практика Европейского Суда по правам человека

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 45013/05 "Аношина против Российской Федерации" (вынесено 28 ноября 2017 г.), которым было установлено нарушение статьи 2 Конвенции ввиду отсутствия эффективного расследования по факту убийства брата заявительницы.

Европейский Суд подчеркнул, что процессуальное обязательство государства проводить эффективное расследование по фактам смерти является "отделяемым" от его материально-правового обязательства не убивать людей (пункт 35 постановления).

При этом, расследование является "эффективным", если таковое является независимым, надлежащим, тщательным, беспристрастным, открытым и оперативным (пункт 36 постановления).

Суд установил, что "[преступление было совершено в закрытом государственном учреждении, и все доказательства были доступны властям. Выводы судебно-медицинской экспертизы поставили под сомнение версию, представленную работниками вытрезвителя, и спутали их. Несмотря на ограниченный круг подозреваемых, главный подозреваемый был впервые допрошен только в марте 2006 года. До того времени в ходе расследования по непонятным причинам не принималось во внимание присутствие его и его коллег по работе на месте преступления, хотя это должно было быть зарегистрировано в графике дежурств и в журналах патрулирования. Расследование в разное время вели шесть разных следователей, и оно приостанавливалось тринадцать раз. Хотя двое ключевых свидетелей признались в даче ложных показаний, одобренных руководством... РУВД, никаких обвинений в этом отношении не последовало" (пункт 37 постановления).

Европейский Суд пришел к выводу о том, что имело место нарушение статьи 2 Конвенции (пункт 38 постановления).

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 15980/12 "Маслова против Российской Федерации" (вынесено 14 февраля 2017 г.), которым было установлено нарушение статей 2 и 3 Конвенции в их материальном аспекте и статьи 2 Конвенции в ее процессуальном аспекте.

Заявитель, в частности, утверждала, что ее брат, находясь в отделении полиции Бугуруслана, стал жертвой бесчеловечного обращения со стороны сотрудников полиции и что действия последних привели к смерти Лямова. Она также утверждала, что сотрудники полиции данного отделения не предприняли всех необходимых мер по защите жизни ее брата. Она, в том числе, указывала на то, что Л. в течение нескольких часов в агонизирующем состоянии находился в вестибюле отделения полиции, но медицинская помощь ему своевременно оказана не была. Заявитель также жаловалась на то, что расследование обстоятельств бесчеловечного обращения по отношению к ее брату и его гибели не было эффективным. В этой связи она ссылалась на статьи 2, 3 и 13 Конвенции. Суд посчитал, что в данном деле эта часть жалобы, как она была сформулирована заявителем, должна быть рассмотрена лишь в контексте статей 2 и 3 Конвенции.

Суд, рассматривая вопрос о статусе "жертвы", имеющимся у заявителя, напомнил, что решение или мера, принятые в пользу заявителя, в принципе достаточны, чтобы лишить его статуса "жертвы", только если национальные органы власти признали, явным образом или по сути, нарушение Конвенции и компенсировали заявителю причиненный ущерб (пункт 59 постановления).

Европейский Суд обратил внимание на то, что ему "требуется, с одной стороны, проверить, существует ли факт признания со стороны властей, хотя бы по сути, нарушения одного из прав, закрепленных в Конвенции, и, с другой стороны, достаточна ли компенсация за данное нарушение. Суд уже неоднократно отмечал, что статус жертвы в отношении заявителя может зависеть от размера компенсации, присужденной на национальном уровне, по делу, которое разбирается в Суде... Суд может охотно согласиться с тем, что присужденная государством сумма, пусть и ниже той, которую обычно присуждает Суд, не является неразумной.... Чтобы дать оценку разумности размера компенсации, присужденной на национальном уровне, Суд должен, принимая во внимание все имеющиеся в его распоряжении материалы, установить, какую сумму присудил бы он сам в такой же ситуации за описанные нарушения Конвенции" (пункт 61 постановления).

