме они ни были закреплены в национальном правовом порядке. Применение статьи 13, таким образом, требует обеспечения внутригосударственного средства правовой защиты для рассмотрения сути "небезосновательной жалобы" согласно Конвенции и предоставления соответствующей судебной защиты, несмотря на то, что странам-участницам предоставляется некоторая свобода действий в части способа соответствия их обязательствам по Конвенции по данному условию. Объем обязательства, предусмотренного статьей 13, также варьируется в зависимости от характера жалобы заявителя на нарушение Конвенции. Тем не менее средство правовой защиты, требуемое по статье 13, должно быть "эффективным" на практике, а также по закону... "Эффективность" "средства правовой защиты" по смыслу статьи 13 не зависит от уверенности в благоприятном исходе дела для заявителя" (пункт 37 постановления).

Суд отметил: российское законодательство позволяло заявителю подать гражданский иск с требованием выплаты компенсации морального вреда в результате жестокого обращения. Тот факт, что его иск был удовлетворен лишь частично, сам по себе не является достаточным, чтобы считать данное средство правовой защиты неэффективным в значении статьи 13 Конвенции. Соответственно, по настоящему делу не было допущено нарушения статьи 13 Конвенции в совокупности со статьей 3 Конвенции.

В Верховный Суд Российской Федерации поступили неофициальные переводы постановлений Европейского Суда по жалобам, по результатам рассмотрения которых также было установлено, в том числе и отсутствие нарушения статьи 13 Конвенции, поскольку, по мнению Суда, тот факт, что иск заявителя о возмещении ущерба, причиненного ему вследствие жестокого с ним обращения, был удовлетворен лишь частично, сам по себе не является достаточным, чтобы считать данное средство правовой защиты неэффективным в значении указанной статьи Конвенции:

N 17459/13 "Крютченко против Российской Федерации" (вынесено и вступило в силу 26 июня 2018 г.);

N 46248/07 "Шестопалов против Российской Федерации" (вынесен 28 марта 2017 г., вступило в силу 28 июня 2017 г.).

См. также нижеприведенные:

- постановление Европейского Суда по жалобе N 29729/09 "Хайруллина против Российской Федерации" (вынесено 19 декабря 2017 г., вступило в силу 19 марта 2018 г.) <23>, в соответствии с которым установлено, в том числе, нарушение пунктов 5 статьи 5 Конвенции ввиду отказа суда в рассмотрении требований заявительницы о компенсации по факту произвольного доставления ее мужа в отделение полиции и заключения его под стражу;

--------------------------------

<23> См.: подраздел "Право на жизнь" раздела "В сфере уголовных и уголовно-процессуальных отношений".

- Мнение Комитета ООН по ликвидации расовой дискриминации по делу С.А. против Дании <24>, где было установлено нарушение статьи 6 Конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 21 декабря 1965 г. в связи с незначительной (неадекватной) суммой компенсации вреда, которая была определена властями Дании за акт расовой дискриминации, осуществленный в отношении заявителя.

--------------------------------

<24> См.: подраздел "Запрет дискриминации" раздела "В сфере социально-трудовых правоотношений".