Обращаясь к обстоятельствам дела, Суд отметил, что "...областной суд, признав нарушение статей 2 и 3 Конвенции, присудил заявителю 4 370 евро в качестве компенсации морального вреда. [Европейский] Суд подчеркнул, что данная сумма составляет примерно 10% от той суммы, которую обычно присуждает Суд по схожим делам из России.... [В]о всех этих делах <54> Суд присудил заявителям 60 000 евро в качестве компенсации неимущественного вреда). Сумма, присужденная заявителю... областным судом, таким образом, явно несоразмерна суммам, присуждаемым в соответствии с прецедентной практикой Суда (пункт 62 постановления).

--------------------------------

<54> См., например, постановление Европейского Суда от 16 февраля 2016 года по делу "Далаков против Российской Федерации" (Dalakov c. Russie), жалоба N 35152/09, пункт 94, постановление Европейского Суда от 9 февраля 2016 года по делу "Назырова и другие против Российской Федерации" (Nazyrova et autres c. Russie), жалобы N N 21126/09, 63620/09, 64811/09, 32965/10 и 64270/11, пункт 179, и постановление Европейского Суда от 9 февраля 2016 года по делу "Хачукаевы против Российской Федерации" (Khachukayevy c. Russie), жалоба N 34576/08, пункт 85.

Суд пришел к выводу о том, одного данного обстоятельства уже достаточно, чтобы сделать вывод о сохранении за заявителем статуса "жертвы" в значении статьи 34 Конвенции. Таким образом, Суд отклоняет доводы Властей (пункт 63 постановления).

Суд напомнил, что статья 2 является одной из главных статей Конвенции, в отношении которой не допускается отступление в мирное время в порядке статьи 15 Конвенции. Суд подчеркивает, что первая фраза статьи 2 возлагает на Договаривающиеся Государства не только обязательство воздерживаться от умышленного причинения смерти или применения силы, несоразмерной целям, указанным в подпунктах "a" - "c" второго пункта данной статьи, но и принимать необходимые меры для защиты жизни лиц, находящихся под их юрисдикцией (пункт 67 постановления).

По мнению Европейского Суда, эти обязательства особенно важны в случае с задержанными лицами, которые, таким образом, находятся под полным контролем властей: принимая во внимание уязвимость этих лиц, власти должны их защищать. В этой связи, Суд подчеркнул, рассматривая статью 3 Конвенции, что в соответствующей ситуации на Государство возлагается обязанность предоставить убедительное объяснение причин получения травм лицом, которое помещено под стражу или иным образом ограничено в свободе; эта обязательство является более строгим в случае смерти человека под стражей.... Если подобное объяснение отсутствует, Суд вправе сделать определенные выводы, которые могут быть неблагоприятными для государства-ответчика (пункт 68 постановления).

Что касается лиц, задержанных или помещенных под стражу и, таким образом, зависимых от властей, то Европейский Суд признал наличие у властей обязанности по охране здоровья этих лиц, включая оказание им медицинской помощи, если этого требует состояние здоровья человека, во избежание смертельного исхода (пункт 69 постановления).

Суд указал, что он должен самым тщательным образом подходить к оценке доводов жалобы, если речь идет о предполагаемых нарушениях статей 2 и 3 Конвенции.... В случае если данные утверждения были предметом уголовного разбирательства в национальных судах, нужно иметь в виду, что уголовная ответственность отличается от ответственности государства-ответчика, предусмотренной Конвенцией. Компетенция Суда распространяется лишь на вопрос об ответственности государства-ответчика. Этот вопрос тесно связан с положениями Конвенции, которые должны толковаться с точки зрения предмета и целей Конвенции, а также с учетом соответствующих норм и принципов международного права. Нельзя смешивать ответственность государства в связи с действиями его органов, агентов или должностных лиц и вопросы национального права, регулирующего индивидуальную ответственность в рамках уголовного права, которая является предметом рассмотрения национальных судов. В задачу Суда не входит вынесение обвинительных или оправдательных приговоров в смысле уголовного права (пункт 70 постановления).

Суд отметил, что приговором районного суда установлено, что П. превысил свои полномочия и совершил действия, которыми был причинен вред здоровью Л. Областной суд, рассматривая гражданский иск заявителя, признал, что сотрудники отделения полиции не выполнили свои должностные обязанности, которые должны были выполнить в сложившихся условиях, в частности, не оказали Л. медицинскую помощь (пункт 71 постановления).

Суд также подчеркнул, что областной суд признал нарушение статей 2 и 3 Конвенции как в материальном, так и в процессуальном аспектах, поскольку власти не объяснили причины травм, повлекших смерть Л. Суд посчитал, что данные выводы подтверждают тот факт, что власти признали бесчеловечное обращение, допущенное по отношению к Л., и его гибель как нарушение статей 2 и 3 Конвенции. Суду осталось определить, предоставили ли власти заявителю справедливую и достаточную компенсацию за нарушение статей 2 и 3 и выполнили ли они обязательства, материальные и процессуальные, вытекающие из данных статей Конвенции (пункт 72 постановления).

Что касается компенсации, Суд повторил свои выводы, согласно которым данная компенсация была недостаточной (пункт 73 постановления).

Относительно выводов национальных судов об ответственности П. в связи с бесчеловечным обращением по отношению к Л. и ответственности властей в связи с неоказанием потерпевшему медицинской помощи и его гибелью Суд указал, что он не видит никаких оснований для отклонения выводов национальных судов. В этой связи, Суд признает нарушение статей 2 и 3 Конвенции в их материальном аспекте (пункт 74 постановления).

Что касается вопросов эффективного расследования, то Суд напомнил, что обязанность защищать право на жизнь, закрепленная в статье 2 [Конвенции], в совокупности с общим обязательством государства, вытекающим из статьи 1 Конвенции, соблюдать права и свободы, закрепленные в Конвенции, требует проведения эффективного официального расследования в случае, если применение силы, в частности, представителями государства, привело к гибели лица.... Равным образом, если лицо обоснованно утверждает, что, находясь под контролем сотрудников полиции или иных служб, связанных с властями, оно подверглось незаконному насилию в нарушение статьи 3 Конвенции, это также требует проведения эффективного официального расследования (пункт 78 постановления).

В случае, продолжил Европейский Суд, если, находясь под контролем представителей государства, лицо скончалось при подозрительных обстоятельствах, то компетентные национальные органы должны подвергнуть расследование такого инцидента особо тщательной оценке и контролю (пункт 79 постановления).

По мнению Европейского Суда, понятие эффективности требует, чтобы власти предприняли все разумные меры, имеющиеся в их распоряжении, для получения доказательств по делу, включая, помимо прочего, свидетельские показания, результаты экспертиз и, в случае необходимости, вскрытие трупа, которые бы обеспечили полную и точную фиксацию повреждений и объективный анализ клинических данных, включая установление причины смерти. Любой недостаток расследования, подрывающий возможность установления причин смерти и виновных лиц, может привести к констатации Судом нарушения этой нормы (пункт 80 постановления).

Причем, обязательство провести расследование, вытекающее из статей 2 и 3 Конвенции, представляет собой обязательство принять меры, а не получить результат. Расследование должно вести к установлению виновных лиц и, в случае необходимости, к их наказанию. Таким образом, статья 2 не гарантирует право на то, что третье лицо будет преследоваться или будет наказано за совершение уголовного преступления. Статья 2 не подразумевает, что третьи лица будут преследоваться или будут наказаны за уголовно-наказуемое деяние... или что в результате такое преследование закончится обвинительным приговором и назначением конкретного наказания. Суд оставляет возможность выбора санкции по отношению к представителям государства, обвиняемым в убийстве, за национальными судами, оставляя за собой право контроля и вмешательства лишь в ситуациях, когда между тяжестью правонарушения и выбранной санкцией существует явная несоразмерность (пункт 81 постановления).

Задача Суда состоит в проверке, с учетом всего разбирательства в целом, провели ли и в какой степени государственные органы тщательное расследование, которое требуется на основании статьи 2 Конвенции (пункт 82 постановления).

Что касается должностных лиц, ответственных за расследование дела, то, как отметил Европейский Суд, принцип эффективности, прежде всего, требует, чтобы ответственные за проведение следствия были независимы от должностных лиц, которые могут быть замешаны в гибели лица: они не должны, с одной стороны, подчиняться указанным сотрудникам с точки зрения иерархии или субординации, а, с другой стороны, они должны быть независимы на практике (пункт 83 постановления).

Относительно расследования дела о гибели Л. Суд отметил следующее: национальные суды, признав, что обстоятельства смерти потерпевшего не были выяснены..., указали следственным органам на необходимость продолжить расследование с целью установления лица, совершившего преступление, которое повлекло за собой гибель Л. (пункт 84 постановления).

Суд также обратил внимание на то, что национальные суды неоднократно констатировали возможность продолжения расследования, касающегося насилия, которое повлекло за собой гибель потерпевшего (пункт 85 постановления).

Что касается аргумента заявителя о том, что следователь Следственного комитета не был независимым, то Суд отмечает, что он поручил проведение оперативно-розыскных мероприятий, направленных на установление виновных лиц, должностным лицам того же отделения полиции (пункт 87 постановления).

Суду уже приходилось высказываться о подобном аспекте принципа независимости расследования. С учетом того, что следователь обратился к сотрудникам отделения полиции для поручения им проведения мероприятий по расследованию дела, сотрудники полиции, по сути, были обязаны собирать доказательства против своих коллег и даже против самих себя. Суд указывает, что такая ситуация не соответствует критерию независимости расследования, как он сформулирован в практике Суда. Суд также добавил, что Следственный комитет в конце концов признал эту ситуацию неудовлетворительной, так как в итоге он передал дело в специализированный следственный отдел и поручил проведение оперативно-розыскных мероприятий сотрудникам полиции другого подразделения МВД (пункт 88 постановления).

Что касается тщательности расследования, то Суд разделил выводы национальных судов, которые систематически признавали незаконными постановления о приостановлении следствия по делу, мотивируя это тем, что дальнейшее расследование имело шансы на успех и что нужно было провести некоторые следственные действия. Суд также отмечает, что Следственный комитет пришел к тем же выводам. На основании анализа, проведенного национальными органами власти, и с учетом того, что расследование, по всей видимости, так и не было завершено, Суд при [шел] к выводу, что расследование обстоятельств гибели Л. не было тщательным (пункт 89 постановления).

Относительно довода заявителя о несоразмерности назначенного наказания и тяжести совершенного деяния Суд указал, что П. был приговорен к трем годам реального лишения свободы (пункт 92 постановления). Суд также отметил, что национальный суд дополнительно применил меру наказания, заключающуюся в запрете занимать должности в органах полиции, что усилило сдерживающий эффект (пункт 93 постановления).

С учетом всех обстоятельств дела Суд посчитал, что в данном деле отсутствует явная несоразмерность между тяжестью совершенного правонарушения и назначенным наказанием. Наконец, Суд отмечает, что расследование, проведенное на национальном уровне, позволило установить обстоятельства, при которых было совершено бесчеловечное обращение, и виновное в этом лицо. Суд также подчеркивает, что с учетом тяжести телесных повреждений, причиненных Л., национальный суд квалифицировал действия сотрудника полиции П. как превышение полномочий, то есть преступление, предусмотренное статьей 286 УК РФ (пункты 94 - 95 постановления).

Суд пришел к выводу о том, что расследование, касающееся бесчеловечного обращения, было проведено в срок и привело к осуждению виновного лица, что соответствует как национальному праву, так и практике Суда (пункт 96 постановления).

В Верховный Суд Российской Федерации поступили неофициальные переводы постановлений Европейского Суда по правам человека по жалобам N 29729/09 "Хайруллина против Российской Федерации" (вынесено 19 декабря 2017 г.) и N 74282/11 "Ходюкевич против Российской Федерации" (вынесено 28 августа 2018 г.), которыми было установлено, в том числе, нарушение статьей 2 и 3 Конвенции с точки зрения материального и/или процессуального аспектов.

В Верховный Суд Российской Федерации поступил неофициальный перевод постановления Европейского Суда по правам человека по жалобе N 43664/16 "Шмелева против Российской Федерации" (вынесено 28 ноября 2017 г.), которым было установлено нарушение статьи 2 Конвенции в связи со смертью сына заявительницы в результате телесных повреждений, причиненных ему во время нахождения под контролем сотрудников милиции, нарушение статьи 2 Конвенции в связи с непроведением властями эффективного расследования по факту смерти сына заявительницы и нарушение статьи 3 Конвенции в связи с тем, что сын заявительницы подвергался пыткам во время его содержания под стражей в милиции.